Насильственная преступность

Насильственная преступность — одна из составных частей общей структуры преступности, в которую входят деяния, связанные с физическим и психическим насилием над личностью или угрозой его применения. Насильственная преступность может пониматься в широком смысле — при этом в неё включаются все деяния, в которых насилие выступает способом посягательства, и в узком смысле — только те деяния, в которых насилие составляет один из элементов преступной мотивации.

Понятие криминального насилия

В «Толковом словаре русского языка» Д. Н. Ушакова насилие определяется как: 1) применение физической силы к кому-нибудь; 2) применение силы, принудительное воздействие на кого-нибудь, что-нибудь; 3) притеснение, злоупотребление властью, беззаконное применение силы.

Не любое насилие является предметом рассмотрения криминологов, а лишь то, которое связано с нарушением норм уголовного законодательства (криминальное насилие). Выделяют два вида такого насилия:

• Физическое насилие — причинение соматического, телесного вреда человеку, вплоть до лишения его жизни.
• Психическое насилие — причинение психического, морального вреда: угрозы, оскорбления, клевета, шантаж, все виды принуждения и ограничения свободы человека; также некоторые виды обмана, психопрограммирования и экономические методы.

Наказуемым может являться не только само насилие, но и призывы к нему. Кроме того, насилие может выступать не только как способ совершения преступления, но и как сила, обеспечивающая создание и устойчивость организованных преступных формирований.

Типология насильственных преступлений

Ю. М. Антонян предлагает несколько оснований классификации преступного насилия. Во-первых, он предлагает делить акты насилия по сферам общественной жизни, которыми они порождаются и в которых существуют. По этому критерию можно выделить:

• Бытовое насилие, в том числе связанное с семейными отношениями и совместной трудовой деятельностью.
• Насилие в общественных местах: на улицах, в парках, дворах.
• Насилие в закрытых и полузакрытых сообществах: в армии, местах лишения свободы; в эту группу включаются случаи, когда акты насилия совершаются одними представителями контингента этих сообществ против других представителей.
• Репрессивное насилие со стороны представителей государства и его органов, в том числе связанное с национальной и расовой дискриминацией.
• Насилие, связанное с нарушением права вооружённых конфликтов (международного гуманитарного права): в отношении мирного населения, военнопленных.
• Насилие в ходе межнациональных, религиозных и иных подобных конфликтов.
• Насилие, связанное с борьбой за власть.

Во-вторых, он предлагает делить насилие по уровням: выделяется насилие на государственном и межгосударственном уровне; на уровне отдельных крупных групп общества; на уровне малых социальных групп и отдельных личностей. Исходя из этого, в зависимости от субъекта и объекта насилия можно выделить горизонтальную и вертикальную его разновидность: первое осуществляется в отсутствие фактических или формальных отношений власти и подчинения между субъектом или объектом, второе — при их наличии.

Насильственная преступность и насильственные преступления

Насилие является основным или вспомогательным способом совершения очень многих преступлений. В разных странах мира используются различные группировки преступлений:

• В США на федеральном уровне в Статистических ежегодниках о преступности в США учитываются следующие разновидности насильственных преступлений: умышленное убийство, изнасилование, грабёж (роббери, англ. robbery), нападение при отягчающих обстоятельствах (англ. aggravated assault).
• В ФРГ в сборниках криминальной статистики (нем. Polizeilche kriminalstatistik) в число насильственных преступлений включаются умышленные убийства, изнасилование, разбой, телесные повреждения, опасные увечья, отравления, захват заложников и вымогательство, связанное с похищением людей.
• В статистических бюллетенях Англии и Уэльса (англ. Notifiable Offences Recorded by Police in England and Wales) в число «насильственных посягательств» включаются все виды преступлений против личности, включая, например, незаконный аборт; половых преступлений (в том числе сводничество и двоежёнство) и грабежей.
• В Швеции в статистических сборниках (швед. rattsstatistik arsbok) отдельной группы насильственных преступлений не выделяется, однако в научных исследованиях к ним относятся все виды убийств, в том числе неумышленные, и нападений (в том числе с целью изъятия имущества). Не относятся к числу насильственных половые преступления.
• Во Франции, Японии и России (а ранее в СССР) в статистических сборниках отдельная категория «насильственные преступления» отсутствует, а в теории имеют место разные группировки.

Ввиду этого при анализе насильственной преступности обычно обращаются не ко всем видам преступлений, связанных с насилием, а только к наиболее опасным из них, которые к тому же наказуемы законодательством большинства государств мира, что даёт возможность сопоставления криминальной ситуации не только в пределах территории одного государства, но и во всём мире.

К числу таких наиболее опасных и распространённых насильственных преступлений можно отнести убийства, тяжкие телесные повреждения, изнасилования и хулиганство.

Краткая характеристика отдельных видов насильственных преступлений

Удельный вес традиционных видов насильственной преступности в её общей структуре довольно мал (по различным оценкам от 1 до 5 %). Тем не менее, именно к наиболее тяжким насильственным преступлениям приковано внимание общества, именно исходя из показателей числа убийств, изнасилований, случаев хулиганства обществом оценивается эффективность работы правоохранительных органов.

Убийства

Убийство является одним из наиболее древних и опасных видов противоправных деяний, известных человечеству. Убийство считается преступлением во всех правовых системах, хотя, разумеется, определённые отличия в понимании того, что следует считать убийством, а что нет, всё же имеются.

Абсолютное число убийств во всём мире составило в 2000 году, по оценкам, более 500 000. Относительные показатели числа убийств (англ.) в разных странах существенно отличаются. В большинстве развитых стран совершается 1—4 убийства на 100 000 человек населения; самые низкие показатели наблюдаются в Японии, Ирландии и Исландии (около 0,5); выше среднего этот показатель в США (5,5). В России в 2009 году было совершено 17 681 убийство, что соответствует уровню 12,5 на 100 000 населения. В развивающихся странах уровень убийств ещё выше, он может достигать 40—50 на 100 000 населения или даже более высоких значений.

Помимо распространённости насилия в обществе, показатели числа убийств зависят от многих факторов, в частности, от доступности и качества медицинской помощи, уменьшающего насильственную смертность

Изнасилования

Наиболее распространённым среди половых преступлений, связанных с насилием, является изнасилование. Его опасность заключается в том, что жертве причиняются как физические, так и моральные страдания, изнасилование зачастую связано с длящимися тяжкими последствиями, включая заражение венерическими заболеваниями, психические расстройства и даже самоубийство потерпевшей.

8-й Обзор тенденций преступности, представленный ООН, указывает, что в 2001 и 2002 годах в мире ежегодно регистрировалось более 250 000 изнасилований. Характеризуя показатели изнасилований, следует отметить, что общей для всех стран является высокая латентность изнасилований. Даже в странах с высокоразвитой правоохранительной системой 80 и более процентов изнасилований оказываются скрытыми от органов правопорядка. В России в 2009 году было зарегистрировано 8085 изнасилований и покушений на изнасилование, что соответствует уровню 5,6 случаев на 100 000 населения, однако по данным криминологических исследований жертвами оконченных изнасилований становятся 11—15 % женщин (каждая седьмая), а покушений на изнасилования — 17—20 % (каждая пятая).

Следует отметить также различия в определении понятия «изнасилование» в различных странах: в зависимости от юрисдикции понятие изнасилования может сужаться или расширяться, включая или исключая иные действия сексуального характера помимо полового акта, действия, совершённые без применения собственно насилия, но с использованием беспомощного состояния потерпевшей и т. д.

Хулиганство

Под хулиганством понимается грубое нарушение общественного порядка, выражающее неуважение к обществу. Хулиганство, как правило, содержит в себе элементы насилия, если не физического, то психического: целью хулигана является надругательство, оскорбление, грубое издевательство над людьми; он стремится таким образом показать своё превосходство над окружающими, самоутвердиться.

Проблема хулиганства зачастую воспринимается в обществе как не слишком серьёзная, хулиганские действия считаются гражданами и органами правопорядка недостаточно существенными для применения строгих мер правового воздействия, в том числе уголовно-правовых. Меж тем хулиганство обладает не меньшей опасностью, чем другие насильственные преступления. С. С. Овчинский указывает, что фактическая безнаказанность хулиганов приводит к росту их агрессивности, увеличению тяжести причиняемого вреда и в конечном счёте к совершению тяжких насильственных преступлений: убийств, изнасилований, причинения тяжкого вреда здоровью.

Личность насильственного преступника

Хотя общие характеристики личности преступника относятся и к насильственным преступникам, их личность имеет свои особенности. Так, преступления, связанные с насилием, реже совершаются женщинами: мужчин среди насильственных преступников около 90 %. Женщины обычно прибегают к насилию на бытовой почве, особенно в связи с аморальным и противоправным поведением жертвы — как правило, супруга или сожителя. Возраст насильственного преступника, как правило, достаточно молодой — до 40 лет. При этом преступления, связанные с лишением жертвы жизни и причинением вреда здоровью чаще совершаются лицами в возрасте 25—29 лет, а изнасилования — лицами моложе 25 лет.

Образовательный и социальный уровень насильственных преступников ниже, чем у остальных категорий преступников и населения в целом. Как правило, эти лица имеют относительно невысокую квалификацию, работают на малооплачиваемой работе или вообще не работают.

Среди насильственных преступников много рецидивистов, в том числе ранее совершавших менее тяжкие преступления против личности и общественного порядка. Кроме того, зачастую у лиц, совершающих насильственные преступления, «за плечами» имеется большой багаж аморальных поступков и правонарушений: систематическое злоупотребление спиртными напитками, хулиганство и т. д.

Насильственным преступникам свойственны нарушения социальной идентификации и адаптации, десоциализированность. Они слабо воспринимают навязываемые обществом нормы поведения, вместо этого оценивая ситуацию исходя из личных представлений и желаний. Наблюдается также примитивность потребностей, эгоцентризм и импульсивное стремление к реализации желаний и потребностей, не сдерживаемое механизмами самоконтроля. Нарушения социализации проявляются и в трудностях в установлении контакта с другими людьми, которые в результате этого воспринимаются как чуждые и враждебные вне зависимости от их намерений. Для таких лиц свойственны психологические механизмы самозащиты: они считают, что поступки, в совершении которых они обвиняются, спровоцированы жертвами, а сами они действовали верно и не должны нести за это ответственность. Выраженность подобных отклонений может быть разной, в результате чего выделяются лица с устойчивой агрессивно-насильственной ориентацией личности, ситуативные преступники, в целом ведущие себя положительно или нейтрально и совершающие преступление под воздействием внешних обстоятельства, а также промежуточный тип, стоящий на грани социально приемлемого.

Среди насильственных преступников много психопатов (по разным оценкам от 30 до 60 %) и лиц с пограничными психическими расстройствами. В числе наиболее криминогенных аномалий психики называют прежде всего алкоголизм, а затем различные расстройства личности: диссоциальное, импульсивное, эмоционально-неустойчивые, параноидные, истероидные, шизоидные.

Психиатр О. Г. Виленский выделяет среди прочих расстройств шизоидное, для которого он считает типичным патологическую гомицидоманию — стремление к убийству, которое «вытекает у этих людей не из бредовых идей или галлюцинаций, а существует само по себе, побуждая искать всё новые жертвы». Он пишет, что достаточно часто именно это расстройство объясняет совершение многих жестоких и безмотивных убийств, в том числе серийных и сексуальных.

Причины и условия насильственной преступности

Описанные выше характеристики личности насильственных преступников, относительная малость доли преступного насилия и её относительное постоянство, отсутствие выраженного влияния социальных перемен на распространённость насильственной преступности наводит отдельных учёных на мысль о том, что формирование личности преступника по крайней мере, в отношении данной группы преступлений может зависеть от биологической и генетической предрасположенности. Однако всё же общепризнанным является мнение о том, что детерминация насильственной преступности, как и преступности в целом, имеет преимущественно социальный характер: причины и условия преступности лежат в обществе, в котором она существует и которому наносит урон.

В качестве причины насилия в целом называются прежде всего неудовлетворённые социальные потребности. Я. И. Гилинский пишет: "Если неудовлетворённая витальная потребность (в пище, продолжении рода, защите от холода и т. п.) приводит к борьбе за существование, то неудовлетворённая социальная потребность — «к сверхборьбе за сверхсуществование». Э. Ф. Побегайло указывает, что в современном обществе наиболее сильные социальные потребности связаны с социальной стратификацией и социальной мобильностью и именно нарушение социальной мобильности или перекосы в стратификации обуславливают основную массу случаев криминального насилия. Кроме того, этот автор говорит о таких причинах преступного насилия в обществе в целом как миграция, национальный и религиозный экстремизм, вооружённые конфликты.

Помимо общих детерминант преступности (экономических, социальных и нравственных), А. И. Долгова называет следующие причины, непосредственно провоцирующие совершение насильственных преступлений:

• Недостатки в формировании личности, приводящие к преобладанию в её характере таких негативных социальных качеств, как жестокость, озлобленность, зависть, склонность к насилию в повседневной жизни.
• Деморализация, связанная с алкоголизацией и наркотизацией, промискуитетом, обуславливающая возникновение специфических малых социальных групп, в которых единственным способом разрешения межличностных конфликтов становится насилие.
• Националистические, этноцентристские и субкультурные традиции, влекущие разделение общества на «своих» и «чужих», применение насилия в отношении которых в соответствующей социальной среде расценивается нейтрально или даже положительно.
• Пережитки патриархальных представлений о необходимости полного подчинения жены мужу, а детей — родителям, включающие необходимость применения насилия как метода «воспитания» и поддержания авторитета.
• Идеология и стандарты поведения криминальных и криминализованных структур, включающие обязательность применения насилия в определённых ситуациях.
• Представление о большей эффективности насилия как средства достижения социально-политических целей, чем законных методов.
• Мнение о недоступности или неэффективности официальных форм реагирования на нарушения прав и законных интересов граждан, ведущее применение самосуда.

В числе же социальных условий, облегчающих и способствующих действию этих причин А. И. Долгова называет:

• Неэффективную работу многих государственных органов, в том числе правоохранительных, не обеспечивающих гражданам доступных, быстрых и эффективных способов защитить свои права и законные интересы.
• Слабость общественных институтов, призванных сглаживать бытовые конфликты и оказывать содействие их жертвам, что приводит к перерастанию многих таких конфликтов в совершение преступлений.
• Пропаганда насилия средствами массовой информации, смакование в них деталей насильственных деяний, создающее впечатление о распространённости и непобедимости преступного насилия, делающее его привлекательным для желающих самоутверждения субъектов.
• Неразвитость системы социальной профилактики, помощи и реабилитации лиц с психическими аномалиями, алкоголиков, наркоманов.

Важное место в причинном комплексе многих насильственных преступлений занимает также виктимное поведение потерпевших. Указывается, что более половины тяжких насильственных преступлений совершались в конфликтной ситуации, сопровождавшейся «выяснением отношений» нескольких субъектов, и что «только случай определял, кто из них оказывался жертвой, а кто обвиняемым». Особенно это характерно для изнасилований, где существенная часть потерпевших (по данным исследований Г. Б. Дерягина — 40 %) сама провоцирует преступника на сексуальные контакты (как правило, фривольным поведением в ситуации, связанной с совместным употреблением алкоголя с насильником).

Предупреждение насильственной преступности

Есть два направления борьбы с насильственной преступностью и её предупреждения. Первое связано с оздоровлением общества в целом, уменьшением общесоциальных предпосылок насильственной преступности (общее предупреждение), второе связано с направленным воздействием на составляющие её причинного комплекса (специальное предупреждение). К мерам общего предупреждения насильственной преступности А. И. Долгова относит:

• Создание условий для цивилизованного, правового разрешения конфликтов между гражданами, уменьшения их числа и вредных последствий.
• Повышение культурного и образовательного уровня граждан, обеспечение здоровых условий для формирования личности.
• Социальный контроль, позволяющий осуществлять быстрое реагирование на мелкие правонарушения и социальные конфликты, сглаживающий их последствия и стимулирующий правопослушное поведение.
• Формирование в общественном сознании негативного отношения к насилию как способу разрешения конфликтов, повышение престижа правомерных способов защиты своих прав.

В числе объектов воздействия специальных мер она называет прежде всего криминальную и криминогенную среду, в которой находятся лица молодого возраста (до 29 лет), лиц без постоянного источника дохода и лиц, ранее совершавших преступления. А. И. Долгова называет следующие меры специального предупреждения:

• Воздействие на лиц, злоупотребляющих алкоголем и иными психоактивными веществами с целью ресоциализовать их и побудить к отказу от употребления этих веществ.
• Ресоциализация лиц, освобождённых из мест лишения свободы: их трудоустройство, обеспечение жильём и т. д.
• Коррекция поведения лиц с аномалиями психики, особенно на раннем этапе (в детских учреждениях).
• Создание психологических консультативных центров, направленных на реабилитацию жертв бытового насилия и предотвращение новых посягательств на их интересы.
• Виктимологическая профилактика, призванная по возможности вывести людей из «групп риска», подверженных совершению насильственных преступлений, обучить их навыкам по избежанию опасных криминогенных ситуаций.

Предупреждение насильственной преступности может также осуществляться косвенно, путём воздействия на другие виды преступности. Например, борьба с организованной преступностью влечёт уменьшение общей насильственной преступности, поскольку именно насилие лежит в основе деятельности организованных преступных формирований.

Важное место в системе профилактики насильственных преступлений занимают уголовно-правовые нормы с так называемой двойной превенцией, устанавливающие ответственность за деяния, которые предшествуют совершению тяжких насильственных преступлений в «преступной карьере» большинства опасных преступников: хулиганство, угроза убийством, незаконный оборот оружия и т. д. Фактическая безответственность лиц, совершающих подобные деяния, создаёт у них чувство безнаказанности и приводит к эскалации преступного поведения.

Литература

Учебники

• Криминология: Учебник / Под ред. Н. Ф. Кузнецовой, В. В. Лунеева. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2004. 640 с. ISBN 5-466-00019-1.
• Криминология: Учебник для вузов / Под общ. ред. А. И. Долговой. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2007. 912 с. ISBN 5-89123-931-0.

Монографии

• Агрессия и психическое здоровье / Под ред. Т. Б. Дмитриевой и Б. В. Шостаковича. СПб., 2002. 464 с. ISBN 5-94201-107-9.
• Насильственная преступность / Под ред. В. Н. Кудрявцева и А. В. Наумова. М., 1997. 139 с. ISBN 5-88914-081-7.
• Овчинский С. С. Преступное насилие. Преступность в городах. М., 2007. 408 с. ISBN 978-5-16-003139-2.
• Петин И. А. Механизм преступного насилия. СПб., 2004. 343 с. ISBN 5-94201-356-X.

Отрывок, характеризующий Насильственная преступность

– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.


Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.


– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.