Парменион

Парменио́н (греч. Παρμενίων, лат. Parmenion, прим. 400—330 гг. до н. э.) — македонский полководец, соратник Филиппа II и его сына, Александра III (Александра Великого). Античные авторы упоминают о принадлежности Пармениона к знатному македонскому роду. Вероятно, начал военную карьеру при дворе царского дома Аргеадов ещё при Аминте III, отце Филиппа. В царствование Филиппа II (359—336 гг. до н. э.) Парменион принимал активное участие в его планах по превращению Македонии в великую балканскую державу, простершуюся от Ионического моря до Понта. После убийства Филиппа II Парменион возвратился из малоазиатского похода, признал власть Александра и принял участие в его восточном походе. Талант военачальника особо проявился в великих сражениях Александра: при реке Граник, при Иссе и Гавгамелах. С течением времени между Парменионом и Александром возникли разногласия в военных, политических и стратегических вопросах. Убит по приказу Александра в 330 г. до н. э. в Экбатанах по подозрению в соучастии в заговоре против жизни царя.

Деятельность при Филиппе II

Царь Филипп II считал Пармениона своим достойнейшим полководцем. Он настолько высоко ценил Пармениона, что доверял ему командование македонскими войсками в своё отсутствие. Парменион участвовал в завоевательных походах Филиппа II против соседних с Македонией государств Балканского полуострова: Пеонии — на севере (359 г.); Иллирии — на северо-западе (356 г.); Фракии — на востоке (342—340 гг.). Участвовал в военных конфликтах Третьей Священной войны между греческими полисами (356—346 гг.), переросшей впоследствии в борьбу за господство Македонии над Северной и Средней Грецией (Фессалией, Беотией, о. Эвбеей). В 338 г. участвовал в крупнейшем сражении Филиппа против объединённых сил греческих городов-государств — битве при Херонее. В 337 г. Филипп инициировал создание союза греческих городов государств (так называемый Коринфский союз) и начал подготовку объединённого войска эллинов и македонян с целью вторжения в Персию. Авангард из 10 тыс. воинов под командованием Аталла и Пармениона был переброшен через Геллеспонт, чтобы начать захват ионийских городов на эгейском побережье Малой Азии. Этот поход остался незавершённым в связи с убийством Филиппа.

Деятельность при Александре Великом

После убийства Филиппа II Парменион признал власть его сына, Александрa. Пока Александр III энергично подавлял сопротивление восставших после гибели Филиппа балканских племён, а также греческих полисов — Афин и Фив, — Парменион продолжал военные действия против ионийских городов. Противником Пармениона в этом походе был персидский военачальник Мемнон, греческий наёмник родом из Родоса, который успешно защищал рубежи государства и практически вытеснил оттуда македонцев. После неудачи в Малой Азии в конце 335 года Парменион вернулся в Македонию и принял участие в разработке планов азиатского похода Александра. Два опытных полководца Филиппа, Парменион и Антипатр, советовали Александру отложить поход с целью лучшей подготовки, но, главное, для решения первостепенного династического вопроса — рождения наследника. Но Александр пренебрёг их советами: оставив в Македонии Антипатра с 12 тыс. воинов для охраны тылов, он в мае 334 г. до н. э. начал поход против ахеменидской Персии. Парменион встал во главе объединённой пехоты македонян, союзников и наёмников, а также тяжёлой конницы фессалийцев общей численностью около 24 тыс. Один из его сыновей, Филота, командовал тяжёлой конницей (гетайрами), а другой сын, Никанор, корпусами пехотинцев — гипаспистов. Под контролем Пармениона оказались важнейшие командные посты. Монопольное положение Пармениона в армии объясняется тем, что он играл в ней ведущую роль ещё во времена Филиппа при создании и обучении всех видов войск. На этом этапе Александру пришлось смириться с тем, что Парменион в армии был более влиятелен, чем царь.

Парменион командует левым крылом македонян в битве при реке Граник. Накануне битвы Парменион посоветовал Александру повременить с атакой и хорошо подготовиться, на что Александр ответил: «Перейдя Геллеспонт, нечего бояться Граника». Пока Александр со своей лёгкой кавалерией отвлекал внимание персов, тяжёлая конница Пармениона осуществила переправу через реку и обратила врага в бегство. В процессе продвижения вглубь Персии Парменион часто действовал отдельно от основной армии, захватывая города и подчиняя местных правителей. Осенью 333 г. до н. э. Парменион со своими отрядами соединяется с армией Александра перед битвой при Иссе, где командует левым флангом македонских сил. Пока крыло Пармениона сдерживало напор персидской конницы, Александр на правом фланге пробил путь к Дарию, обратив персидского царя в бегство. В этот период Парменион фактически являлся заместителем Александра, ему было доверено захватить богатство персидского царя в Дамаске. Совершив рейд в 350 км, Парменион сломил сопротивление гарнизона и доставил своему царю 2 тыс. талантов золота, не считая прочих трофеев. После победы при Иссе Дарий предложил Александру половину своего царства взамен на возврат попавшей в плен семьи. Парменион, верный идеалам Филиппа и трезво оценивая ситуацию, считал, что предложения персидского царя должны быть приняты, а завоевательный поход — завершён. Это, однако, шло вразрез с амбициозными планами Александра о мировом господстве. Именно тогда произошло острое мировоззренческое столкновение Пармениона с Александром. На фразу Пармениона «Если бы я был Александром, то принял бы предложение», последний ответил: «Я поступил бы так же, если был бы Парменионом». В 331 до н. э. Парменион командует левым крылом македонской армии в грандиозной битве при Гавгамелах. Накануне битвы, наблюдая расположенного на виду противника, Парменион, опасаясь мощи персов, предложил Александру осуществить ночное нападение. На что Александр якобы ответил, что не хочет красть ночью победу, которую одержит при свете дня. Это было наиболее тяжёлое сражение с персами, но и здесь македонцы победили. Александр бросился преследовать убегавшего Дария в Парфию, а Парменион остался налаживать дела в Мидии, центре Персидской державы.

Казнь Филоты. Падение и смерть Пармениона

Известно о 3 сыновьях Пармениона в армии Александра: Гектор утонул в Ниле в 331 г. до н. э.; Никанор умер от болезни в 330 г. до н. э.; Филота был казнён Александром в 330 г. до н. э. Одна дочь Пармениона была замужем за Атталом, казнённым Александром, другая дочь — за Кеном, командиром полка в фаланге.

Сын Пармениона, Филота, стал невольной причиной гибели отца. Этому честолюбивому военачальнику было трудно скрыть свою враждебность по отношению к проводимому Александром курсу на постепенное отчуждение от своих сподвижников и приближение к себе недавних врагов, персов. Старые воины были недовольны персидскими обычаями, введенными македонским царем. Филота считал себя носителем традиций покойного Филиппа и его старой гвардии, а потому пользовался поддержкой в определённом кругу македонян. Все это вызывало неприязненное отношение к Филоте как со стороны Александра, так и некоторых из влиятельных соратников царя – Гефестиона, Кратера, Кена. Все они считали Филоту главой банды заговорщиков, а Пармениона — её вдохновителем. В октябре 330 г. до н. э. Филоту обвинили в заговоре против Александра и подвергли пыткам. Под пытками он признался в своих замыслах, а также навлёк подозрения на Пармениона, хотя и отрицал вовлечённость отца. В руках обладавшего гигантским авторитетом Пармениона были войска и царская казна, и потому Александр счёл опасным затягивать дело до суда. Он послал к Пармениону, находившемуся в это время в Экбатанах, своё доверенное лицо — Полидаманта. 70-летний Парменион был убит при чтении поддельных писем от своего сына. Исполнитель приговора отослал голову Пармениона царю. Гарнизон Экбатаны, взявшийся за оружие, удалось успокоить. Тело Пармениона, опасаясь гнева Александра, захоронили не сразу, но впоследствии предали земле под давлением солдат.

Этапы пути Пармениона

• 356 г. до н. э. — разгром иллирийцев.
• 346 г. до н. э. — осада фессалийского города Галус.
• 346 г. до н. э. — делегирован в Афины для заключения мира с Македонией.
• 342 г. до н. э. — возглавляет македонскую армию на острове Эвбея, где приводит к власти македонских ставленников.
• 336 г. до н. э. — послан с передовым войском в Малую Азию для захвата плацдарма и обеспечения вторжения основных сил Филиппа II. После убийства Филиппа проявляет верность новому царю Александру.
• 334 г. до н. э. — при вторжении в Азию возглавляет всю пехоту македонской армии.
• 334 г. до н. э. — командует левым крылом македонской армии в битве при реке Граник.
• 333 г. до н. э. — командует левым крылом македонской армии в битве при Иссе.
• 331 г. до н. э. — командует левым крылом армии в битве при Гавгамелах.
• 330 г. до н. э. — убит по приказу Александра без суда по подозрению в соучастии в заговоре против царя.

Ссылки

• [quod.lib.umich.edu/m/moa/ACL3129.0003.001/134?rgn=full+text;view=image Парменион] (англ.). — в Smith's Dictionary of Greek and Roman Biography and Mythology.
• [www.livius.org/pan-paz/parmenion/parmenion.htm Парменион на сайте Livius.org]  (англ.)
• [militera.lib.ru/h/arrian/index.html Арриан. Поход Александра. — М.: МИФ, 1993]
• [militera.lib.ru/h/rufus/index.html Квинт Курций Руф. История Александра Македонского. — М.: Издательство МГУ, 1993]

Отрывок, характеризующий Парменион

С своей стороны m lle Bourienne не упустила случая при слове Париж вступить тоже в общий разговор воспоминаний. Она позволила себе спросить, давно ли Анатоль оставил Париж, и как понравился ему этот город. Анатоль весьма охотно отвечал француженке и, улыбаясь, глядя на нее, разговаривал с нею про ее отечество. Увидав хорошенькую Bourienne, Анатоль решил, что и здесь, в Лысых Горах, будет нескучно. «Очень недурна! – думал он, оглядывая ее, – очень недурна эта demoiselle de compagn. [компаньонка.] Надеюсь, что она возьмет ее с собой, когда выйдет за меня, – подумал он, – la petite est gentille». [малютка – мила.]
Старый князь неторопливо одевался в кабинете, хмурясь и обдумывая то, что ему делать. Приезд этих гостей сердил его. «Что мне князь Василий и его сынок? Князь Василий хвастунишка, пустой, ну и сын хорош должен быть», ворчал он про себя. Его сердило то, что приезд этих гостей поднимал в его душе нерешенный, постоянно заглушаемый вопрос, – вопрос, насчет которого старый князь всегда сам себя обманывал. Вопрос состоял в том, решится ли он когда либо расстаться с княжной Марьей и отдать ее мужу. Князь никогда прямо не решался задавать себе этот вопрос, зная вперед, что он ответил бы по справедливости, а справедливость противоречила больше чем чувству, а всей возможности его жизни. Жизнь без княжны Марьи князю Николаю Андреевичу, несмотря на то, что он, казалось, мало дорожил ею, была немыслима. «И к чему ей выходить замуж? – думал он, – наверно, быть несчастной. Вон Лиза за Андреем (лучше мужа теперь, кажется, трудно найти), а разве она довольна своей судьбой? И кто ее возьмет из любви? Дурна, неловка. Возьмут за связи, за богатство. И разве не живут в девках? Еще счастливее!» Так думал, одеваясь, князь Николай Андреевич, а вместе с тем всё откладываемый вопрос требовал немедленного решения. Князь Василий привез своего сына, очевидно, с намерением сделать предложение и, вероятно, нынче или завтра потребует прямого ответа. Имя, положение в свете приличное. «Что ж, я не прочь, – говорил сам себе князь, – но пусть он будет стоить ее. Вот это то мы и посмотрим».
– Это то мы и посмотрим, – проговорил он вслух. – Это то мы и посмотрим.
И он, как всегда, бодрыми шагами вошел в гостиную, быстро окинул глазами всех, заметил и перемену платья маленькой княгини, и ленточку Bourienne, и уродливую прическу княжны Марьи, и улыбки Bourienne и Анатоля, и одиночество своей княжны в общем разговоре. «Убралась, как дура! – подумал он, злобно взглянув на дочь. – Стыда нет: а он ее и знать не хочет!»
Он подошел к князю Василью.
– Ну, здравствуй, здравствуй; рад видеть.
– Для мила дружка семь верст не околица, – заговорил князь Василий, как всегда, быстро, самоуверенно и фамильярно. – Вот мой второй, прошу любить и жаловать.
Князь Николай Андреевич оглядел Анатоля. – Молодец, молодец! – сказал он, – ну, поди поцелуй, – и он подставил ему щеку.
Анатоль поцеловал старика и любопытно и совершенно спокойно смотрел на него, ожидая, скоро ли произойдет от него обещанное отцом чудацкое.
Князь Николай Андреевич сел на свое обычное место в угол дивана, подвинул к себе кресло для князя Василья, указал на него и стал расспрашивать о политических делах и новостях. Он слушал как будто со вниманием рассказ князя Василья, но беспрестанно взглядывал на княжну Марью.
– Так уж из Потсдама пишут? – повторил он последние слова князя Василья и вдруг, встав, подошел к дочери.
– Это ты для гостей так убралась, а? – сказал он. – Хороша, очень хороша. Ты при гостях причесана по новому, а я при гостях тебе говорю, что вперед не смей ты переодеваться без моего спроса.
– Это я, mon pиre, [батюшка,] виновата, – краснея, заступилась маленькая княгиня.
– Вам полная воля с, – сказал князь Николай Андреевич, расшаркиваясь перед невесткой, – а ей уродовать себя нечего – и так дурна.
И он опять сел на место, не обращая более внимания на до слез доведенную дочь.
– Напротив, эта прическа очень идет княжне, – сказал князь Василий.
– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.
«Вот когда начинается потеха», подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.
Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.
Несмотря на то, что Анатоль в женском обществе ставил себя обыкновенно в положение человека, которому надоедала беготня за ним женщин, он чувствовал тщеславное удовольствие, видя свое влияние на этих трех женщин. Кроме того он начинал испытывать к хорошенькой и вызывающей Bourienne то страстное, зверское чувство, которое на него находило с чрезвычайной быстротой и побуждало его к самым грубым и смелым поступкам.
Общество после чаю перешло в диванную, и княжну попросили поиграть на клавикордах. Анатоль облокотился перед ней подле m lle Bourienne, и глаза его, смеясь и радуясь, смотрели на княжну Марью. Княжна Марья с мучительным и радостным волнением чувствовала на себе его взгляд. Любимая соната переносила ее в самый задушевно поэтический мир, а чувствуемый на себе взгляд придавал этому миру еще большую поэтичность. Взгляд же Анатоля, хотя и был устремлен на нее, относился не к ней, а к движениям ножки m lle Bourienne, которую он в это время трогал своею ногою под фортепиано. M lle Bourienne смотрела тоже на княжну, и в ее прекрасных глазах было тоже новое для княжны Марьи выражение испуганной радости и надежды.