Кэмэтару, Родион

Родион Кэмэтару
Кэмэтару (1986)
Общая информация
Полное имя	Родион Дору Горун Кэмэтару
Родился	Стрехая, Румыния
Гражданство
Рост	190 см
Вес	88 кг
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Молодёжные клубы
1970—1974	Прогресул (Стрехая)
Клубная карьера*
1974—1986	Университатя (Крайова)	288 (122)
1986—1989	Динамо (Бухарест)	89 (76)
1989—1990	Шарлеруа	29 (6)
1990—1993	Херенвен	63 (23)
Национальная сборная**
	Румыния (мол.)	3 (1)
	Румыния (олимп.)	2 (0)
1978—1990	Румыния	75 (22)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Родио́н До́ру Го́рун Кэмэта́ру (рум. Rodion Doru Gorun Cămătaru; 22 июня 1958, Стрехая, Румыния) — румынский футболист, центральный нападающий. В составе сборной Румынии — участник чемпионата Европы 1984 года и чемпионата мира 1990 года. Обладатель «Золотой бутсы» 1987 года, впоследствии был лишён этой награды.

Карьера

Клубная

Родион Кэмэтару начал играть в футбол в команде «Прогресул» из Стрехаи. Летом 1974 года он перешёл в клуб «Университатя» (Крайова), который был на тот момент действующим чемпионом Румынии. В Дивизионе A Кэмэтару дебютировал 10 ноября 1974 года в матче против ЧФР. Начиная с сезона 1975/76 и в течение следующих трёх лет Кэмэтару играл достаточно часто, но забивал очень мало для нападающего — не более 3 голов за чемпионат. За этот период в составе «Университати» Родион дважды выиграл Кубок Румынии.

Прорывом для Кэмэтару оказался сезон 1978/79, когда он забил 13 мячей в чемпионате и стал лучшим бомбардиром «Университати». В последующие годы он регулярно входил в списки лучших бомбардиров чемпионата Румынии и помог своей команде выиграть два чемпионата, ещё два Кубка, а также успешно выступить в Кубке УЕФА 1982/83, в котором «Университатя» дошла до стадии полуфинала. Сам Кэмэтару, правда, не забил ни одного гола в том розыгрыше; кроме того, сезон 1982/83 стал для него неудачным и в Румынии: впервые за 5 лет Родион забил в чемпионате меньше 10 мячей.

В 1986 году Кэмэтару принял решение покинуть Крайову и перешёл в бухарестское «Динамо». С новой командой он не выиграл ни одного турнира, но добился главного личного достижения в своей карьере, став в сезоне 1986/87 не только лучшим снайпером чемпионата Румынии, но и обладателем европейской «Золотой бутсы» с 44 голами. На церемонии награждения, однако, произошёл скандал: второй бомбардир европейского сезона австриец Тони Польстер отказался получать свою «Серебряную бутсу», заявив, что некоторые из забитых Кэмэтару мячей стали результатом сговора. Кэмэтару опередил Польстера, забив в последних 3 турах 15 мячей, эти игры были позже признаны договорными, а румын был лишён награды.

Кэмэтару получил разрешение на переход в зарубежный клуб в 1989 году и уехал в бельгийский «Шарлеруа». Команда с трудом сохранила прописку в первом дивизионе, а Кэмэтару забил лишь 6 мячей. Уже в декабре 1990 года Родион перешёл в нидерландский клуб «Херенвен», но эта команда в том сезоне вылетела из Эредивизи. В «Херенвене» Кэмэтару играл до лета 1993 года, после чего завершил карьеру. Его последним матчем стал финал Кубка Нидерландов 1992/93, в котором «Херенвен» уступил амстердамскому «Аяксу». Выйдя на замену во втором тайме, Кэмэтару забил на 90-й минуте свой последний гол.

Всего в высших дивизионах различных национальных чемпионатов Родион Кэмэтару провёл 413 матчей и забил 206 мячей. В еврокубках на счету Кэмэтару 7 забитых мячей в 47 матчах.

В сборной

Первый матч в составе национальной сборной Румынии Родион Кэмэтару провёл 13 декабря 1978 года, когда в Афинах румыны уступили в товарищеском матче сборной Греции. Кэмэтару сыграл во всех трёх матчах на чемпионате Европы 1984 года, первом крупном турнире румынской сборной с ЧМ-1970, но ни разу не забил. На чемпионате мира 1990 года Кэмэтару был самым опытным игроком в заявке сборной Румынии, но на турнире не провёл ни одного матча. Последнюю игру за сборную Кэмэтару сыграл 12 сентября 1990 года в рамках отборочного турнира чемпионата Европы 1992 года в Глазго против шотландцев, в ней же он забил и последний свой мяч.

Всего за сборную Румынии Родион Кэмэтару провёл 75 матчей, забил 22 мяча. Два матча: товарищеские игры против второй сборной Венгрии в 1980 году и молодёжной сборной Эквадора в 1984 году были исключены из официального реестра матчей румынской сборной в 2007 году; без учёта этих встреч на счету Кэмэтару 21 гол в 73 матчах.

Помимо первой сборной, Кэмэтару также выступал за молодёжную (3 матча, 1 гол) и олимпийскую сборную (2 матча).

Достижения

Командные

• Чемпион Румынии (2): 1979/80, 1980/81
• Обладатель Кубка Румынии (4): 1976/77, 1977/78, 1980/81, 1982/83
• Финалист Кубка Нидерландов: 1992/93

Личные

• Лучший бомбардир чемпионата Румынии: 1986/87
• Обладатель «Золотой бутсы»: 1987¹

¹ Позднее лишён награды.

Ссылки

• [fifa.com/worldfootball/statisticsandrecords/players/player=174451 Статистика на сайте FIFA] (англ.)
• [www.vi.nl/Spelers/Speler.htm?viewid=50&dbid=14120&typeofpage=84137 Статистика на сайте «Voetbal International»]  (нид.)
• [www.national-football-teams.com/v2/player.php?id=15709 Статистика на сайте National Football Teams] (англ.)
• [worldfootball.net/player_summary/rodion-cmtaru Профиль на сайте worldfootball.net] (англ.)
• [www.footballdatabase.eu/football.joueurs.rodion.camataru.25689.fr.html Профиль на сайте FootballDatabase.eu]  (фр.)
• [eu-football.info/_player.php?id=3086 Профиль на сайте eu-football.info] (англ.)

Отрывок, характеризующий Кэмэтару, Родион

Денежные дела Ростовых не поправились в продолжение двух лет, которые они пробыли в деревне.
Несмотря на то, что Николай Ростов, твердо держась своего намерения, продолжал темно служить в глухом полку, расходуя сравнительно мало денег, ход жизни в Отрадном был таков, и в особенности Митенька так вел дела, что долги неудержимо росли с каждым годом. Единственная помощь, которая очевидно представлялась старому графу, это была служба, и он приехал в Петербург искать места; искать места и вместе с тем, как он говорил, в последний раз потешить девчат.
Вскоре после приезда Ростовых в Петербург, Берг сделал предложение Вере, и предложение его было принято.
Несмотря на то, что в Москве Ростовы принадлежали к высшему обществу, сами того не зная и не думая о том, к какому они принадлежали обществу, в Петербурге общество их было смешанное и неопределенное. В Петербурге они были провинциалы, до которых не спускались те самые люди, которых, не спрашивая их к какому они принадлежат обществу, в Москве кормили Ростовы.
Ростовы в Петербурге жили так же гостеприимно, как и в Москве, и на их ужинах сходились самые разнообразные лица: соседи по Отрадному, старые небогатые помещики с дочерьми и фрейлина Перонская, Пьер Безухов и сын уездного почтмейстера, служивший в Петербурге. Из мужчин домашними людьми в доме Ростовых в Петербурге очень скоро сделались Борис, Пьер, которого, встретив на улице, затащил к себе старый граф, и Берг, который целые дни проводил у Ростовых и оказывал старшей графине Вере такое внимание, которое может оказывать молодой человек, намеревающийся сделать предложение.
Берг недаром показывал всем свою раненую в Аустерлицком сражении правую руку и держал совершенно не нужную шпагу в левой. Он так упорно и с такою значительностью рассказывал всем это событие, что все поверили в целесообразность и достоинство этого поступка, и Берг получил за Аустерлиц две награды.
В Финляндской войне ему удалось также отличиться. Он поднял осколок гранаты, которым был убит адъютант подле главнокомандующего и поднес начальнику этот осколок. Так же как и после Аустерлица, он так долго и упорно рассказывал всем про это событие, что все поверили тоже, что надо было это сделать, и за Финляндскую войну Берг получил две награды. В 19 м году он был капитан гвардии с орденами и занимал в Петербурге какие то особенные выгодные места.
Хотя некоторые вольнодумцы и улыбались, когда им говорили про достоинства Берга, нельзя было не согласиться, что Берг был исправный, храбрый офицер, на отличном счету у начальства, и нравственный молодой человек с блестящей карьерой впереди и даже прочным положением в обществе.
Четыре года тому назад, встретившись в партере московского театра с товарищем немцем, Берг указал ему на Веру Ростову и по немецки сказал: «Das soll mein Weib werden», [Она должна быть моей женой,] и с той минуты решил жениться на ней. Теперь, в Петербурге, сообразив положение Ростовых и свое, он решил, что пришло время, и сделал предложение.
Предложение Берга было принято сначала с нелестным для него недоумением. Сначала представилось странно, что сын темного, лифляндского дворянина делает предложение графине Ростовой; но главное свойство характера Берга состояло в таком наивном и добродушном эгоизме, что невольно Ростовы подумали, что это будет хорошо, ежели он сам так твердо убежден, что это хорошо и даже очень хорошо. Притом же дела Ростовых были очень расстроены, чего не мог не знать жених, а главное, Вере было 24 года, она выезжала везде, и, несмотря на то, что она несомненно была хороша и рассудительна, до сих пор никто никогда ей не сделал предложения. Согласие было дано.
– Вот видите ли, – говорил Берг своему товарищу, которого он называл другом только потому, что он знал, что у всех людей бывают друзья. – Вот видите ли, я всё это сообразил, и я бы не женился, ежели бы не обдумал всего, и это почему нибудь было бы неудобно. А теперь напротив, папенька и маменька мои теперь обеспечены, я им устроил эту аренду в Остзейском крае, а мне прожить можно в Петербурге при моем жалованьи, при ее состоянии и при моей аккуратности. Прожить можно хорошо. Я не из за денег женюсь, я считаю это неблагородно, но надо, чтоб жена принесла свое, а муж свое. У меня служба – у нее связи и маленькие средства. Это в наше время что нибудь такое значит, не так ли? А главное она прекрасная, почтенная девушка и любит меня…
Берг покраснел и улыбнулся.
– И я люблю ее, потому что у нее характер рассудительный – очень хороший. Вот другая ее сестра – одной фамилии, а совсем другое, и неприятный характер, и ума нет того, и эдакое, знаете?… Неприятно… А моя невеста… Вот будете приходить к нам… – продолжал Берг, он хотел сказать обедать, но раздумал и сказал: «чай пить», и, проткнув его быстро языком, выпустил круглое, маленькое колечко табачного дыма, олицетворявшее вполне его мечты о счастьи.
Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф. Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по 300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег тоже не было.
Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.


Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.