Обер, Даниэль

Даниэль-Франсуа-Эспри Обер фр. Daniel-François-Esprit Auber
Основная информация
Дата рождения	29 января 1782(1782-01-29)
Место рождения	Кан, провинция Нормандия
Дата смерти	13 мая 1871(1871-05-13) (89 лет)
Место смерти	Париж
Страна	Франция
Профессии	композитор
Жанры	опера
Награды

Даниэль-Франсуа́-Эспри Обе́р (фр. Daniel-François-Esprit Auber; 29 января 1782, Кан, провинция Нормандия — 13 мая 1871, Париж) — французский композитор, мастер французской комической оперы, основоположник жанра французской «большой» оперы; автор бывшего французского гимна La Parisienne.

Биография

Отец композитора был художником-любителем, увлекался музыкой, играл на скрипке. Семья Обера долгое время занималась торговлей предметами искусства и владела антикварным магазином. Несмотря на то, что родители предназначали ему деловую карьеру, юному Оберу позволяли заниматься музыкой, к которой он с детства выказывал талант. Уже в раннем возрасте Обер играет на нескольких музыкальных инструментах; первым его учителем музыки был тирольский композитор Йозеф Алоис Ладурнер (Josef Alois Ladurner) (07.03.1769 — 20.02.1851). В возрасте 20 лет Обера отсылают в Лондон, чтобы он мог продолжить своё образование. В 1804 году композитор вынужден вернуться обратно в связи с разрывом Англией и Францией Амьенского мира.

В это время он пробует заниматься музыкой и по предложению виолончелиста Ламара пишет несколько концертов для виолончели, которые тот выдаёт за свои. Концерты пользуются успехом, секрет их авторства недолго хранится в тайне, и Оберу от скрипача Мазаса поступает несколько заказов на концерты для скрипки.

Первые успехи на музыкальном поприще побуждают Обера попробовать свои силы в оперном жанре и в 1805 году он пишет свою первую оперу «Минутное заблуждение» («L’erreur d’un moment»). Первая постановка оперы, название которой изменили на «Жюли» («Julie») была осуществлена в 1811 году любителями, в доме герцога Шиме в Бельгии; концертмейстером постановки был французский художник Энгр. Среди слушателей находился итальянский композитор Керубини. Он нашёл талант молодого композитора столь многообещающим, что принял его в число своих учеников.

Следующую свою оперу «Жан де Кувен» («Jean de Couvin») Обер пишет в сентябре 1812 года. Её постановка, также осуществлённая в доме герцога Шиме, проходит с большим успехом. Однако постановка его третьей оперы «Военная жизнь» («Le sejour militaire») (1813), написанной для публичного исполнения в Theatre Feydau, провалилась, публика отнеслась к ней неблагосклонно. Такой приём настолько расстроил композитора, что отвратил его от сочинения музыки на несколько лет. Но неудачи в бизнесе и смерть отца в 1819 году побуждают его вернуться на музыкальное поприще. В том же году он пишет оперу «Завещание и любовные записки» («Le testament et les billets-doux»), которая также встречает прохладный приём у публики. Но композитор не унывает и уже в следующем году создаёт трёхактную оперу «Госпожа-пастушка» («La bergère châtelaine»), которая становится началом восхождения к славе.

Это был первый в долгой череде блистательных успехов Обера. В 1822 году начинается его сотрудничество с выдающимся французским драматругом Эженом Скрибом, выступившим в качестве либреттиста опер Обера. Опера «Лейчестер или Кенильвортский замок» («Leicester ou Le Château de Kenilworth») (1823) стала их первой совместной работой. Состоялось всего 60 её представлений, в ней ещё чувствуется влияние Россини, но уже вскорости Обер выработает свой собственный, неповторимый стиль, характеризующийся грациозностью мелодий, лёгкостью, живостью и элегантностью.

Двумя годами позже опера «Каменщик» («Le maçon») (1825) стала первым важным триумфом, прочно заняв место во французском оперном репертуаре на протяжении всего XIX века и выдержав 525 представлений в Opera Comique (последнее представление состоялось в 1896 году).

Всего три года понадобилось Оберу, чтобы прочно занять надлежащее место в истории французской оперы: 29 февраля 1828 года в Opera Comique состоялась премьера его оперы «Немая из Портичи» («La muette de Portici»), известная также под названием «Мазаньелло». Она быстро стала чрезвычайно популярной по всей Европе. Построенная на ярких контрастах (восстание неаполитанских рыбаков против испанского владычества), проникнутая революционными настроениями, опера импонировала слушателям, вызывая подчас манифестации на спектаклях. Дуэт из оперы Amour sacre de la patrie был воспринят как новая Марсельеза, а исполнение оперы в Брюсселе 25 августа 1830 года, в которой главную партию исполнял прославленный тенор Адольф Нурри, послужила сигналом к началу революции, приведшей к отделению Бельгии от Нидерландов.

Эта опера вошла также в историю как попытка создания масштабной исторической музыкальной драмы. Благодаря ей на сцене парижской Opera появились новое освещение и стали применяться технические спецэффекты.

В 1829 году Обера избирают членом французской Академии изящных искусств. 28 января 1830 года состоялась премьера нового шедевра, оперы «Фра-Дьяволо» («Fra-Diavolo»), которая и по сей день входит в репертуар мировых оперных театров. Вплоть до 1911 года опера выдержала 909 постановок. Её французская и немецкая версии были настолько популярны, что в 1856—1857 гг. Обер создал её итальянский вариант в жанре опера-буффа, добавив несколько дополнительных номеров и заменив разговорные диалоги речитативами. Премьера итальянского варианта состоялась в лондонском театре Лицеум (The Lyceum; Ковент-Гарден до этого сгорел при пожаре) 9 июля 1857 года с блистательным составом актёров, во главе с Анджиолиной Бозио, Итало Гардони и Джорджио Ронкони. В России постановка этой оперы была разрешена только в 1857 году под названием «Палермские бандиты». В том же году Обер занимает пост директора придворных концертов.

В 1831 году очередной успех — 20 июня состоялась премьера оперы «Любовный напиток» («Le philtre»), главную партию исполняет Адольф Нурри. Либретто оперы было переведено на итальянский и использовано Доницетти в его опере «Любовный напиток» («L’elisir d’amore»).

Двумя годами позже, 27 февраля 1833 года с триумфом проходит вторая «большая» опера Обера, «Густав III» («Gustave III»). Либретто этой оперы использовалось другими композиторами дважды: Саверио Меркаданте в опере «Регент» («Il reggente») и Джузеппе Верди в опере «Бал-маскарад» («Un ballo in maschera»). В Париже состоялось 169 представлений, тогда как в Лондоне опера выдержала 235 постановок.

1830-e и 1840-е гг. становятся свидетелями других успехов Обера: «Бронзовая лошадь» («Le cheval de bronze») (1835), «L’ambassadrice» (1836), «Алмазы короны» («Les diamants de la couronne») (1841) и «Дьявольская доля» («La part du diable») (1843) и некоторые другие. В их ряду особо стоит выделить оперу «Чёрное домино» («Le domino noir») (1837), которая вплоть до начала Первой мировой войны не сходила с парижской оперной сцены, выдержав 1 209 постановок.

В 1842 году по указу короля Луи Филиппа Обер назначается на пост директора парижской Консерватории, который до этого занимал Керубини. В 1825 году Обер награждается орденом Почётного легиона, а в 1847 году становится его командором. В 1857 году император Наполеон III назначает Обера на должность придворного композитора.

Последний триумф композитора состоялся 15 февраля 1868 года: в Opera Comique с успехом прошла премьера его оперы «Первый день счастья» («Le premier jour de bonheur»).

Осаду Парижа в конце французско-прусской войны 1870—1871 гг. композитор встретил в своём старом доме в Париже, но, не пережив ужасов Парижской Коммуны, скончался от сердечного приступа 13 мая 1871 года.

Оперы

год	Оригинальное название	Название на русском языке	Дата премьеры	Место премьеры, театр	Примечания
1805	L’erreur d’un moment	Минутное заблуждение	1805	Париж, зал Doyen	ред. 1811 г. — «Жюли (Julie)», Бельгия, Замок Chimay
1812	Jean de Couvin	Жан де Кувен	сентябрь 1812	Бельгия, Замок Chimay
1813	Le séjour militaire	Военная жизнь	27 февраля 1813	Париж, Опера-Комик
1819	Le testament et les billets-doux	Завещание и любовные записки	18 сентября 1819	Париж, Опера-Комик
1820	Le bergère châtelaine	Госпожа пастушка	27 января 1820	Париж, Опера-Комик
1821	Emma, ou La promesse imprudente	Эмма, или Неосторожное обещание	7 июля 1821	Париж, Опера-Комик
1823	Leicester, ou Le château de Kenilworth	Лестер, или Кенилвортский замок	25 января 1823	Париж, Опера-Комик
1823	La neige, ou Le nouvel Éginard	Снег, или новый Эжинар	8 октября 1823	Париж, Опера-Комик
1823	Vendôme en Espagne	Vendôme в Испании	5 декабря 1823	Париж, Театр Опера	совм. с Ф. Эрольдом
1824	Les trois genres	Три жанра	27 апреля 1824	Париж, Театр Одеон	совм. с Ф. А. Буальдье
1824	Le concert à la cour, ou La débutante	Концерт при дворе, или Дебютантка	3 июня 1824	Париж, Опера-Комик
1824	Léocadie	Леокадия	4 ноября 1824	Париж, Опера-Комик
1825	Le maçon	Каменщик	3 мая 1825	Париж, Опера-Комик
1826	Le timide, ou Le nouveau séducteur	Робкий, или Новый соблазнитель	30 мая 1826	Париж, Опера-Комик
1826	Fiorella	Фиорелла	28 ноября 1826	Париж, Опера-Комик
1828	La muette de Portici [Masaniello]	Немая из Портичи (Мазаньелло)	28 февраля 1828	Париж, Театр Опера
1829	La fiancée	Невеста	10 января 1829	Париж, Опера-Комик
1830	Fra Diavolo, ou L’hôtellerie de Terracine	Фра Дьяволо	28 января 1830	Париж, Опера-Комик
1830	Le dieu et la bayadère, ou La courtisane amoureuse	Бог и баядерка, или Влюблённая куртизанка	13 октября 1830	Париж, Театр Опера	(опера-балет)
1831	Le philtre	Любовное зелье	20 июня 1831	Париж, Театр Опера
1831	La Marquise de Brinvilliers	Маркиза де Бренвильер	31 октября1831	Париж, Театр Опера	совм. с Баттоном, Бертоном, Блангини, Буальдье, Карафа ди Колобрано, Керубини, Эрольдом, Паэром
1832	Le serment, ou Les faux-monnayeurs	Клятва, или фальшивомонетчики	1 октября 1832	Париж, Театр Опера
1833	Gustave III, ou Le bal masqué	Густав III, или Бал-маскарад	27 февраля 1833	Париж, Театр Опера
1834	Lestocq, ou L’intrigue et l’amour	Лесток, или Интрига и любовь	24 мая 1834	Париж, Опера-Комик
1835	Le cheval de bronze	Бронзовая лошадь	23 марта 1835	Париж, Опера-Комик	ред. 21 сентября 1857 — опера-балет, Париж, Театр Опера
1836	Actéon	Актеон	23 января 1836	Париж, Опера-Комик
1836	Les chaperons blancs	Белые капюшоны	9 апреля 1836	Париж, Опера-Комик
1836	L’ambassadrice	Жена посла	21 декабря 1836	Париж, Опера-Комик
1837	Le domino noir	Чёрное домино	2 декабря 1837	Париж, Опера-Комик
1839	Le lac des fées	Озеро фей	1 апреля 1839	Париж, Театр Опера
1840	Zanetta, ou Jouer avec le feu	Занетта, или Игры с огнём	18 мая 1840	Париж, Опера-Комик
1841	Les diamants de la couronne	Алмазы короны	6 марта 1841	Париж, Опера-Комик
1842	Le Duc d’Olonne	Герцог д’Олонн	4 февраля 1842	Париж, Опера-Комик
1843	La part du diable	Дьявольская доля	16 января 1843	Париж, Опера-Комик
1844	La sirène	Сирена	26 марта 1844	Париж, Опера-Комик
1845	La barcarolle, ou L’amour et la musique	Баркарола, или Любовь и музыка	22 апреля 1845	Париж, Опера-Комик
1847	Les premiers pas	Первые шаги	15 ноября 1847	Париж, Опера насьональ	совм. с А. Аданом, Карафа ди Колобрано, Галеви
1847	Haydée, ou Le secret	Гайде, или Тайна	28 декабря 1847	Париж, Опера-Комик
1850	L’enfant prodigue	Блудный сын	6 декабря 1850	Париж, Театр Опера
1851	Zerline, ou La corbeille d’oranges	Церлина, или Корзина апельсинов	16 мая 1851	Париж, Театр Опера
1852	Marco Spada	Ма́рко Спа́да	21 декабря 1852	Париж, Опера-Комик	ред. 1 апреля 1857 — Marco Spada, ou La fille du bandit (ballet) (Марко Спада, или дочь бандита; балет); Париж, Театр Опера
1855	Jenny Bell	Женни Белл	2 июня 1855	Париж, Опера-Комик
1856	Manon Lescaut	Манон Леско	23 февраля 1856	Париж, Опера-Комик
1861	La circassienne	Черкешенка	2 февраля 1861	Париж, Опера-Комик
1864	La fiancée du Roi de Garbe	Невеста короля де Гарб	11 января 1864	Париж, Опера-Комик
1868	Le premier jour de bonheur	Первый день счастья	15 февраля 1868	Париж, Опера-Комик
1869	Rêve d’amour	Мечта любви	20 декабря 1869	Париж, Опера-Комик

Память

Именем Даниэля Обера названы:

• улицы в Париже ([maps.google.com/maps/place?q=6+Rue+Auber,+Paris,+France&hl=ru&ftid=0x47e66e36b6052157:0x538b29d293acfc2a Rue Auber, Paris]), Лилле ([maps.google.com/maps/place?q=Rue+Auber,+Lille,+France&hl=ru&ftid=0x47c2d57a66d2ed43:0x932d1ffc0e47442f Rue Auber, Lille]), Туркуэне ([maps.google.com/maps/place?q=Rue+Auber,+Tourcoing,+France&hl=ru&ftid=0x47c32f2882051bb3:0xdfa7c3cf1c27c389 Rue Auber, Tourcoing]);
• станция линии А подземной городской железной дороги в Париже — ([maps.google.com/maps/place?q=RER+Auber,+Rue+Auber,+Paris,+France&hl=ru&cid=16755142037934254581 RER Auber на карте])
• улицы в нескольких городах Канады.

Ссылки

• Обер, Даниэль: ноты произведений на International Music Score Library Project
• Обер, Даниэль-Франсуа-Эспри // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Обер, Даниэль

– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.


12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.