Карцев, Роман Андреевич

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Карцев и Кац

Роман Андреевич Карцев
Имя при рождении:	Роман Аншелевич Кац
Профессия:	актёр
Годы активности:	1960 — наст. время
Театр:	Ленинградский театр миниатюр; Одесский театр миниатюр; Московский театр миниатюр; Театр миниатюр под руководством Михаила Жванецкого
Награды:

	Запись голоса Р.А. Карцева
	Из интервью «Эхо Москвы» 12 мая 2009
Помощь по воспроизведению

Рома́н Андре́евич Ка́рцев (настоящее имя Рома́н А́ншелевич Кац; род. 20 мая 1939, Одесса) — советский и российский артист эстрады, театра и кино.

Заслуженный артист РСФСР (1990), народный артист Российской Федерации (1999). Актёр Московского театра миниатюр под руководством Михаила Жванецкого. На протяжении нескольких десятилетий выступал в дуэте с Виктором Ильченко (Карцев и Ильченко).

Биография

Роман Карцев родился 20 мая 1939 года в г.Тирасполе где провел первые два года жизни. Отец — Аншель Зельманович Кац (род. 1920) — футболист, фронтовик, после ранения и демобилизации в 1946 году — судья матчей второй лиги чемпионатов Украины и на тренерской работе. Мать — Сура-Лея (в быту Соня) Рувиновна Фуксман — была секретарём парторганизации обувной фабрики и контролёром ОТК. Дед по материнской линии был синагогальным кантором. Разговорным языком в семье был идиш. До войны жил с родителями в Тирасполе, где его отец в 1939—1941 годах был нападающим тираспольской команды во второй лиге чемпионата СССР по футболу. Во время Великой Отечественной войны — с матерью и братом в эвакуации в Омске; оставшиеся в Одессе бабушки и дедушки погибли. После демобилизации отца вся семья вернулась в Одессу.

Брат Романа Карцева стал фокусником, работал в цирке, на эстраде в США под псевдонимом Карц.

В 1956 году, после школы, пошёл работать наладчиком на швейную фабрику «Авангард». Тогда же начал выступать в драмкружке дома культуры моряков. В 1960 году получает приглашение в самодеятельный студенческий театр «Парнас-2» при одесском институте инженеров морского флота, где знакомится с будущим постоянным партнёром Виктором Ильченко и автором текстов Михаилом Жванецким. В 1972 году заочно окончил актёрский факультет ГИТИСа.

Семья

• Жена — Виктория Павловна Кассинская (род. 1949), бывшая танцовщица кордебалета.
  • дочь — Елена Кассинская (род. 1971) — фармацевт.
    • Внучка: Ника окончила Эдинбургский университет, учится в Нью-Йоркской кино­академии.
    • Внук — Леонид.
  • сын — актёр Павел Кассинский (род. 1976).

Творчество

Эстрадная и театральная деятельность

В 1961 году переехал в Ленинград и был принят в Театр миниатюр Аркадия Райкина, где по совету Аркадия Райкина взял сценический псевдоним Роман Карцев. В 1964 году в Ленинград переехал Жванецкий и в 1967 году начинается работа над его спектаклем «Светофор».

В 1969 году вместе с Ильченко и Жванецким вернулся в Одессу. В 1970 году Карцев, Ильченко и Жванецкий стали лауреатами Всесоюзного конкурса артистов эстрады.

Выступая совместно с Виктором Ильченко в жанре эстрадной репризы Роман Карцев приобрёл большую популярность у зрительской аудитории. Благодаря трансляциям по телевидению и выступлениям в программе «Вокруг смеха» известность получили юмористические номера «Авас», «Раки» и другие. На фирме грамзаписи «Мелодия» вышла пластинка с несколькимии миниатюрами Михаила Жванецкого в исполнении дуэта Карцев и Ильченко, распространялись многочисленные магнитофонные записи их выступлений.

В 1979 году Карцев и Ильченко переезжают в столицу и начинают работать в Московском театре миниатюр, где участвуют в постановке спектаклей «Избранные миниатюры», «Когда мы отдыхали», «Хармс! Чармс! Шардам! или Школа клоунов», «Птичий полет», «Полночное кабаре». С 1987 года Карцев и Ильченко выступали в Московском театре миниатюр под руководством Михаила Жванецкого.

В 1998 году стал лауреатом Кубка Аркадия Райкина на международном фестивале «MORE SMEHA», Рига.

После смерти своего постоянного партнёра Виктора Ильченко (1992) выступает на эстраде с моноспектаклями. Как соло артист участвовал в постановках «Моя Одесса» (памяти Виктора Ильченко), «Зал ожидания». В репертуаре Карцева, кроме произведений Михаила Жванецкого, также Чехов, Хармс, Зощенко и другие авторы. Выступал в театре «Эрмитаж» Константина Райкина и театре эстрады.

Работа в кино

В кино он начал сниматься с 1975 года в основном в небольших, эпизодических острохарактерных ролях. Наиболее запомнился зрителям по ролям в картинах «Собачье сердце», «Небеса обетованные», «Старые клячи» и «Мастер и Маргарита».

Фильмография

1. 1967 — Аркадий Райкин (документальный) — камео
2. 1975 — Волны Чёрного моря — антрепренер Дацарилла Неустрашимого
3. 1977 — Волшебный голос Джельсомино — школьный учитель
4. 1979 — Дюма на Кавказе — Лефер
5. 1985 — Долгая память — дядя Яша
6. 1985 — Золотая рыбка (телеспектакль) — артист Карцев
7. 1988 — Собачье сердце — Швондер, председатель домкома
8. 1989 — Нечистая сила — Щербатый
9. 1989 — Биндюжник и Король — Лазарь Боярский, жених Двойры
10. 1991 — Небеса обетованные — Соломон
11. 1993 — Предсказание — патриот-антикоммунист
12. 2000 — Старые клячи — Иосиф Лозовский
13. 2005 — Мастер и Маргарита — Максимилиан Андреевич Поплавский, дядюшка Берлиоза
14. 2008 — Улыбка Бога, или Чисто одесская история — Михаил Перельмутер, портной, отец Ани
15. 2010 — В стиле Jazz — одесский таксист

Библиография

• «Малой, Сухой и Писатель», М., 2011, Вагриус, 208 стр
• «Приснился мне Чаплин…» М., 2011, ЭКСМО, 256 стр.

Дискография

• Роман Карцев и Виктор Ильченко «Что случилось/О городах» (1971, Мелодия, Vinyl)
• Роман Карцев, Виктор Ильченко, Михаил Жванецкий (1977, Мелодия, Vinyl)
• Роман Карцев, Виктор Ильченко, Михаил Жванецкий «Юмористические песни и рассказы» (1978, Мелодия, Vinyl)
• Михаил Жванецкий, Роман Карцев, Виктор Ильченко «Дискотека смеха» (1987, Мелодия, Vinyl)
• Роман Карцев, Виктор Ильченко, Михаил Генин, Зиновий Гердт «Дискотека смеха» (1988, Мелодия, Vinyl)
• Роман Карцев «Моя Одесса» (1997, Синтез Продакшн, CD)
• Роман Карцев «Моя Одесса» (2001, Синтез Продакшн, Cass)
• Роман Карцев и Виктор Ильченко «Раки» (2003, Студия Монолит, CD)
• Роман Карцев и Виктор Ильченко «Авас» (2004, Студия Монолит, CD)
• Аркадий Райкин, Роман Карцев, Ефим Шифрин «Это было недавно, это было давно» (2006, Дивайс, DVD)

Ссылки

• [kudryats.journalisti.ru/?p=981 Роман Карцев: «Я еще покручусь!»]
• [cccp.tv/person/roman_karcev/ СССР ТВ] Телепередачи с участием Р. А. Карцева на портале советского телевидения
• [echo.msk.ru/programs/all/544597-echo/ Роман Карцев в передаче «Наше всё», посвященной Аркадию Райкину на радио «Эхо Москвы»]
• [www.last.fm/ru/music/%D0%A0%D0%BE%D0%BC%D0%B0%D0%BD+%D0%9A%D0%B0%D1%80%D1%86%D0%B5%D0%B2 Профиль Роман Карцев] на Last.fm
• [www.youtube.com/results?search_query=Роман+Карцев&aq=f видеоролики на youtube]
• [www.discogs.com/artist/1549776-%D0%A0%D0%BE%D0%BC%D0%B0%D0%BD-%D0%9A%D0%B0%D1%80%D1%86%D0%B5%D0%B2 Дискография Романа Карцева] (международная база музыкальных релизов)

Отрывок, характеризующий Карцев, Роман Андреевич

– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.


Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…