Кондон, Билл

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Кондон.
Билл Кондон
Bill Condon
Имя при рождении:

Уильям Кондон

Профессия:

кинорежиссёр, сценарист, продюсер

Награды:

«Оскар» (1999)

Уильям «Билл» Кондон (англ. William «Bill» Condon; род. 22 октября 1955, Нью-Йорк, США) — американский кинорежиссёр, сценарист и продюсер, лауреат премии «Оскар» (1999) за лучший адаптированный сценарий к картине «Боги и монстры».





Биография

Билл Кондон начал свою карьеру сценариста как писатель сценариев для низкобюджетных фильмов, таких, как «Странное поведение» (1981) и «Странные пришельцы» (1983). Его режиссёрским дебютом была картина «Сестра, сестра» (1987), готическая мистерия, в которой играли Эрик Штольц и Дженнифер Джейсон Ли.

После этого Кондон снял несколько триллеров для ТВ, включая «Убийство N 101» (1990), в котором играл Пирс Броснан. В этот период он также написал сценарий для триллера «F/X2» (1991), который режиссировал Ричард Франклин.

После съёмок фильма «Кэндимен: Прощание с плотью» (1995), ставшего подражанием фильму ужасов Бернарда Роуза, Билл Кондон становится известным. Ещё большую известность он заработал своим следующим фильмом «Боги и монстры», который он не только режиссировал, но и написал для него сценарий. Сценарий этого фильма основывался на повести, которую написал Кристофер Брам. За эту картину он получил академический приз «За лучшую экранизацию». Он также номинировался на этот приз за картину, получившую в 2002 году премию «Оскар» — «Чикаго» — экранизацию мюзикла «Чикаго». В 2004 году он написал сценарий и снял фильм «Кинси», документальное повествование о жизни и работе противоречивой личности — одного из первых исследователей человеческой сексуальности Альфреда Кинси. Фильм снимался 35 дней и охватил период 15-летних исследований Кинси.

В 2005 году его деятельность была удостоена Приза имени Стивена Ф.Колзака от организации GLAAD. Этот приз «присуждается лесбиянкам, геям, бисексуалам и трансгендерам в медиа-индустрии за выдающийся вклад в борьбе с гомофобией»[1].

В 2005 Билл Кондон анонсировал планы написать сценарий и снять фильм, который бы стал экранизацией известного бродвейского мюзикла «Dreamgirls», описывающего карьеру музыкальной группы The Supremes. Это стало его второй экранизацией мюзикла. Фильм «Девушки мечты», участие в котором приняли Джейми Фокс, Эдди Мёрфи, Дженнифер Хадсон, Аника Нони Роуз и Дэнни Гловер вышел в прокат в декабре 2006 года. Картина имела успех у критиков и зрителей, и была удостоена двух «Оскаров», «Грэмми», двух премий Гильдии киноактёров и трёх «Золотых глобусов», в том числе и как «Лучший фильм года». Сам Кондон разделил с Клинтом Иствудом премию «Спутник» в категории «Лучший режиссёр».

В 2009—2010 годах Кондон работает над телепроектами — он выступает в качестве сценариста 81-й церемонии вручения премии «Оскар» и режиссирует пилотный эпизод сериала «Эта страшная буква „Р“».

После этого режиссёр получает приглашение поставить финальные фильмы «Сумеречной саги», первый из которых вышел в 2011, а второй — в 2012 году.

Интересные факты

Кондон — открытый гей[2].

Фильмография

Режиссёр

Сценарист

Продюсер

Напишите отзыв о статье "Кондон, Билл"

Примечания

  1. ↑ [www.imdb.com/Sections/Awards/GLAAD_Media_Awards/awards_summary#Stephen_F._Kolzak_Award IMDb]
  2. ↑ Lawrence Ferber. [www.passportmagazine.com/departments/BillCondon.php Bill Condon - Gay and Lesbian Travel]. Passport Magazine. Проверено 20 октября 2011.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Кондон, Билл

Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.


Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
– Андрей Севастьяныч, – сказал Ростов, – ведь мы их сомнем…
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».
Ростов увидал отвозимых пленных и поскакал за ними, чтобы посмотреть своего француза с дырочкой на подбородке. Он в своем странном мундире сидел на заводной гусарской лошади и беспокойно оглядывался вокруг себя. Рана его на руке была почти не рана. Он притворно улыбнулся Ростову и помахал ему рукой, в виде приветствия. Ростову все так же было неловко и чего то совестно.
Весь этот и следующий день друзья и товарищи Ростова замечали, что он не скучен, не сердит, но молчалив, задумчив и сосредоточен. Он неохотно пил, старался оставаться один и о чем то все думал.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Кондон,_Билл&oldid=80675582»