Охотники на драконов (мультфильм)
Поделись знанием:
Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.
Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
| Охотники на драконов | |
| Chasseurs de dragons | |
 | |
| Тип мультфильма | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Автор сценария | |
| Роли озвучивали |
Венсан Линдон |
| Композитор | |
| Студия |
Futurikon |
| Страна | |
| Длительность |
78 минут |
| Премьера | |
| IMDb | |
Охо́тники на драко́нов (фр. Chasseurs de dragons, англ. Dragon Hunters) — французский полнометражный 3D анимационный фильм 2008 года режиссёров Гийома Ивернеля и Артура Квака (урожд. Франсуа Эммен). Роль главного героя — Лиан-Чу, озвучил французский актёр Венсан Линдон, в английской версии — актёр Форест Уитакер, обладатель премии «Оскар» на 78-й церемонии вручения в 2006 году[1]. Бюджет фильма составил 20 миллионов долларов США. В России фильм вышел в прокат 20 марта 2008 года.
Содержание
Сюжет
Двое молодых бродяг, бывшие воспитанники сиротского приюта Лиан-Чу и Гвиздо, вместе со своим питомцем Гектором путешествуют по деревням и выдают себя за охотников на драконов, за вознаграждение помогая мирным фермерам бороться с терроризирующими их чудовищами всевозможных форм и размеров. Однажды они спасают девочку Зои, племянницу правителя западного форпоста, лорда Арнольда. Старый лорд когда-то сам был могучим охотником на драконов, и его мечтой было одолеть самого ужасного и опасного из них — Пожирателя мира, но последняя встреча с этим чудовищем лишила его зрения и самой возможности сражаться. Все рыцари, которых он с тех пор посылал довершить свою миссию, либо погибали, либо сходили с ума. Известно, что Пожиратель мира пробуждается каждые двадцать лет и уничтожает всё живое, что встречается ему на пути, пока не насытится разрушениями (именно так двадцать лет назад была сожжена дотла деревня маленького Лиан-Чу, и тот остался сиротой). Желающая помочь планам дяди, а заодно и осуществить свои мечты о рыцарских подвигах, Зои приводит Лиан-Чу, Гвиздо и Гектора в замок лорда, где тот за щедрое вознаграждение поручает им отправиться на Край Света и убить Пожирателя мира, пока тот ещё находится в спячке. Расчётливый Гвиздо надеется «надуть» старика и, присвоив задаток за ещё неубитого дракона, сбежать, но этот план расстраивает Зои, решившая последовать за своими героями в надежде познакомиться поближе с их ремеслом.
День за днём команда преодолевает всевозможные препятствия и переживает злоключения на пути к цели. Однако, добравшись до логова дракона, путники не успевают справиться с ним до его пробуждения. Только после суровой проверки на находчивость и смелость Лиан-Чу удаётся победить, и со смертью Пожирателя мир исцеляется. К лорду Арнольду возвращается зрение и возможность ходить, но, увидев Лиан-Чу и Гвиздо воочию, он отказывается признавать в них героев и прогоняет их из замка. Втайне от него Зои также покидает замок и присоединяется к бродягам в их дальнейших путешествиях.
Персонажи
- Лиан-Чу́ — внушительного вида силач с чувствительной душой ребёнка. Всё, о чём он мечтал когда-то — стать пастухом, как его отец, разводить овечек и наслаждаться природой, занимаясь вязанием различных изделий. Но решающую роль в его выборе профессии сыграли неизгладимые воспоминания о трагедии детства — уничтожении его деревни могучим чудовищем. Последующие дни на ферме в сиротском приюте, где Лиан-Чу подружился с Гвиздо, подарили им мечту обзавестись своей собственной фермой, как только они смогут заработать достаточно денег. Для этого они выбрали рискованное, но в своём потенциале очень прибыльное ремесло — охоту на драконов. Но даже во время боя Лиан-Чу не расстаётся с вязальными спицами — единственным напоминанием о его матери — что, мягко говоря, не лучшим образом поддерживает его авторитет в глазах крестьян. Впрочем, довольно быстро он начинает пользоваться авторитетом у маленькой Зои, сумевшей разглядеть в нём будущую надежду человечества. И эти на первый взгляд наивные надежды девочки не раз подтверждаются его преданной дружбой и самоотверженными поступками.
- Гви́здо — плутоватый щуплый паренёк, отвечающий за заключение контрактов, в которых обговариваются условия охоты на драконов за вознаграждение. Друг детства Лиан-Чу и вместе с тем уже много лет его единственная семья. Грамотен, что является редкостью на дикорастущих провинциальных территориях. Из-за своей близорукости во время письма и чтения использует очки-консервы. Поход на Край Света оказывается для него настоящим кошмаром, и решение друга чётко следовать дороге, которую им обозначил Арнольд, кажется ему опрометчивым и недальновидным. Энтузиазм Зои поначалу сильно действует ему на нервы, но после ряда испытаний его мнение о девочке меняется в лучшую сторону. Вопреки своей нерешительности Гвиздо добирается до логова чудовища вместе с остальными, где умудряется воодушевить отчаявшуюся Зои и уже вместе с ней поддерживает Лиан-Чу во время боя. После смерти Пожирателя он заступается за девочку перед лордом, за что терпит унижение с высоко поднятой головой, почти отложив на задний план свои мечты о богатстве.
- Ге́ктор — «третий человек в команде», а на деле — маленький пушистый дракон, привязавшийся к людям. С недавних пор является неотъемлемой частью отряда, работая в нём носильщиком багажа. Быстро выучился человеческой речи и активно этим пользуется у всех на виду, хотя по идее не должен выдавать своё необычное происхождение, маскируясь под охотничью собачку. Совершенно не задумывается о последствиях, когда подшучивает как над своими товарищами, так и над всеми остальными независимо от их статуса, силы и размеров когтей и клыков. Относится с восторгом к появлению Зои в команде.
- Зо́и — жизнерадостная и решительная девочка-сирота. Задумала лично отыскать героев, способных уничтожить Пожирателя мира, над чем её искалеченный дядя — лорд Арнольд — бился, по меньшей мере, двадцать долгих лет. Когда ей удаётся задуманное, она надеется осуществить свою мечту — принять участие в настоящей охоте на драконов, одной из тех, о которых читала в книжках и слышала от других рыцарей, в последние годы лишь изредка посещавших гигантский замок. С добровольным уходом в путешествие на Край Света ей предстоит пережить множество страхов, о которых она раньше не подозревала, но вместе с этим — проявить перед лицом опасностей находчивость и стойкость духа, не свойственные обычным детям её возраста.
- Лорд Арно́льд — старик упрямого и грубоватого нрава, в прошлом — отчаянный и мужественный наёмник, обзаведшийся целым королевством, но с первым поражением, стоившим ему зрения и возможности ходить, растерявший почти всех своих верноподданных. Оборудовал трофейную комнату в подвале своего замка, внушающую трепет неподготовленному посетителю ещё на самом входе. Со смертью своего младшего брата во время эпидемии холеры взял на себя заботу о его единственном ребёнке, которая, впрочем, не заходит дальше обеспечения девочки надлежащим кровом. На просьбы Зои обучить её охоте отвечает отказом, исходя из шовинистских соображений, и с приближением опасности собирается перевести её в монастырь. Очевидно, болезнь не лишила его боевой хватки — даже не покидая инвалидного кресла, он продолжает носить с собой оружие.
- Ги́лдас — личный доктор лорда Арнольда, заботящийся о его распорядке дня, ежедневно обеспечивающий его целительным снадобьем в назначенные часы и терпеливо, год за годом поддерживающий порядок в его опустевшем дворце. Он также взял на себя обязанность контролировать поведение неугомонной Зои, что чревато его едва скрываемым раздражением. Он с подозрением относится к молодым бродягам, пришедшим во дворец Арнольда попытать счастья, и отдаёт им аванс почти с полной уверенностью, что они не справятся с порученным заданием.
- Сэр Анато́ль Ле́нсфле́р — седоволосый рыцарь лорда Арнольда, встречающийся героям во время путешествия через Великую стену. Неудавшийся поход на Край Света сделал это бывшее воплощение рыцарского благородства и изящества обезумевшим и безрассудным скитальцем, утратившим цель, ради которой он решился надеть доспехи, несмотря на свои преклонные годы.
Драконы
Мамулярус — гусеницеобразный дракон, появляющийся в начале фильма, атакует своих противников с помощью упругой клейкой жижи, которую изрыгает пастью и выделяет из отверстий в теле; поедает капусту на полях фермера, нанявшего охотников, чтобы они убили Мамуляруса, но, после того, как Лиан-Чу убивает капустное чудовище, фермер прогоняет охотников, так и не заплатив им.
Электро-драконы или Джимбобы — прыткие электрические драконы, напавшие на Зоуи в лесу перед тем, как ей удаётся познакомиться с охотниками; убиты Лиан-Чу.
Багровое облако — дракон багрового цвета, способный разделять своё тело на отдельные действующие части, так как состоит из множества багровых летучих мышей, собирающихся в нужном порядке; раздавлен обломками здания, в которое Лиан-Чу и Гвиздо с разных сторон заманивают отделившиеся части его тела.
Реактивные свинодраконы — тяжеловесные стайные драконы, атакующие героев перед тем, как им удаётся добраться до Края Света; убиты Лиан-Чу.
Дракон-скелет — он же и Пожиратель мира, убит Лиан-Чу.
История создания
На сегодняшний день «Охотники на драконов» это известный во многих странах мира бренд. В 2004 году во Франции вышел на экраны (релиз в США состоялся в 2006 году[2]) одноимённый сериал. На его основе была начата серия комиксов, первый том издан Delcourt в 2006 году. Также были выпущены одноимённые компьютерные игры — в 2006 г. по мотивам сериала и 2008 г. по мотивам фильма.
Как утверждают сами создатели, режиссёры Гийом Ивернель (фр. Guillaume Ivernel) и Артур Квак (фр. Arthur Qwak), история «Охотников» началась в 1994 году, с идеи Артура о создания сериала о мире, где были бы волшебные драконы и, соответственно, охотники на них. В то время никто не планировал ни создание полнометражного фильма, ни даже международный показ. События, описанные в фильме, происходят примерно за 10 лет до событий из мультсериала[3].
В ролях
| Персонаж | Актёр озвучивания Франция
|
Дубляж Великобритания
|
Дубляж Россия
|
|---|---|---|---|
| Лиан-Чу | Венсан Линдон | Форест Уитакер | Андрей Ярославцев |
| Гвиздо | Патрик Тимсит | Роб Полсен | Пётр Иващенко |
| Зои | Мари Дрион (фр. Marie Drion) | Мэри Маусер (англ. Mary Matilyn Mouser) | Ольга Шорохова |
| Лорд Арнольд | Филипп Наон (фр. Philippe Nahon) | Олег Куценко | |
| Джилдас | Аманда Лир | Вячеслав Баранов | |
| Гектор | Жереми Прево (фр. Jérémy Prévost) | Андрей Бархударов |
Релиз и премьеры
Реализацией и прокатом в России занималась компания «Люксор»[4]. Что примечательно, на экране в России «Охотники на драконов» появились на пару дней раньше, чем во Франции[5]:
| Дата премьеры | Страна | Название | |
|---|---|---|---|
| 20 марта 2008 года | Россия |
Охотники на драконов | |
| 26 марта 2008 года | Франция Бельгия |
Chasseurs de dragons | |
| 28 марта 2008 года |  Турция |
Ejder avcilari | |
| 5 апреля 2008 года |  США |
Dragon Hunters | |
| 23 апреля 2008 года |  Нидерланды |
Drakenjagers | |
| 24 апреля 2008 года |  Германия Чехия |
Die Drachenjäger Lovci draku | |
| 25 апреля 2008 года |  Австрия |
||
| 2 мая 2008 года | Великобритания |
||
| 7 августа 2008 года 20 августа 2008 года |
 Швейцария (нем.) Швейцария (фр.) |
||
| 8 августа 2008 года |  Польша |
Lowcy smoków | |
| 5 сентября 2008 года |  Бразилия |
Caçadores de Dragões | |
| 19 сентября 2008 года |  Дания |
Dragejægerne | |
| 6 ноября 2008 года |  Сингапур |
||
| 7 ноября 2008 года |  Эстония |
Draakonikütid | |
| 20 марта 2009 года |  Норвегия |
Dragejegerne | |
| 24 сентября 2009 года |  Португалия |
||
| 12 марта 2010 года |  Испания |
Cazadores de dragones |
См. также
Напишите отзыв о статье "Охотники на драконов (мультфильм)"
Примечания
- ↑ [www.oscars.org/awards/academyawards/oscarlegacy/2000-2009/78nominees.html Nominees & Winners for the 78st Academy Awards] (англ.). [www.oscars.org/index.html Academy of Motion Picture Arts & Sciences]. Проверено 19 октября 2010. [www.webcitation.org/65hLwCRam Архивировано из первоисточника 24 февраля 2012].
- ↑ Chasseurs de dragons (англ.) на сайте Internet Movie Database)
- ↑ [drakons.luxorfilm.ru/makers.htm Интервью с режиссёрами — Гийомом Ивернелем и Артуром Кваком] (рус.). Создатели(недоступная ссылка — история). [drakons.luxorfilm.ru/ Официальный сайт анимационного фильма]. Проверено 19 октября 2010. [web.archive.org/20080324011633/drakons.luxorfilm.ru/makers.htm Архивировано из первоисточника 24 марта 2008].
- ↑ [www.luxorfilm.ru/film/?id=791 Охотники на Драконов] на официальном сайте [www.luxorfilm.ru/ сети кинотеатров Люксор]. (рус.)
- ↑ [www.imdb.com/title/tt0944834/releaseinfo Release dates for Chasseurs de dragons] на сайте Internet Movie Database. (англ.)
Ссылки
- [www.ecranlarge.com/article-details-8395.php| Guillaume Ivernel et Arthur Qwak (интервью с создателями мультфильма) ] (фр.)
- [www.awn.com/interstitial/interstitial.php?referer=http%3A//www.awn.com/articles/production/idragon-huntersi-itom-and-jerryi-meets-ilord-ringsi/page/1%252C1| Tom and Jerry meets the Lord of Rings]. (англ.)
- [dragonhunters.wikia.com/wiki/Dragon_hunters_(Chasseurs_de_dragons)_-_Wiki Dragon hunters on Wikia]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Охотники на драконов (мультфильм)
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.
Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
