Колпакчи, Владимир Яковлевич

Владимир Яковлевич Колпакчи
Дата рождения	7 сентября 1899(1899-09-07)
Место рождения	Киев, Российская империя
Дата смерти	17 мая 1961(1961-05-17) (61 год)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	Российская империя Российская империя СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1916—1917 1917—1961
Звание
Командовал	12-й стрелковый корпус; 18-я армия; 7-я резервная армия; 62-я армия; 30-я армия; 69-я армия; Бакинский военный округ; 40-я армия; 1-я армия; 6-я армия; Северный военный округ; Главное управлении боевой подготовки Сухопутных войск СССР
Сражения/войны	Первая мировая война, Гражданская война в России, Гражданская война в Испании, Великая Отечественная война
Награды и премии	Иностранные награды:

Влади́мир Я́ковлевич Колпакчи́ (7 сентября 1899 — 17 мая 1961) — советский военачальник, генерал армии. Герой Советского Союза (1945).

Биография

Владимир Яковлевич Колпакчи родился 7 сентября 1899 года в Киеве в семье служащего. Согласно автобиографии русский, по другим данным — еврей/крымчак. После окончания гимназии поступил на юридический факультет Киевского университета, осенью 1916 года был призван на военную службу.

Участник Первой мировой войны. Младший унтер-офицер. В Красной Гвардии — с 1917 года. Участник штурма Зимнего дворца.

В Красной Армии — с 1918 года. Во время Гражданской войны командовал ротой, батальоном, полком. Занимал должность коменданта Петрограда. В 1923 году участвовал в боевых действиях против басмачей. С 1924 по 1936 год занимал должности командира полка, начальника штаба, командира стрелковой дивизии, заместителя начальника штаба Белорусского военного округа.

В 1928 году окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе. В 1936 году направлен в специальную командировку в Испанию. В марте 1938 года вернулся на Родину на должность командира 12-го стрелкового корпуса. В декабре 1940 года назначен начальником штаба Харьковского военного округа.

В начале Великой Отечественной войны Владимир Яковлевич назначен начальником штаба вновь сформированной 18-й армии. Осенью 1941 года в ходе Донбасской оборонительной операции 18-я армия попала в окружение. В октябре 1941 года после гибели командарма А. К. Смирнова принял командование армией и вывел из окружения часть войск со штабом. С декабря 1941 года — начальник штаба, с января 1942 года — помощник командующего войсками Брянского фронта по формированиям.

С февраля 1942 года — заместитель командующего 4-й ударной армией Калининского фронта — командующий Велижской группой войск. С марта 1942 года — командующий Белыйской группой войск Калининского фронта. В мае 1942 года назначен командующим 7-й резервной армией, на базе которой 10 июля того же года была сформирована 62-я армия и вскоре включена в состав Сталинградского фронта. До 2 августа 1942 года командует 62-я армией в боях на дальних подступах к Сталинграду. С ноября 1942 года — командующий 30-й армией Западного фронта, участвовавшей в операции «Марс». В мае 1943 года назначен командующим 63-й армией Брянского фронта. Умело руководит армией в Курской битве, [Орловской наступательной операции],Брянской наступательной операции, участвовал в Оршанской наступательной операции. С февраля 1944 года — начальник штаба 2-го Белорусского фронта, с апреля — командующий 69-й армией 1-го Белорусского фронта.

Войска 69-й армии под командованием В. Я. Колпакчи отличились в Белорусской наступательной операции: действуя в первом эшелоне фронта, прорвали оборону противника, с ходу форсировали реки Западный Буг и Вислу и захватили плацдарм.

В дальнейшем войска армии принимали активное участие в Висло-Одерской и Берлинской наступательных операциях.

За успешное проведение войсками 69-й армии Радомской операции, в ходе которой была прорвана укрепленная долговременная оборона немецко-фашистских войск и разгромлена сильная группировка противника, а также за форсирование с ходу реки Одер и проявленные при этом личное мужество и героизм, генерал-полковнику Колпакчи Владимиру Яковлевичу Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 апреля 1945 года присвоено звание Героя Советского Союза.

После войны Владимир Яковлевич Колпакчи командовал войсками Бакинского военного округа (июль — октябрь 1945), 40-й, 1-й Краснознамённой, 6-й армиями, войсками Северного военного округа (май 1954 — январь 1956). С августа 1956 года — начальник Главного управления боевой подготовки Сухопутных войск.

Владимир Яковлевич Колпакчи погиб при исполнении служебных обязанностей 17 мая 1961 года в авиационной катастрофе (крушение вертолёта Ми-4) вместе с генерал-полковником С. Н. Перевёрткиным. Факт гибели долгое время замалчивался. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

Из всех советских военачальников В. Я. Колпакчи самое непродолжительное время был генералом армии — всего 12 дней.

Его дочь — балерина Марина Владимировна Колпакчи-Кузнецова — была замужем за младшим сыном бывшего первого секретаря ленинградского обкома КПСС А. А. Кузнецова, Валерием.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза № 5858 (6.04.1945);
• 3 ордена Ленина (1937, 1945, 6.04.1945);
• 3 ордена Красного знамени (1937, 1944);
• 3 ордена Суворова I-й степени (1943, 1944);
• 2 ордена Кутузова I-й степени (1943, 1943);
• орден Красной Звезды (1936);
• медаль «XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии»;
• медаль «За оборону Сталинграда»;
• советские и иностранные медали;
• иностранные ордена.

Источники

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=2335 Колпакчи, Владимир Яковлевич]. Сайт «Герои Страны».

• Коллектив авторов. «Великая Отечественная. Командармы. Военный биографический словарь» — М.; Жуковский: Кучково поле, 2005. ISBN 5-86090-113-5.
• Литература: Казарьян А. В., «Война, люди, судьбы», Ереван, 1977.

Отрывок, характеризующий Колпакчи, Владимир Яковлевич

– Рады стараться! – прокричали солдаты.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левой ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
Государь с улыбкой обратился к одному из своих приближенных, указывая на молодцов апшеронцев, и что то сказал ему.


Кутузов, сопутствуемый своими адъютантами, поехал шагом за карабинерами.
Проехав с полверсты в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дороги спускались под гору, и по обеим шли войска.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»


На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.