Адрианов Успенский монастырь

Монастырь
Адрианов Успенский монастырь
Адрианов Успенский мужской монастырь. Гравюра. 1891 г.
Страна	Россия
Местоположение	Ярославская область, Пошехонский район
Епархия	Рыбинская
Тип	мужской
Основатель	преподобный Адриан Пошехонский
Дата основания	1540
Основные даты: 1540 — основание 1928 — закрытие 2000 — открыт ка женский 2006 — преобразован в мужской
Здания: Успенский храм • колокольня • трапезный корпус • настоятельский корпус • монастырская конюшня
Известные насельники	Адриан Пошехонский
Наместник	иеромонах Димитрий (Буров)
Состояние	действует

Адриа́нов Свято-Успе́нский монасты́рь — мужской монастырь Рыбинской епархии Русской православной церкви, расположенный в окрестностях Пошехонья.

История

13 сентября 1540 году в дремучем лесу два постриженника Корнилиева Комельского монастыря иеродиакон Адриан Пошехонский и престарелый монах Леонид основали скит, где жили отшельниками.

После трёх лет отшельнической жизни преподобные Адриан и Леонид решили основать мужской монастырь, для чего отправились в Москву, где получили благословение митрополита Московского Макария, который вручил им храмозданную грамоту, а иеродиакона Адриана рукоположил во иеромонаха и возвел в сан игумена. В Москве пошехонские пустынники нашли щедрых благотворителей, которые, видя их дерзновение, подали обильные пожертвования на возведение храма.

Вернувшись в свою пустынь 31 мая 1543 года, игумен Адриан заложил деревянную церковь с трапезой в честь Успения Пресвятой Богородицы. В монастыре был введен строгий общежительный устав, по образцу устава Корнилиева Комельского монастыря. Женщины совершенно не имели доступа в монастырь, поэтому его называли ещё Северным Афоном. За оградой монастыря, недалеко от реки Ветхи, преподобный Адриан своими руками ископал клодец, вода из которого приносила людям исцеление от болезней.

Со временем братия увеличилась. Так же Преподобный Адриан задумал строительство каменного храма и собрал на это достаточную сумму, однако в ночь с 5 на 6 марта 1550 года, в обитель ворвались разбойники, ограбили монастырь и убили игумена Адриана, отвезя его за тридцать вёрст от обители, бросили в бочаг речки Ушломы. Благочестивый крестьянин, ставший потом священником, Исидор, с помощью соседей отвез тело мученика к ветхой церкви во имя пророка Илии и похоронил под полом храма, а рядом для приметы посадил рябину. Впоследствии храм окончательно разрушился, а у той рябины стали совершаться чудеса и исцеления. Затем на этом месте был выстроен Рябинин монастырь, приписанный к Адрианову.

В 1626 году мощи преподобного Адриана были обретены нетленными. Во время их перенесения в обитель совершилось множество исцелений.

В начале XVII века в монастыре была возведена каменная двухэтажная пятиглавая теплая трапезная церковь в честь Богоявления Господня, однако время её постройки достоверно не известно: в клировых ведомостях отчёта за 1905 год указан 1615-й год. В ней был придел Рождества Пресвятой Богородицы.

В монастыре соборной церкви Успения Пресвятой Богородицы, возле правого клироса, почивали мощи святого Адриана.

В 1699 году все деревянные монастырские строения сгорели при пожаре. В начале XVIII века по благословению митрополита Ростовского Иоасафа (Лазаревича), а затем митрополита Ростовского Димитрия (Туптало) на месте сгоревших храмов были выстроены новые. В 1701 году игумен Феодосий испросил позволения на строительство церкви святителя Николая Чудотворца, освящённой в 1704 году. Был ли этот храм отдельной постройкой или одним из соборных приделов, неизвестно.

В монастыре также находилась чудотворная икона Успения Божией Матери, которую принёс сюда святой Адриан из Корнилиева Комельского монастыря; также хранились вериги, игуменский посох, древняя икона преподобного Адриана.

В 1888 году при монастыре была устроена церковно-приходская школа, в которой в разные годы обучалось до 70 мальчиков и девочек. При монастыре имелся странноприимный дом, в котором находили приют и пропитание богомольцы и странники.

Ежегодно совершались крестные ходы из обители в Пошехонье, главным образом связанные с перенесением чудотворной иконы Успения Пресвятой Богородицы (самые значительные – с 21–24 июня по 1 августа и с 14 сентября по 1 октября).

В 1918 году монастырь был официально закрыт советской властью, но монашеская община продолжала существовать. Около 1928 года, монастырь окончательно закрыли; братия была репрессирована. После этого в монастыре размещался совхоз.

Возрождение

В 1990-е годы то, что осталось от монастыря было возвращено Церкви. К 2000 году сохранились полуразрушенные Успенский храм, колокольня, трапезный и настоятельский корпуса и конюшня. Монастырь был единственным сохранившимся на территории Пошехонского района памятником архитектуры XVIII—XIX веков.

В соответствии с определением Священного Синода от 7 марта 2000 года, монастырь был открыт, но как женский. Настоятельницей монастыря была утверждена игумения Дамиана (Латышева).

Начали с того, что стали очищать здания от мусора. Богослужение совершалось в сенях Богоявленского храма. Первая зима для сестёр была крайне тяжёлая условиях. Не было света, отопления, температура в кельях опускалась ниже ноля. Первоначально, на деньги, выделенные Московской патриархией, начался ремонт в келейном корпусе.

Осенью 2006 года решением Священного Синода монастырь стал опять мужским. Исполняющим обязанности наместника в монастыре был назначен иеромонах Феодор (Казанов).

В 2007 году наместником монастыря был назначен иеромонах Димитрий (Буров). Тогда же был оштукатурен весь колокольный комплекс, сделана новая крыша и все строительные работы внутри северного крыла.

В марте 2009 года наместникм монастыря становится Иоанн (Коваленко), переведённый сюда из Переяславского Троицкого Данилова монастыря. Вслед за ним последовала почти вся братия Троицкого Данилова монастыря. Адрианов монастырь фактически был отрезанным от мира скитом. Иногда не было денег на свечи, лампадное масло, нечем было кормить братию. Положение спасали ревностные паломники из Переславля, не оставлявшие своих духовных наставников, родственники кого-то из насельников обители, которые нередко на свои деньги приобретали продукты, все необходимое для обители. В довершении всем испытаниям в обители случился пожар.

Настоятели и наместники

• Адриан Пошехонский (1543—1550)
• Феодосий (упом. 1701)
• Дамиана (Латышева) (7 ноября 2000 — 2006)
• Феодор (Казанов) (2006—2007) и/о
• Димитрий (Буров) (2007 — 31 марта 2009)
• Иоанн (Коваленко) (31 марта 2009 — осень 2013)

Ссылки

• [www.srcc.msu.ru/bib_roc/jmp/08/06-08/06.htm Пошехонский Свято-Успенский Адрианов мужской монастырь] // Журнал Московской Патриархии № 6 2008

Отрывок, характеризующий Адрианов Успенский монастырь

– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.