Майор, Мишель

Мишель Майор
Michel Mayor
Научная сфера:	астрофизика
Известен как:	открыватель 51 Пегаса b
Награды и премии:	Премия Жюля Жансена (1998)  Премия Шао (2005) Международная научная премия имени Виктора Амбарцумяна (2010) Медаль Карла Шварцшильда (2010) BBVA Foundation Frontiers of Knowledge Awards (2011) Золотая медаль Королевского астрономического общества (2015) Премия Киото (2015)

Мишель Майор (12 января 1942, Лозанна) — швейцарский астрофизик, почётный профессор Университета Женевы (кафедра астрономии). Майор официально ушёл в отставку в 2007 году, но остаётся активным исследователем в Женевской обсерватории. Является со-обладателем международной премии им. В. А. Амбарцумяна 2010-го года.

В 1995 совместно с Дидье Кело открыл 51 Пегаса b, первую экзопланету, вращающейся вокруг похожей на Солнце звезды 51 Пегаса.

В 1966 году получил степень магистра в области физики в Университете Лозанны, в 1977 — докторскую степень в области астрономии в Женевской обсерватории. Его тезисы включены в «Essay on the kinematical properties of stars in the solar vicinity: possible relation with the galactic spiral structure.» Непродолжительное время учился в Институте астрономии Кембриджского университета и провёл несколько семестров в Европейской южной обсерватории (ESO) в Чили и в Институте астрономии Гавайского университета.

С 1989 по 1992 годы он возглавлял Консультативный совет Европейской южной обсерватории, с 1990 по 1993 Президент Швейцарского общества по астрофизике и астрономии (Swiss Society of Astrophysics and Astronomy). Активный член и бывший председатель нескольких комиссий Международного астрономического союза.

Ссылки

• [www.einstein-bern.ch/index.php?lang=en&show=laudatio&subs=mayor Мишель Майор на сайте «Общества Альберта Эйнштейна»]

Отрывок, характеризующий Майор, Мишель

– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.


Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.