Аветисян, Арсен Липаритович

Арсен Аветисян
Общая информация
Полное имя	Арсен Липаритович Аветисян
Родился	8 октября 1973(1973-10-08) (50 лет) Ереван, Армянская ССР, СССР
Гражданство	СССР Армения Россия
Рост	170 см
Позиция	нападающий / полузащитник
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Клубная карьера*
1990—1991	Малатия	54 (22)
1992—1997	АОСС/Пюник	149 (128)
1997—1998	Беерсхот ВАК	? (?) Д-3
1998	Пюник	12 (5)
1999—2000	Арарат (Ереван)	29 (12)
2000	Звартноц-ААЛ	10 (5)
2000—2003	Жемчужина (Сочи)	46 (25)
2003	Жемчужина (Буд)	30 (5)
2004—2005	Машук-КМВ	50 (22)
2006—2007	Пюник	47 (21)
2008—2011	Гандзасар	83 (26)
Национальная сборная**
1992—2007	Армения	26 (1)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Арсе́н Липари́тович Аветися́н (арм. Արսեն Լիպարիտի Ավետիսյան; 8 октября 1973, Ереван, Армянская ССР, СССР) — советский и армянский футболист, игрок сборной Армении, нападающий. Лучший бомбардир европейских чемпионатов 1995 года.

Клубная карьера

Выступал в основном за армянские и российские футбольные клубы. Долгое время (1992—2007 гг. с перерывами) был игроком сборной Армении.

Рекордсмен чемпионатов Армении по забитым мячам. Лучший бомбардир чемпионатов Армении 1994 (39 голов), 1995 (12 голов), 1996/97 (24 гола).

Является лучшим бомбардиром за всю историю чемпионатов Армении в Премьер-лиги (с 1992 года): 198 голов.

Достижения

• «Киликия»
• командные:
  • Чемпион Армении: 1992, 1995/96, 1996/97
  • Серебряный призёр чемпионата Армении: 1994, 1995
  • Обладатель Кубка Армении: 1995/96
  • Финалист Кубка Армении: 1992, 1996/97
  • Обладатель Суперкубка Армении: 1997
  • Финалист Суперкубка Армении: 1996
• личные:
  • Золотая бутса: 1995 (приз не вручался)
  • Лучший бомбардир чемпионата Армении: 1994, 1995, 1996/97
  • Футболист года в Армении: 1994
• «Пюник»
  • Чемпион Армении: 2006, 2007
• «Гандзасар»
  • Бронзовый призёр чемпионата Армении: 2008, 2011

Ссылки

• [www.ffa.am/ru/teams/fcgandzasar/players/arsenavetisyan/ Профиль на официальном сайте ФФА] (рус.)
• [www.footballdatabase.eu/football.joueurs.arsen.avetisyan.26797.en.html Профиль на footballdatabase.eu] (англ.)
• [int.soccerway.com/players/arsen-avetisyan/76904 Профиль на сайте soccerway.com] (англ.)

Отрывок, характеризующий Аветисян, Арсен Липаритович

Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.