Плаун булавовидный
| Плаун булавовидный | ||||||||||
 Общий вид спороносящего растения | ||||||||||
| Научная классификация | ||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Международное научное название | ||||||||||
| Синонимы | ||||||||||
| ||||||||||
| Подвиды и разновидности | ||||||||||
| ||||||||||
Плау́н булавови́дный (лат. Lycopódium clavátum) — наиболее широко распространённый вид споровых многолетних вечнозелёных растений рода Плаун семейства Плауновые (Lycopodiaceae).
Содержание
Распространение и экология
Растение-космополит, встречается в лесной и лесотундровой зонах практически по всему миру, а также в горно-лесном и субальпийском поясах.
В России распространён в Арктике, европейской части (Карело-Мурманский, Двинско-Печорский, Ладожско-Ильменский, Нижне-Донской флористические районы), на Кавказе, в Западной и Восточной Сибири, на Дальнем Востоке[2].
Растение лесов, преимущественно хвойных, из которых предпочитает светлые сосняки, реже в смешанных и лиственных лесах.
К почвам безразличен, но чаще встречается на песках и гарях.
В штатах Иллинойс, Айова и Кентукки (США) плаун булавовидный имеет охранный статус «в опасности» (англ. Endangered).
Ботаническое описание
Растение высотой от 30 до 50 см с мелкими корешками и сильноветвящимися стелющимися стеблями длиной от 1 до 3 м.
Для всех плаунов характерно дихотомическое ветвление побегов. В случае равной дихотомии все побеги занимают вертикальное положение, а корни пучком располагаются у основания главного побега. При неравнодихотомическом ветвлении побеги подразделяются на стелющиеся и прямостоячие (отсюда на все виды распространяется название плаун-плывун).
Корни отходят от горизонтальных стеблей через небольшие промежутки, позволяя им расти вдоль почвы на большие расстояния, создавая иногда почти сплошной покров. От стелющихся побегов отходят боковые корни, живущие от двух до пяти лет. У формирующегося из зиготы молодого растения зачатки побега и корня возникают одновременно в результате дихотомирования точки роста зародыша. Образованию зародыша на гаметофите предшествует развитие крупной гаустории, которая смещает первый корень вбок, и лишь на этом основании некоторые авторы называют корни плаунов придаточными. В ходе онтогенеза новые корни возникают только из меристемы апекса побега; при её дихотомировании побег и корень возникают одновременно как зачатки двух равноценных органов.
Вертикальные ветви со спорофиллами, на высоте 5(10)—15(30) см над землёй, имеют меньше листьев, чем горизонтальные.
Листья 3—5 мм длиной и 0,7—1 мм шириной, со средней жилкой, линейные или линейно-ланцетные, косо вверх направленные, вытянутые в длинную белую волосовидную ость, густо покрывают стебли.
Спорангии собраны в спороносные колоски (стробилы) на верхушках стеблей. Колоски сидят на длинных прямостоячих одиночных олиственных ножках. У каждого растения по два — пять колосков. Споры многочисленные, в виде мельчайшего сыпучего бледно-жёлтого порошка, созревают в июне — августе.
Растение, на первый взгляд, может напоминать поросль хвойных деревьев.
Размножается спорами и вегетативно, укоренением ползучих побегов.
Химический состав
В растении содержатся углеводы (сахароза), тритерпеноиды, стероиды, алкалоиды (0,12 %, в том числе ликоподин, клаватоксин, никотин), флавоноиды. Побеги содержат каротиноиды, в том числе β-каротин и лютеин, тритерпеноиды. В листьях найдены флавоноиды. Споры содержат каротиноиды, фенолкарбоновые кислоты (дигидрокофейная, ванилиновая, феруловая) и их производные, жирное масло (40—50 %, в его составе кислоты: гексадеценовая, миристиновая, пальмитиновая, стеариновая, дигидроксистеариновая, азелаиновая; глицериды), липиды (4,06 %)[2].
Хозяйственное значение и применение
Споры плауна булавовидного, называемые ликоподием, применяют в качестве лекарственного сырья с теми же целями, что и у плауна годичного (Lycopodium annotinum). Собирают пожелтевшие колоски, осторожно срезая и не повреждая при этом корневой системы. Сушат колоски на воздухе, на бумаге или плотной ткани, затем споры отряхивают и отсеивают. Тепловая сушка не допускается. Урожайность спор в сосновых лесах — 0,2—1 г/м², урожайные годы повторяются через шесть — семь лет[3]. Споры не смачиваются водой и не вызывают раздражения. Этими свойствами обусловлено их применение в качестве детской присыпки, при пролежнях, для обсыпки пилюль[4]. В этом качестве, а также в составе комплексного препарата акофит (радикулин) для лечения радикулита споры были включены в Государственную фармакопею СССР 1—10-го изданий[2].
В стоматологии споры в разных формах (порошок, настой, присыпки, аппликации) применяют при пародонтозе[2].
Трава находит применение в гомеопатии и народной медицине — измельчённой в порошок ею присыпают раны, а настой из неё пьют при заболеваниях мочевого пузыря, печени, дыхательных путей, недержании мочи, болях в желудке, воспалительных процессах желудочно-кишечного тракта. Настой и отвар используют как седативное, аналгезирующее, спазмолитическое, при гидрофобии, противовоспалительное при ревматизме, невралгиях, диуретическое при странгурии, анурии, энурезе, цистите, мочекаменной болезни, спазмах мочевого пузыря, нефрите, женских болезнях, контрацептивное, родовспомогательное, нормализующее регулы, повышающее аппетит, при заболеваниях желудка, кишечника, диспепсии, гастрите, колите, диарее, метеоризме, гепатите, холестазе, холецистите, желчнокаменной болезни, заболеваниях селезёнки, нарушении обмена веществ, диатезе, потогонное, подагре, болезнях органов дыхания, гриппе, жаропонижающее, при артритах; наружно — при экземе, фурункулёзе, скрофулёзе, дерматомикозах, ранозаживляющее, при алопеции; ванны и примочки — при судорогах мышц конечностей. В гомеопатии споры используют при варикозном расширении вен, гипертонической болезни, ревматозном артрите, невралгии, в том числе черепно-мозгового нерва, головной боли, отите, геморрое, противовоспалительное, при гипофункции желудка, язвенной болезни желудка, диспепсии, желудочных коликах с тошнотой, метеоризме, печёночной недостаточности, циррозе печени, холелитазе, диуретическое — при болезнях мочевого пузыря, при нарушении обмена веществ, болезнях предстательной железы, пневмонии, бронхите, рахите, дерматопатии, скрофулёзе, сыпях, экземе, угрях, мозолях, бородавках, алопеции. Споры в народной медицине в виде отвара применяют как противовоспалительное, гемостатическое, противоревматическое, спазмолитическое, противосудорожное, аналгезирующее при невралгиях, зубной боли; диуретическое при остром цистите, мочекаменной болезни, дизурии, желчегонное при заболеваниях печени, гастрите, энтероколите, закрепляющее при диарее, обволакивающее, гигроскопическое, мягчительное, антисептическое, антигельминтное; наружно как детская присыпка, при опрелостях у взрослых, при псориазе, ранах, ожогах, рожистых воспалениях, мокнущих дерматозах, сыпях, чесотке, варикозных узлах, алопеции; в виде мази — при фурункулёзе, язвах[2].
В западноевропейских странах часто используют споры плауна и траву при атонии и камнях мочевого пузыря, заболеваниях печени, геморрое, диспепсиях. В Южной Африке — как спазмолитическое, диуретическое[2].
Большое значение споры плауна имеют в металлургии, где их используют для обсыпки форм при выплавке чугуна, особенно при фасонном литье.
Быстро внесённые в пламя, споры плауна сгорают со вспышкой, поэтому иногда их применяют в театральном деле, а также при изготовлении фейерверков и бенгальских огней. Раньше ими заменяли магний в фотографии[3].
Стеблями плауна булавовидного можно окрашивать ткани в синий цвет[3].
В китайской медицине трава входит в состав «моксы», используемой для прижиганий. В корейской медицине споры используют как аналгезирующее при ревматизме, невралгиях, параличах[3].
Нитрат ликоподина в эксперименте обладает противоалкогольным эффектом[3].
Стебли можно использовать как упаковочный материал[3].
В ветеринарии сухие листья употребляют как слабительное для лошадей, а споры местно как мягчительное, антисептическое, ранозаживляющее, гигроскопическое[3].
Подвиды и разновидности
- Lycopodium clavatum subsp. clavatum
- Lycopodium clavatum subsp. clavatum var. clavatum
- Lycopodium clavatum subsp. clavatum var. aristatum
- Lycopodium clavatum subsp. clavatum var. asiaticum
- Lycopodium clavatum subsp. clavatum var. borbonicum
- Lycopodium clavatum subsp. clavatum var. kiboanum
- Lycopodium clavatum subsp. contiguum
- Lycopodium clavatum subsp. monostachyon
Напишите отзыв о статье "Плаун булавовидный"
Примечания
- ↑ [www.theplantlist.org/tpl1.1/record/tro-26600197 Плаун булавовидный]: сведения о названии таксона на сайте The Plant List (version 1.1, 2013). (англ.)
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Часть I — Семейства Lycopodiaceae — Ephedraceae, часть II — Дополнения к 1—7-му томам // Растительные ресурсы России и сопредельных государств / отв. ред. А. Л. Буданцев; Бот. ин-т им. В. Л. Комарова РАН. — СПб.: Мир и семья-95, 1996. — С. 6. — 571 с. — ISBN 5-90016-25-5.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Губанов И. А. и др. [ashipunov.info/shipunov/school/books/dikor_polezn_rast_sssr1976.djvu Дикорастущие полезные растения СССР] / Отв. ред. Т. А. Работнов. — М.: Мысль, 1976. — С. 33. — (Справочники-определители географа и путешественника).
- ↑ Блинова К. Ф. и др. [herba.msu.ru/shipunov/school/books/botaniko-farmakognost_slovar1990.djvu Ботанико-фармакогностический словарь : Справ. пособие] / Под ред. К. Ф. Блиновой, Г. П. Яковлева. — М.: Высш. шк., 1990. — С. 224. — ISBN 5-06-000085-0.
Литература
- Губанов, И. А. и др. 38. Lycopodium clavatum L. — Плаун булавовидный // [herba.msu.ru/shipunov/school/books/gubanov2002_illustr_opred_rast_sred_rossii.djvu Иллюстрированный определитель растений Средней России. В 3 т]. — М.: Т-во науч. изд. КМК, Ин-т технолог. иссл., 2002. — Т. 1. Папоротники, хвощи, плауны, голосеменные, покрытосеменные (однодольные). — С. 112. — ISBN 8-87317-091-6.
Ссылки
- [www.ars-grin.gov/cgi-bin/npgs/html/taxon.pl?431024 Плаун булавовидный] (англ.): информация на сайте GRIN (Проверено 21 мая 2010)
- [eol.org/pages/599072/overview Плаун булавовидный]: информация на сайте «Энциклопедия жизни» (EOL) (англ.) (Проверено 21 мая 2010)
- [plants.usda.gov/java/profile?symbol=LYCL Плаун булавовидный на сайте USDA NRCS] (Проверено 21 мая 2010)
Отрывок, характеризующий Плаун булавовидный
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.
Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.
Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.
Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.
Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.
Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого.
– Нет, я очень понимаю, – отвечал Ростов, находившийся под влиянием своего нового друга.
Осенью семейство Ростовых вернулось в Москву. В начале зимы вернулся и Денисов и остановился у Ростовых. Это первое время зимы 1806 года, проведенное Николаем Ростовым в Москве, было одно из самых счастливых и веселых для него и для всего его семейства. Николай привлек с собой в дом родителей много молодых людей. Вера была двадцати летняя, красивая девица; Соня шестнадцати летняя девушка во всей прелести только что распустившегося цветка; Наташа полу барышня, полу девочка, то детски смешная, то девически обворожительная.
В доме Ростовых завелась в это время какая то особенная атмосфера любовности, как это бывает в доме, где очень милые и очень молодые девушки. Всякий молодой человек, приезжавший в дом Ростовых, глядя на эти молодые, восприимчивые, чему то (вероятно своему счастию) улыбающиеся, девические лица, на эту оживленную беготню, слушая этот непоследовательный, но ласковый ко всем, на всё готовый, исполненный надежды лепет женской молодежи, слушая эти непоследовательные звуки, то пенья, то музыки, испытывал одно и то же чувство готовности к любви и ожидания счастья, которое испытывала и сама молодежь дома Ростовых.
В числе молодых людей, введенных Ростовым, был одним из первых – Долохов, который понравился всем в доме, исключая Наташи. За Долохова она чуть не поссорилась с братом. Она настаивала на том, что он злой человек, что в дуэли с Безуховым Пьер был прав, а Долохов виноват, что он неприятен и неестествен.
