Паисиев Покровский монастырь
Координаты: 57°30′23″ с. ш. 38°16′12″ в. д. / 57.50625° с. ш. 38.27° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=57.50625&mlon=38.27&zoom=14 (O)] (Я)
Паи́сиев Покро́вский монасты́рь — затопленный в советское время мужской монастырь, стоявший на берегу Волги напротив Углича (немного вверх по течению от центра города, село Покровские Горки).
История
Первые упоминания об обители датированы XV веком. По наиболее общепринятой версии, его основал в княжение Андрея Васильевича (около 1476 года) монах Паисий, присланный по его просьбе из близлежащего Калязина своим дядей Макарием.[1] (Основанный Макарием Троицкий монастырь был также позднее затоплен). По другой версии, монастырь существовал ещё в 1430-х гг, а с приходом прп. Паисия начался его расцвет.[2]
Покровский монастырь, наряду с княжеским теремом и Спасским собором в кремле, стал одним из первых каменных зданий Углича. В 1479—1482 года был возведён из кирпича соборный Покровский храм, алтарь которого был обращён на юг, а не на восток, как в большинстве церквей. Краеведы считали, что этот собор был крупнейшим на Руси того времени монастырским храмом и просуществовал до XX века. По новейшим данным, сохранившийся до XX века храм был заново выстроен в 1524 году (в одно время с собором Борисоглебского монастыря на Устье).[3]
Помимо соборного храма, в Покровском монастыре имелись и другие памятники допетровского зодчества — Богоявленская церковь и Никольский храм (1526).
Монастырь пострадал в Смутное время; согласно документам, во время Смуты от рук поляков и «тушинцев» в обители погибло 60 монахов[4].
После смуты был отстроен; к тому времени Покровский храм стал уже пятикупольным. При митрополите Ионе Сысоевиче надвратная церковь по образцу Ростовского кремля была фланкирована двумя симметричными башнями.[5] Архитектурный облик обители имел много общего с Авраамиевым монастырем в Ростове; вероятно, над их благоустройством трудились одни зодчие.
На территории Покровского монастыря кроме преподобного Паисия были захоронены Фёдор, Данила и Алексей Адашевы, местные церковные деятели и монахи. В 1692 году указом Патриарха Московского и всея Руси Адриана в монастыре учреждена архимандрития. В 1828—1831 годы над надвратной церковью надстроена колокольня высотой 30 м.
В 1920-е годы монастырь был упразднён, а к концу 1930-х гг при строительстве Угличской ГЭС монастырь был разрушен, а его территория затоплена[6]. По преданию, незадолго до затопления монастыря мощи Паисия Угличского были тайно вынесены и сокрыты в земле высоко на волжском берегу. Их судьба неизвестна[4].
В 1997 году на берегу, в ближайшем месте от монастыря был установлен памятный крест[4].
Напишите отзыв о статье "Паисиев Покровский монастырь"
Примечания
- ↑ [days.pravoslavie.ru/Life/life6785.htm Православный календарь. Преподобный Паисий Угличский]
- ↑ [uglich.ru/turizm/arhitektura/page861/ Углич. Церкви и монастыри]
- ↑ [rusarch.ru/sedov5.htm К вопросу о ростовской архитектурной школе XV—XVI вв.]
- ↑ 1 2 3 [foma.ru/uglich-sokrovennyij.html Углич сокровенный] // «Фома», Март 2004 № 3 (20)
- ↑ [rusarch.ru/melnik7.htm О происхождении композиции надвратных церквей с двумя примыкающими башнями Ростовского Кремля]
- ↑ [www.yaroslavskiy-kray.com/35/pokrovskijj-muzhskojj-monastyr.html Ярославский край. Покровский мужской монастырь]
Ссылки
- [uglichvernisag.narod.ru/Paisij.htm Подборка изображений Покровской обители]
Отрывок, характеризующий Паисиев Покровский монастырь
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.
В начале зимы с 1805 на 1806 год Пьер получил от Анны Павловны обычную розовую записку с приглашением, в котором было прибавлено: «Vous trouverez chez moi la belle Helene, qu'on ne se lasse jamais de voir». [у меня будет прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться.]
Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.
Вечер Анны Павловны был такой же, как и первый, только новинкой, которою угощала Анна Павловна своих гостей, был теперь не Мортемар, а дипломат, приехавший из Берлина и привезший самые свежие подробности о пребывании государя Александра в Потсдаме и о том, как два высочайшие друга поклялись там в неразрывном союзе отстаивать правое дело против врага человеческого рода. Пьер был принят Анной Павловной с оттенком грусти, относившейся, очевидно, к свежей потере, постигшей молодого человека, к смерти графа Безухого (все постоянно считали долгом уверять Пьера, что он очень огорчен кончиною отца, которого он почти не знал), – и грусти точно такой же, как и та высочайшая грусть, которая выражалась при упоминаниях об августейшей императрице Марии Феодоровне. Пьер почувствовал себя польщенным этим. Анна Павловна с своим обычным искусством устроила кружки своей гостиной. Большой кружок, где были князь Василий и генералы, пользовался дипломатом. Другой кружок был у чайного столика. Пьер хотел присоединиться к первому, но Анна Павловна, находившаяся в раздраженном состоянии полководца на поле битвы, когда приходят тысячи новых блестящих мыслей, которые едва успеваешь приводить в исполнение, Анна Павловна, увидев Пьера, тронула его пальцем за рукав.
– Attendez, j'ai des vues sur vous pour ce soir. [У меня есть на вас виды в этот вечер.] Она взглянула на Элен и улыбнулась ей. – Ma bonne Helene, il faut, que vous soyez charitable pour ma рauvre tante, qui a une adoration pour vous. Allez lui tenir compagnie pour 10 minutes. [Моя милая Элен, надо, чтобы вы были сострадательны к моей бедной тетке, которая питает к вам обожание. Побудьте с ней минут 10.] А чтоб вам не очень скучно было, вот вам милый граф, который не откажется за вами следовать.
Красавица направилась к тетушке, но Пьера Анна Павловна еще удержала подле себя, показывая вид, как будто ей надо сделать еще последнее необходимое распоряжение.
– Не правда ли, она восхитительна? – сказала она Пьеру, указывая на отплывающую величавую красавицу. – Et quelle tenue! [И как держит себя!] Для такой молодой девушки и такой такт, такое мастерское уменье держать себя! Это происходит от сердца! Счастлив будет тот, чьей она будет! С нею самый несветский муж будет невольно занимать самое блестящее место в свете. Не правда ли? Я только хотела знать ваше мнение, – и Анна Павловна отпустила Пьера.
Пьер с искренностью отвечал Анне Павловне утвердительно на вопрос ее об искусстве Элен держать себя. Ежели он когда нибудь думал об Элен, то думал именно о ее красоте и о том не обыкновенном ее спокойном уменьи быть молчаливо достойною в свете.
Тетушка приняла в свой уголок двух молодых людей, но, казалось, желала скрыть свое обожание к Элен и желала более выразить страх перед Анной Павловной. Она взглядывала на племянницу, как бы спрашивая, что ей делать с этими людьми. Отходя от них, Анна Павловна опять тронула пальчиком рукав Пьера и проговорила:
