Риветт, Жак
Поделись знанием:
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.
Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]
Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору.
– Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят.
И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным.
Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
| Жак Риветт | |
| Jacques Rivette | |
| Имя при рождении: |
Пьер Луи Риветт |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: |
1949 — 2016 |
Жак Риветт (фр. Jacques Rivette, 1 марта 1928, Руан — 29 января 2016) — французский кинорежиссёр, сценарист, актёр.
Биография
Из семьи фармацевта. В 1949 приехал в Париж с мечтой заниматься кино. Провалился на устном экзамене в Институт высших кинематографических исследований. Синефил, постоянно встречал в Парижской синематеке Годара, Трюффо, Ромера, вскоре составивших новую волну во французском кино (Трюффо признавал, что новая волна появилась на свет благодаря именно Риветту). В 1950 вместе с Ромером основал Киногазету. Критик, с 1952 постоянно выступавший в Les Cahiers du cinema, он стал в 1963—1965 главным редактором журнала.
Работал ассистентом у Беккера и Ренуара, также испытал заметное влияние экспериментальных теорий Руша[1]. Сделал несколько короткометражек, в 1960 снял свой первый полнометражный фильм Париж принадлежит нам.
Творчество
Риветт один из немногих продолжал следовать принципам новой волны, отстаивая и делая авторское кино. Его фильмы, по коммерческим меркам, невозможно длинны и бессюжетны, почти целиком импровизационны. Он охотно раскрывал условность киноискусства (в его фильмах нередки сцены из театральных спектаклей), что лишь подчеркивало склонность режиссёра к сюрреалистической фантастике в повседневном, к игре и заставляло критиков, пишущих о его кинематографе, вспоминать имена Кэрролла и Кокто.
Обычно работал с узким кругом — труппой или компанией — актёров, куда входили Бюль Ожье (сыграла в семи фильмах Риветта), Жюльет Берто, Жан-Пьер Кальфон, Эрмин Карагёз, Сандрин Боннер, Эммануэль Беар, Джейн Биркин.
Фильмография
- 1960 — Париж принадлежит нам / Paris nous appartient (премия Британского киноинститута, 1962)
- 1966 — Монахиня / La religieuse (по одноимённому роману Дени Дидро)
- 1968 — Безумная любовь / L’Amour fou (премия Британского киноинститута, 1969)
- 1971 — Out 1: Noli me tangere — 13-часовой фильм, один из самых длинных в истории кино
- 1973 — Out 1: Spectre — сокращённая 4-часовая версия предыдущего
- 1974 — Селин и Жюли совсем заврались / Céline et Julie vont en bateau (специальная премия жюри кинофестиваля в Локарно, 1974)
- 1976 — Дуэль / Duelle (une quarantaine)
- 1976 — Северный ветер / Noroît
- 1978 — Карусель / Merry-Go-Round
- 1981 — Северный мост / Le Pont du Nord
- 1984 — Любовь на траве / L’Amour par terre
- 1985 — Грозовой перевал / Hurlevent (по роману Эмили Бронте «Грозовой перевал»)
- 1988 — Банда четырёх / La Bande des quatre (премия ФИПРЕССИ Берлинского кинофестиваля, 1989)
- 1991 — Очаровательная проказница / La Belle Noiseuse (Большая премия жюри Каннского МКФ, Премия экуменического жюри, 1991)
- 1994 — Жанна-девственница / Jeanne la Pucelle
- 1995 — Верх, низ, хрупко / Haut bas fragile
- 1997 — Тайная защита / Secret défense
- 2001 — Кто знает / Va savoir (по мотивам пьесы Луиджи Пиранделло «Как ты меня хочешь»; специальная премия жюри Вальядолидского кинофестивал)
- 2003 — История Мари и Жюльена / Histoire de Marie et Julien
- 2007 — Не трогай топор / Ne touchez pas la hache (по новелле Бальзака «Герцогиня де Ланже»)
- 2009 — 36 видов с пика Сен-Лу / 36 vues du Pic Saint Loup
Признание
Кинематограф Риветта привлек внимание Сержа Дане, Джонатана Розенбаума, Жиля Делеза, Ноэля Бёрча, Дейвида Эренштейна, Томаса Эльзессера и других кинокритиков и аналитиков киноязыка.
Напишите отзыв о статье "Риветт, Жак"
Примечания
- ↑ [www.dvdbeaver.com/rivette/ok/74interview.html Interview by Carlos Clarens, Edgardo Cozarinsky (1974)]
Литература
- Rosenbaum J. Rivette: Texts & Interviews. London: British Film Institute, 1977
- Rivette: critique et cinéaste. Paris: Lettres modernes; Minard, 1998
- La nouvelle vague: Claude Chabrol, Jean-Luc Godard, Jacques Rivette, Eric Rohmer, François Truffaut. Paris: Cahiers du cinéma, 1999
- Deschamps H. Jacques Rivette: théâtre, amour, cinéma. Paris: Harmattan, 2001
- Frappat H. Jacques Rivette, secret compris. Paris: Cahiers du cinéma, 2001
- De Pascale G. Jacques Rivette. Milano: Il Castoro, 2002
Ссылки
- [www.cineticle.com/texts/834-rivette-nous-appartient.html/ Жак Риветт принадлежит нам: путеводитель по фильмам режиссёра (Cineticle)]
- [seance.ru/blog/portrait/rivette/ Жак Риветт. Модернист в поисках заговора («Сеанс»)]
- [cineticle.com/texts/1137-jacques-rivette-part-one.html/ Жак Риветт и Другое место / Переводной текст о творчестве режиссёра из журнала Cinema Scope]
- [www.cineticle.com/behind/833-narrative-pleasure.html/ Жак Риветт: Нарратив-наслаждение / Статья Робина Вуда о двух ключевых фильмах режиссёра: «Безумной любви» и «Селин и Жюли совсем заврались»]
- [www.cineticle.com/special/471-jacques-rivette5.html/ Жак Риветт о своих любимых фильмах (Cineticle)]
- [www.cineticle.com/behind/831-rivette-85-texts.html/ Статьи и эссе Жака Риветта (Cineticle)]
- [seance.ru/n/49-50/seance-guide/a-la-francaise/novoe-lico-stydlivosti/ Жак Риветт о фильме Бориса Барнета «Щедрое лето» («Сеанс»)]
- [www.cineticle.com/component/content/article/77-special/474-jacques-rivette3.html/ Режиссёр как психоаналитик. Интервью с Жаком Риветтом (Cineticle)]
- [kinoart.ru/archive/2008/04/n4-article6/ Поэма без героя. О фильме «Не трогайте топор» Жака Риветта («Искусство кино»)]
- [kinoart.ru/blogs/bezumen-ne-po-sobstvennomu-zhelaniyu-bezumnaya-lyubov-rezhisser-zhak-rivett/ Безумен не по собственному желанию. О фильме «Безумная любовь» Жака Риветта («Искусство кино»)]
- www.jacques-rivette.com (англ.)
- [www.imdb.com/name/nm0729626 Жак Риветт на сайте IMDB]
- [www.sensesofcinema.com/2003/great-directors/rivette/ Жак Риветт на сайте Senses of cinema] (англ.)
Отрывок, характеризующий Риветт, Жак
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.
Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]
Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору.
– Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят.
И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным.
Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
