Ладиньяк
Коммуна
Ладиньяк
Ladinhac
Показать/скрыть карты
|
Ладинья́к (фр. и окс. Ladinhac) — коммуна во Франции, находится в регионе Овернь. Департамент — Канталь. Входит в состав кантона Монсальви. Округ коммуны — Орийак.
Код INSEE коммуны 15089.
Коммуна расположена приблизительно в 460 км к югу от Парижа, в 125 км южнее Клермон-Феррана, в 20 км к югу от Орийака[1].
Содержание
Население
Население коммуны на 2008 год составляло 483 человека.
1962 | 1968 | 1975 | 1982 | 1990 | 1999 | 2008 |
---|---|---|---|---|---|---|
601 | 603 | 555 | 523 | 510 | 465 | 483 |
Экономика
В 2007 году среди 281 человека в трудоспособном возрасте (15-64 лет) 203 были экономически активными, 78 — неактивными (показатель активности — 72,2 %, в 1999 году было 65,5 %). Из 203 активных работали 192 человека (119 мужчин и 73 женщины), безработных было 11 (4 мужчин и 7 женщин). Среди 78 неактивных 17 человек были учениками или студентами, 29 — пенсионерами, 32 были неактивными по другим причинам[2].
Напишите отзыв о статье "Ладиньяк"
Примечания
- ↑ Физические расстояния рассчитаны по географическим координатам
- ↑ [www.recensement.insee.fr/chiffresCles.action?zoneSearchField=&codeZone=15089-COM&idTheme=2 Résultats du recensement de la population] (фр.). INSEE. Проверено 13 мая 2013. [www.webcitation.org/6GnnbTCMk Архивировано из первоисточника 22 мая 2013].
Ссылки
- На Викискладе есть медиафайлы по теме Ладиньяк
- [www.insee.fr/fr/methodes/nomenclatures/cog/fichecommunale.asp?codedep=15&codecom=089 Ладиньяк] (фр.). Национальный институт статистики и экономических исследований Франции. Проверено 13 мая 2013. [www.webcitation.org/6GnncGDsj Архивировано из первоисточника 22 мая 2013].
- [cassini.ehess.fr/cassini/fr/html/fiche.php?select_resultat=18279 Ладиньяк] (фр.). cassini.ehess.fr. Проверено 13 мая 2013. [www.webcitation.org/6GnnctCzR Архивировано из первоисточника 22 мая 2013].
Отрывок, характеризующий Ладиньяк
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.