Крылов, Порфирий Никитич (ботаник)

Порфирий Никитич Крылов
Место рождения:	деревня Сагайская, Минусинский уезд, Енисейская губерния, Российская империя
Научная сфера:	ботаника
Место работы:	Томск
Альма-матер:	Казанский университет
Известные ученики:	профессора В. В. Ревердатто, Л. П. Сергиевская, Л. А. Уткин, Б. К. Шишкин
Известен как:	один из основоположников фитоценологии (фитосоциологии)
Сайт:	[ido.tsu.ru/resources/10/gerbdop1.html Гербарий им. П. Н. Крылова при ТГУ]

Порфи́рий Ники́тич Крыло́в (1 [13] августа 1850, деревня Сагайская Минусинского уезда Енисейской губернии (ныне Каратузского района Красноярского края) — 27 декабря 1931, Томск) — ботаник, флорист, один из основоположников учения о растительных сообществах — фитоценологии (фитосоциологии).

C 1885 работал в Томском университете, где основал первый в России, расположенный за Уралом, ботанический сад и гербарий. С 1917 — профессор Томского университета. Создал школу флористов-систематиков («томская школа»).

В 1929 избран членом-корреспондентом Академии наук СССР, в 1925 — Академии наук УССР.

Исследовал флору Урала и Сибири.

Автор многотомных трудов: «Флора Алтая и Томской губернии» (т. 1—7, 1901—1914) и «Флора Западной Сибири» (т. 1—12, 1927—1964) (завершён учениками после смерти автора), в которых дано описание 1800 видов растений.

Систематик живой природы

Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Krylov». [www.ipni.org/ipni/advPlantNameSearch.do?find_authorAbbrev=Krylov&find_includePublicationAuthors=on&find_includePublicationAuthors=off&find_includeBasionymAuthors=on&find_includeBasionymAuthors=off&find_isAPNIRecord=on&find_isAPNIRecord=false&find_isGCIRecord=on&find_isGCIRecord=false&find_isIKRecord=on&find_isIKRecord=false&find_rankToReturn=all&output_format=normal&find_sortByFamily=on&find_sortByFamily=off&query_type=by_query&back_page=plantsearch Список таких таксонов] на сайте IPNI [www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=5091-1-1 Персональная страница] на сайте IPNI Другой вариант обозначения: Kryl. Страница на Викивидах

Биография

Родился Порфирий Крылов в купеческой старообрядческой семье почетного гражданина Перми Коммерции советника и Кавалера Аникиты Кондратьевича Крылова. В раннем детстве вместе с семьёй переехал в Пермь, где в возрасте 12 лет поступил в гимназию. После четвёртого класса, при переходе в пятый класс, он был отчислен из гимназии из-за неявки на экзамен и получил свидетельство об окончании четырёх классов гимназии с оценками: «хорошие» и «достаточные» («отличные» по латинскому, «посредственные» по немецкому).

В 1868 Крылов поступил учеником в одну из пермских аптек, где заинтересовался химией и лекарственными растениями, а вскоре — изучением растений (ботаникой).

Казанский период

Через три года службы учеником аптекаря Крылов едет в Казань, где в 1873 поступает на двухгодичные курсы при Казанском университете для получения звания провизора.

Он вступает в общество естествоиспытателей при Казанском университете, работает в Ботаническом кабинете. В «Трудах Казанского общества естествоиспытателей», в возрасте 23 лет, Крылов публикует свою первую научную работу — «Заметки о малине хмелелистной».

Окончив курсы с отличием, он получает диплом провизора и остаётся работать при университете. Поступает на должность сверхштатного лаборанта на кафедре аналитической химии, а вскоре переходит в ботанический сад на место учёного садовника.

За время учёбы и работы в Казани Крылов осуществил 11 путешествий по Пермской губернии и Уральскому хребту, им опубликовано 15 научных работ по флоре, растительности и лекарственным растениям.

Работа в Томском университете

Попечитель Западно-Сибирского учебного округа В. М. Флоринский, ведавший строительством университета в Томске, пригласил Крылова в первый сибирский университет для организации при нём ботанического сада и гербария.

23 июля 1885 года Крылов приехал в Томск. Он привёз 700 горшков с оранжерейными растениями для организации ботанического сада. По прибытии Крылов приступил к организации ботанического музея (гербария).

В этом же году Крылов приступил к основанию ботанического сада. Было начато строительство главной оранжереи, подготовлено 14 парников, заложены: питомник оранжереи, систематикум (живой гербарий, вмещавший 2000 видов травянистых растений) и дендрариум, созданы питомник лекарственных растений и плодовый отдел сада.

Перед главным зданием университета он разбил парк — университетскую рощу.

В 1888 им создан «Городской сад» в Томске. Многие другие насаждения в городе, аллеи и парки тоже заложены Крыловым.

Начиная с 1890-х годов для пополнения ботанического сада и гербария Крылов совершает ряд путешествий на Алтай и по Западной Сибири, Казахстану. В этот же период им основаны питомники в Томске, Судженке и Иссилькуле для развития снегозащитных насаждений по линии железной дороги от Урала до Байкала.

Через 15 лет после прибытия в Томск, в 1901 году, Крылов издаёт первый том своего капитального труда — «Флора Алтая и Томской губернии» (последний том был издан в 1914). В 1909 Казанский университет присудил автору «Флоры Алтая» степень почётного доктора ботаники. За этот труд Академия наук присуждает Крылову премию Бэра и в 1914 году приглашает его на службу в Ботанический музей Академии наук в Петроград, где он проработал до 1917 года и вернулся в Томск. Жил в доме 33 по проспекту Кирова, к дому примыкал обширный, разбитый Крыловым, сад.

В 1917 Крылову присваивается звание профессора Томского университета.

В 1918 начинается создание второго крупного труда — «Флора Западной Сибири», который был завершён учениками автора только после смерти учёного.

В 1925 Крылов избран в члены-корреспонденты Украинской Академии наук, в 1929 — Академии наук СССР.

Его труды позволили в 1930-е годы составить сводные геоботанические карты Красноярского края.

После смерти Крылова, в 1933, гербарию Томского университета присвоено имя его основателя.

Именем Крылова названы:

• Род растений Крыловия (Krylovia Schischk. ex Tamamsch.).
• Более 50 видов, например:
  • Aconitum krylovii Steinb., 1937
  • Brachanthemum krylovii Serg., 1953
  • Dianthus krylovianus Juz., 1950
  • Hieracium porphyrii Schischk. et Serg., 1949
  • Potentilla kryloviana Th.Wolf, 1908
  • Stipa krylovii Roshev., 1929
  • Veronica krylovii Schischk., 1939 = Veronica teucrium L.
• Улица в Томске.
• Научный биологический журнал Томского госуниверситета — «Krylovia» («Крыловия»).
• Гербарий Томского университета.

Похоронен в Университетской роще.

Экспедиции

За 60 лет научной деятельности Крылов совершил 36 путешествий, включая 11 до 1895 года по Пермской и Казанской губерниям. Его путешествия прошли по горным хребтам Урала, Алтая и Саян, по сибирским степям от предгорий Урала до Даурии, пустынным степям и горам Казахстана, долинам рек Обь и Иртыш, по тайге и болотам томского севера.

Алтай

Крылов совершил 5 путешествий на Алтай в 1891, 1901, 1903, 1911, 1915 годах, пройдя через весь Алтай от западных предгорий Алтая до Телецкого озера и Чуйской степи. Им были исследованы многие хребты: Чуйский, Айгулакский, Катунский, Тигерецкий, Теректинский, Каракольский.

Хакасия

В 1892 году, для проведения географических исследований, Петербургский ботанический сад и Русское Географическое общество организовали путешествие Крылова в Урянхайскую Землю. За время экспедиции был собран богатый научный материал, были исследованы растительность Западного Саяна и влияние географических факторов на верхнюю границу леса.

Западная Сибирь

В период с 1906 по 1914 годы Крылов участвовал в почвенно-ботанических экспедициях по обследованию земельных фондов Сибири, проводимых по заданию переселенческого управления. Для исследования растительности сибирских степей (Барабинская, Кулундинская, Коростелевская, Бельагачская, Кузнецкая)

В конце жизни Крылов предпринял 4 путешествия по Западной Сибири и по Северо-восточному Казахстану. Маршруты проходили в Омской, Тюменской, Курганской, Челябинской, Петропавловской, Семипалатинской и Восточно-Казахстанской областях. Изучались: Калбинский хребет, долины рек Букони, Кокпектинки, Чёрный Иртыш и Курчума, пустынные степи Зайсанской низменности, барханные пески Бланды-Кум.

Другие регионы

По заданию Ботанического музея Академии наук, где он в то время работал, Крылов в 1916 году путешествует по Кавказу.

В 1931 году Новосибирский филиал Химико-Фармацевтического института приглашает Крылова консультантом в экспедицию по изучению лекарственных и эфироносных растений Забайкалья. Крылов совершает путешествие в Агинскую степь. Это путешествие стало последним в жизни учёного.

Научные труды

Крыловым опубликовано около 60 научных работ по флоре и растительности Сибири.

Наиболее значимые

• Флора Алтая и Томской губернии: Руководство к определению растений Зап. Сибири. Т. 1-17. Томск, 1903—1914.
• Флора Западной Сибири: руководство к определению зап.-сиб. растений. 2-е изд., доп. и расшир. изд. «Флоры Алтая и Том. губернии». Т.1-11. Томск, 1927—1949.

Другие

• Липа на предгорьях Кузнецкого Ала-тау / Изв. Том. ун-та. 1891. Т.3, отд. 2. С.1-40.
• Очерк растительности Томской губернии / Научные очерки Томского края. Томск, 1898. С. 1-26. карт.
• Краткий очерк флоры Томской губернии и Алтая / Изв. С.-Петерб. ботан. Сада. 1902. Т.2, вып. 3. С. 85-106.
• Маршрут путешествия по Алтаю в 1903 г. / Изв. С.-Петерб. ботан. Сада. 1903. Т.3, вып. 1. С. 1-12; вып. 2. С. 13-18; Т. 4, вып. 4. С. 18-20.
• Plantae altaicae novae / Тр. С.-Петерб. ботан. Сада. 1903. Т.21, вып. 1. С. 1-12. табл. вып. 2. С. 13-18.
• Эндемизм алтайской флоры: Предварит. сообщ. / Протоколы Том. о-ва естествоиспытателей и врачей за 1903—1904 г. Томск, 1905. С. 65-67.
• Растительность в Барабинской степи и смежных в ней мест / Предварительный отчёт о ботанических исследованиях в Сибири и Туркестане в 1912 г. СПб., 1913. С. 41-84; карт., табл.
• К вопросу о колебании границы между лесной и степной областями / Тр. ботан. Музея имп. АН. Пг., 1915. Вып. 14. С. 82-130.
• Степи западной части Томской губернии: Ботан.-геогр. обзор / Тр. почв.-ботан. Экспедиций по исслед. колонизац. р-нов Азиат. России. Ч.1. Переселенческое упр. М-ва земледелия. Ч.2. Ботан. Исслед. 1913 г. Пг., 1916. Вып.1. С. 1-139: ил., карт.
• Очерк растительности Сибири / Стат. — эконом. бюл. Томск, 1919. С. 1-24: ил., цв. карт.
• Флористические этюды Прикатунского края / Изв. Том. отделения Рус. ботан. О-ва. 1921. Т.1, вып. 1-2. С. 1-22.
• Материалы к флоре споровых растений Алтая и Томской губернии. 1. Листостебельные мхи / Изв. Том. ун-та. 1925. Т.75. С. 1-48.
• Ботанико-географическая экспедиция в Западной Сибири / Сибиреведение. 1927. С. 4-5.
• К изучению растительности Западной Сибири / 1 Сиб. краев. н.- и. съезд. Новосибирск, 1927. Т.3. Поверхность. С. 195—197.
• Новый гражданин алтайской флоры — Krascheninnikowia Borodini Kryl. sp. n. / Юбилейный сборник, посвящённый И. П. Бородину. Л., 1927. С. 220—228: табл.
• Систематические заметки по материалам Гербария Томского университета. 1928. 37. С. 1-2; 1932. Вып. 3. С. 1-4; табл.; Вып. 7-8. С. 1-3: табл.; 1933. вып. 1-2. С. 1-2.
• Фитостатистический очерк альпийской области Алтая / Изв. Том. отд-ния рус. ботан. О-ва. 1931. Т. 3. вып. 1-2. С. 28-83: табл.

Литература

• [www.biografia.ru/cgi-bin/quotes.pl?oaction=show&name=krilovpn Сергиевская Л. П. Порфирий Никитич Крылов — Новосибирск: областное изд-во, 1952.]
• Шишкин Б. К., Сергиевская Л. П. П. Н. Крылов и его научная деятельность: Биогр. очерк / Изв. Том. отд-ния Рус. ботан. О-ва. 1931. Т.3, вып. 1-2. С. 1-16.
• Памяти П. Н. Крылова в связи со 100-летием со дня рождения: Сб. ст. Томск, 1951. 282 с.: ил.
• Воронов А. Г. Крылов / Отечественные физико-географы и путешественники. М., 1959. С. 670—676: портр.
• Камбалов Н. А. Крылов / Страницы истории Алтая. Барнаул, 1971. С. 0-52.
• Булыгин Ю. С. Крылов / Энцикл. Алт. края. Барнаул, 1997. Т.2. С. 198.

Ссылки

• Крылов Порфирий Никитич (ботаник) // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• [bio.tsu.ru/structure.html?spage=structure_ger_h Биологический институт Томского государственного университета — Гербарий им. Крылова]
• [www.tsu.ru/webdesign/tsu/core.nsf/structurl/common_museums_gerb Гербарий им. П. Н. Крылова]
• [sbg.tsu.ru/ Сибирский Ботанический сад при Томском государственном университете] (недоступная ссылка — история)
• [www.soran1957.ru/soran1957.aspx?id=PA_folders24-59_0003_0639 Фото из собрания Фотоархива СО РАН]

Отрывок, характеризующий Крылов, Порфирий Никитич (ботаник)

– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.
В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее:
«Aussitot que Leppich sera pret, composez lui un equipage pour sa nacelle d'hommes surs et intelligents et depechez un courrier au general Koutousoff pour l'en prevenir. Je l'ai instruit de la chose.
Recommandez, je vous prie, a Leppich d'etre bien attentif sur l'endroit ou il descendra la premiere fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l'ennemi. Il est indispensable qu'il combine ses mouvements avec le general en chef».
[Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его.
Я сообщил ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движениями главнокомандующего.]
Возвращаясь домой из Воронцова и проезжая по Болотной площади, Пьер увидал толпу у Лобного места, остановился и слез с дрожек. Это была экзекуция французского повара, обвиненного в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно стонавшего толстого человека с рыжими бакенбардами, в синих чулках и зеленом камзоле. Другой преступник, худенький и бледный, стоял тут же. Оба, судя по лицам, были французы. С испуганно болезненным видом, подобным тому, который имел худой француз, Пьер протолкался сквозь толпу.
– Что это? Кто? За что? – спрашивал он. Но вниманье толпы – чиновников, мещан, купцов, мужиков, женщин в салопах и шубках – так было жадно сосредоточено на то, что происходило на Лобном месте, что никто не отвечал ему. Толстый человек поднялся, нахмурившись, пожал плечами и, очевидно, желая выразить твердость, стал, не глядя вокруг себя, надевать камзол; но вдруг губы его задрожали, и он заплакал, сам сердясь на себя, как плачут взрослые сангвинические люди. Толпа громко заговорила, как показалось Пьеру, – для того, чтобы заглушить в самой себе чувство жалости.
– Повар чей то княжеский…
– Что, мусью, видно, русский соус кисел французу пришелся… оскомину набил, – сказал сморщенный приказный, стоявший подле Пьера, в то время как француз заплакал. Приказный оглянулся вокруг себя, видимо, ожидая оценки своей шутки. Некоторые засмеялись, некоторые испуганно продолжали смотреть на палача, который раздевал другого.
Пьер засопел носом, сморщился и, быстро повернувшись, пошел назад к дрожкам, не переставая что то бормотать про себя в то время, как он шел и садился. В продолжение дороги он несколько раз вздрагивал и вскрикивал так громко, что кучер спрашивал его:
– Что прикажете?
– Куда ж ты едешь? – крикнул Пьер на кучера, выезжавшего на Лубянку.
– К главнокомандующему приказали, – отвечал кучер.
– Дурак! скотина! – закричал Пьер, что редко с ним случалось, ругая своего кучера. – Домой я велел; и скорее ступай, болван. Еще нынче надо выехать, – про себя проговорил Пьер.
Пьер при виде наказанного француза и толпы, окружавшей Лобное место, так окончательно решил, что не может долее оставаться в Москве и едет нынче же в армию, что ему казалось, что он или сказал об этом кучеру, или что кучер сам должен был знать это.
Приехав домой, Пьер отдал приказание своему все знающему, все умеющему, известному всей Москве кучеру Евстафьевичу о том, что он в ночь едет в Можайск к войску и чтобы туда были высланы его верховые лошади. Все это не могло быть сделано в тот же день, и потому, по представлению Евстафьевича, Пьер должен был отложить свой отъезд до другого дня, с тем чтобы дать время подставам выехать на дорогу.
24 го числа прояснело после дурной погоды, и в этот день после обеда Пьер выехал из Москвы. Ночью, переменя лошадей в Перхушкове, Пьер узнал, что в этот вечер было большое сражение. Рассказывали, что здесь, в Перхушкове, земля дрожала от выстрелов. На вопросы Пьера о том, кто победил, никто не мог дать ему ответа. (Это было сражение 24 го числа при Шевардине.) На рассвете Пьер подъезжал к Можайску.
Все дома Можайска были заняты постоем войск, и на постоялом дворе, на котором Пьера встретили его берейтор и кучер, в горницах не было места: все было полно офицерами.
В Можайске и за Можайском везде стояли и шли войска. Казаки, пешие, конные солдаты, фуры, ящики, пушки виднелись со всех сторон. Пьер торопился скорее ехать вперед, и чем дальше он отъезжал от Москвы и чем глубже погружался в это море войск, тем больше им овладевала тревога беспокойства и не испытанное еще им новое радостное чувство. Это было чувство, подобное тому, которое он испытывал и в Слободском дворце во время приезда государя, – чувство необходимости предпринять что то и пожертвовать чем то. Он испытывал теперь приятное чувство сознания того, что все то, что составляет счастье людей, удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем то… С чем, Пьер не мог себе дать отчета, да и ее старался уяснить себе, для кого и для чего он находит особенную прелесть пожертвовать всем. Его не занимало то, для чего он хочет жертвовать, но самое жертвование составляло для него новое радостное чувство.


24 го было сражение при Шевардинском редуте, 25 го не было пущено ни одного выстрела ни с той, ни с другой стороны, 26 го произошло Бородинское сражение.
Для чего и как были даны и приняты сражения при Шевардине и при Бородине? Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть – для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершении очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение.
Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.
Когда у противника шестнадцать шашек, а у меня четырнадцать, то я только на одну восьмую слабее его; а когда я поменяюсь тринадцатью шашками, то он будет втрое сильнее меня.
До Бородинского сражения наши силы приблизительно относились к французским как пять к шести, а после сражения как один к двум, то есть до сражения сто тысяч; ста двадцати, а после сражения пятьдесят к ста. А вместе с тем умный и опытный Кутузов принял сражение. Наполеон же, гениальный полководец, как его называют, дал сражение, теряя четверть армии и еще более растягивая свою линию. Ежели скажут, что, заняв Москву, он думал, как занятием Вены, кончить кампанию, то против этого есть много доказательств. Сами историки Наполеона рассказывают, что еще от Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения знал, что занятие Москвы не будет концом кампании, потому что от Смоленска он видел, в каком положении оставлялись ему русские города, и не получал ни одного ответа на свои неоднократные заявления о желании вести переговоры.
Давая и принимая Бородинское сражение, Кутузов и Наполеон поступили непроизвольно и бессмысленно. А историки под совершившиеся факты уже потом подвели хитросплетенные доказательства предвидения и гениальности полководцев, которые из всех непроизвольных орудий мировых событий были самыми рабскими и непроизвольными деятелями.