Ханнавальд, Свен

Свен Ханнавальд
Личная информация
Пол	мужской
Прозвища	Ханни (нем. Hannie), Гладиатор воздуха
Гражданство	Германия Германия
Клуб	SC Hinterzarten
Дата рождения	9 ноября 1974(1974-11-09) (49 лет)
Место рождения	Штайнхайдель-Эрлабрунн, Саксония, ФРГ
Спортивная карьера	1992-2004
Тренеры	Вольфганг Штайерт, Райнхард Хесс
Рост	184 см
Вес	62 кг
Награды и медали Олимпийские игры Серебро Нагано 1998 К-120, командное первенство Серебро Солт-Лейк-Сити 2002 К-90, личное первенство Золото Солт-Лейк-Сити 2002 К-120, командное первенство Чемпионаты мира по лыжным видам спорта Серебро Рамзау 1999 К-120, личное первенство Золото Рамзау 1999 К-90, командное первенство Золото Лахти 2001 К-120, командное первенство Бронза Лахти 2001 К-90, командное первенство Чемпионаты мира по полётам на лыжах Серебро Оберстдорф 1998 личное первенство Золото Викерсунд 2000 личное первенство Золото Гаррахов 2002 личное первенство

Свен Ха́ннавальд (нем. Sven Hannawald, род. 9 ноября 1974 года в Штайнхайдель-Эрлабрунне, ГДР) — немецкий прыгун с трамплина, олимпийский чемпион, двукратный чемпион мира. Единственный спортсмен, которому удалось победить на всех этапах Турне четырёх трамплинов в одном сезоне.

Дебютировал в большом спорте 6 декабря 1992 год (сезон 1992/93) на на этапе Кубка мира в Фалуне.

Биография

Детство и начало карьеры

Свен Ханнавальд родился в семье Реджины Похлер и Андреаса Ханнавальда 9 ноября 1974 года в Штайнхайдель-Эрлабрунне (Саксония), ГДР. С рождения Свен носил фамилию Похлер, пока родители примерно через год не поженились. С детства Ханнавальд занимался в секции лыжного двоеборья в клубе СК «Динамо» в Йохангеоргенштадте. В возрасте 12 лет его направили на обучение в спортивную лыжную школу СГ «Динамо», расположенную в Клингентале, чтобы заниматься по усиленной программе для одаренных спортсменов. Именно в это время и произошёл один из важнейших переломных моментов в жизни талантливого немца. Он стал замечать, что в соревнованиях по прыжкам с трамплина чаще всего побеждает с большим преимуществом, а в лыжных гонках неизменно оказывается в числе аутсайдеров. Это не нравилось ни ему, ни его тренерам — в итоге к 16 годам Ханнавальд занимался исключительно прыжками. После падения «берлинской стены» Свен переезжает с родителями в Йеттинген (коммуна неподалеку от Ульма), откуда его переводят в спортивный интернат в Фурвангене. Через год Ханнавальд заканчивает его, получив специальность «электрик», и завоевывает бронзовую медаль в командных соревнованих (трамплин К-80) на Юношеском чемпионате мира по лыжным видам спорта, проходившем в финском Вуокатти.

Профессиональная карьера

Кубок мира 1992-93

И если в юношеской сборной Германии успех следовал один за другим, то с основной сборной страны Свену никак не удавалось закрепиться. Ханнавальд не всегда попадал в состав, часто пропуская старты в Кубке мира. Дебют молодого прыгуна в этом соревновании пришёлся на этап в шведском Фалуне, где он не попал даже в очки, заняв соответственно 50 место в итоговом протоколе. Сезон продолжился ещё 4-мя этапами, лучшим из которых для Свена был этап в Гармиш-Партенкирхене (36 место). По итогам спортивного года у Ханнавальда не набралось ни одного очка и он не попал в итоговую классификацию Кубка мира.

Кубок мира 1993-94

Сезон 1993—1994 начался для Ханнавальда в Планице, где он оказался на 33 месте, совсем немного не допрыгнув до очков. Однако уже 30 декабря 1994 года Свен получил долгожданные 2 очка на этапе Кубка мира в Оберстдорфе. Жаль, что эти очки так и остались единственным результативным стартом этого сезона, который немец закончил на 90 месте в итоговой классификации. В актив Ханнавальду можно отнести победу на этапе Континентального кубка в Планице.

Кубок мира 1994-95

Этот сезон состоял для Свена всего из 2 стартов в Кубке мира, которые пришлись на Энгельбергский этап. Однако оба раза Ханнавальд попал в очки, заняв соответственно 14 и 23 места. Это позволило ему с 26 очками занять 63 место в итоговом протоколе важнейшего для него соревнования. В Континентальном кубке его выступления были более выразительными. По итогам сезона Ханнавальд завоевал 14 место с 396 очками. В этом же году Свен занял 4 место на Чемпионате Германии по прыжкам с трамплина.

Кубок мира 1995-96

Провальные выступления в Кубке мира продолжились и в сезоне 1995—1996. На этапах в Лиллехаммере, Шамони и Оберстдорфе Свен занял соответственно 32,50 и 36 места. Такое провальное выступление, естественно, не принесло ему ни одного очка. В Континентальном кубке Свен показывал стабильные прыжки, однако и здесь его 394 очка не позволили подняться выше 14 места. На Чемпионате Германии по прыжкам с трамплина Свен вновь четвёртый.

Кубок мира 1996-97

Это спортивный сезон прошёл гораздо лучше, чем любой из предыдущих, хотя бы потому, что Свен стартовал в Кубке мира целых 10 раз. Лучшие выступления пришлись на Оберстдорф (12 место) и Энгельберг (21 место). В итоге у Свена 40 очков и 59 место в итоговой классификации Кубка мира. Редкие старты в Континентальном кубке все равно позволили немцу получить 105 очков и занять 95 место. Однако такие результаты не устраивали Федерацию лыжного спорта Германии; спортивные чиновники даже называли Свена «вечным талантом» из-за его плохой адаптации на высоком уровне. Дошло даже до того, что Ханнавальда хотели вычеркнуть из списка основной сборной страны, лишив тем самым его финансовой поддержки, как со своей стороны, так и со стороны спонсоров. Так бы и произошло, однако за спортсмена заступились главные тренеры команды — Райнхард Хесс и Вольфганг Штайерт.

Кубок мира 1997-98

Ханнавальд с лихвой оправдал надежды своих наставников. Он 14 раз попал десятку на этапах Кубка мира, 7 раз поднимался на подиум и наконец-то победил: первая победа пришлась на этап в Бишофсхофене, а вторая на этап в Оберстдорфе. Итоговый результат поразил абсолютно всех — 953 очка и 6 место в Кубке мира 1997-98. Однако Ханнавальд не думал останавливаться на достигнутом. Он завоевал серебро на Чемпионате мира по полётам на лыжах, проходившем в Оберстдорфе 25 января, уступив всего 6,5 баллов Кадзуёси Фунаки. Результаты спортсмена не оставили сомнений у тренеров, и они взяли Свена в основной состав на Олимпийские игры в Нагано. Олимпиада прошла для Ханни довльно успешно: если в индивидуальных прыжках он занял всего лишь 14 (трамплин К-90) и 48 места (трамплин К-120), то в командных соревнованиях сборная Германии в составе Свена Ханнавальда, Мартина Шмитта, Дитера Томы и Хансйорга Якле завоевала серебряную медаль, уступив лишь команде Японии. В конце сезона Свен Ханнавальд к своим наградам добавил золото Чемпионата Германии по прыжкам с трамплина, проходившем в Хинтерзартене, где он обошёл своих коллег по сборной Дитера Тому и Мартина Шмитта.

Кубок мира 1998-99

В сезоне 1998—1999 Свен Ханнавальд продолжил хорошо выступать. За весь год он всего 2 раза не попал в двадцатку сильнейших — это случилось в Гаррахове (21 место) и Оберстдорфе (22 место). Частые попадания в десятку на этапах Кубка мира, а также 4 подиума Свена позволили прочно войти 24-летнему прыгуну в элиту мировых прыжков с трамплина. Он вновь занимает 6 место в итоговом протоколе, на этот раз с 896 очками. В этом же сезоне прошёл первый для Ханни Чемпионат мира по лыжным видам спорта в Рамзау (Австрия), на котором он завоевал не только золото в командных соревнованиях, но серебро в индивидуальных соревнованиях на большом трамплине. Однако этих побед ему было мало, и он для начала защищает своё звание чемпиона Германии по прыжкам с трамплина в Клингентале, а затем занимает 1 и 3 места на этапах Гран-При в Хакубе и Куупио (командные соревнования).

Кубок мира 1999—2000

Спортивный сезон 1999—2000 начался для Свена не очень удачно. На первых пяти этапах его лучшей позицией было 10 место в Валь-ди-Фьемме. Однако уже на Турне четырёх трамплинов он занимал куда лучшие места: Оберстдорф — 4, Гармиш-Партенкирхен — 4, Иннсбрук — 7, и, наконец, Бишофсхофен вновь 4. А в Энгельберге, ровно через 3 дня, он поднимается на пьедестал почета, завоевав серебро. Оставшуюся часть сезона Ханнавальд провел на очень высоком уровне, часто занимая призовые позиции, и выиграв 4 последних этапа Кубка мира. В итоге у него 1065 очков и 4 место.

Общий зачет Кубка мира по прыжкам с трамплина 1999—2000:

1. Мартин Шмитт — 1833 очка.

2. Андреас Видхольцль — 1452 очка.

3. Янне Ахонен — 1437 очков.

4. Свен Ханнавальд — 1065 очков.

5. Андреас Гольдбергер — 1034 очка.

В свою копилку наград в этом же 2000 году Свен положил золото Чемпионата мира по полётам на лыжах, проходившем в норвежском Викерсунде. Он на 14 и 52 очка соответственно опередил своих главных конкурентов Андреса Видхольцля и Янне Ахонена.

Кубок мира 2000-01

Выступления на Кубке мира 2000—2001 Свен Ханавальд никак не может занести себе в актив. Виной этому послужили небольшие, однако частые травмы, преследовавшие спортсмена на протяжении всего сезона. Он всего 1 раз поднялся на подиум, завоевав серебряную медаль — это случилось на самом первом этапе сезона в Куопио. Далее шли пятые места в Оберстдорфе и Гармиш-Партенкирхене, четвёртые места в Виллингене и Гаррахове, а также 11 место в Саппоро. По итогам сезона Свен набрал 462 очка и занял непривычное для себя 9 место в итоговой классификации. Он мог занять место в Кубке мира и получше, однако довольно долго готовился к Чемпионату мира по лыжным видам спорта, который проходил в Лахти с 19 по 25 февраля 2001 года. Как оказалось, готовился не зря: если в личном первенстве он довольствовался скромными 6 (трамплин К-116) и 36 местами (трамплин К-90), то в командных соревнованиях он завоевал бронзовую и золотую медали на большом и нормальном трамплинах соответственно.

Кубок мира 2001-02

По общему мнению, именно это сезон является лучшим в карьере великого немецкого спортсмена. Свен всего 2 раза не попал в десятку лучших спортсменов (Куопио — 14 место, Энгельберг — 15 место), 17 раз поднимался на пьедестал почета, из них 8 раз победив на этапах Кубка мира. Пик формы Ханнавальда пришёлся как раз на Турне четырёх трамплинов, в котором он победил в великолепном стиле, выиграв все 4 этапа, что никогда не удавалось и не удается до сих пор ни одному из спортсменов.

Результаты Турне четырёх трамплинов в сезоне 2001—2002 гг.:

Оберстдорф

Место	Спортсмен	Страна	Прыжок 1	Прыжок 2	Итоговые очки
1	Свен Ханнавальд	Германия Германия	122 м.	122 м.	260,2
2	Мартин Холльварт	Австрия Австрия	115 м.	129 м.	252,2
3	Симон Амманн	Швейцария Швейцария	119 м.	120 м.	248,7

Гармиш-Партенкирхен

Место	Спортсмен	Страна	Прыжок 1	Прыжок 2	Итоговые очки
1	Свен Ханнавальд	Германия Германия	122,5 м.	125 м.	264,5
2	Андреас Видхольцль	Австрия Австрия	122 м.	124 м.	262,8
3	Адам Малыш	Польша Польша	121,5 м.	122,5 м.	259,7

Иннсбрук

Место	Спортсмен	Страна	Прыжок 1	Прыжок 2	Итоговые очки
1	Свен Ханнавальд	Германия Германия	134,5 м.	128 м.	270,0
2	Адам Малыш	Польша Польша	124 м.	123,5 м.	247,0
3	Мартин Холльварт	Австрия Австрия	126,5 м.	120,5 м.	244,1

Бишофсхофен

Место	Спортсмен	Страна	Прыжок 1	Прыжок 2	Итоговые очки
1	Свен Ханнавальд	Германия Германия	139 м.	131,5 м.	282,9
2	Матти Хаутамяки	Финляндия Финляндия	134 м.	131,5 м.	280,4
3	Мартин Холльварт	Австрия Австрия	129,5 м.	132 м.	274,2

По итогам Турне у Свена 1077,6 очка и почетное первое место.

Олимпиада в Солт-Лейк-Сити прошла для Ханнавальда не менее продуктивно. Обидное падение не позволило ему побороться с Симоном Амманном за золото на большом трамплине; у немца всего лишь обидное 4 место. А на нормальном трамплине швейцарец был просто неудержим и оставил Свена всего лишь с серебряной индивидуальной олимпийской медалью. Однако в командных соревнованиях немцы завоевали золото, обойдя команду Финляндии на 0,1 очка.

Сразу же после Олимпиады Ханнавальд защитил звание чемпиона мира по полётам на лыжах, завоевав вторую золотую медаль таких чемпионатов. Однако, несмотря на все эти победы, в Кубке мира Свен Ханнвальд уступил Адаму Малышу.

Общий зачет Кубка мира по прыжкам с трамплина 2001—2002:

1. Адам Малыш — 1475 очков.

2. Свен Ханнавальд — 1259 очков.

3. Матти Хаутамяки — 1048 очков.

4. Андреас Видхольцль — 874 очка.

5. Мартин Шмитт — 795 очка.

Кубок мира 2002-03

Осенью 2002 года Свену сделали операцию на колене, в результате чего он пропустил начало сезона, а в первых своих стартах показывал неудачные результаты. Однако уже в Энгельберге к нему вернулись былая мощь и стабильность — начиная с этого этапа, он всего 3 раза не попал в десятку сильнейших,6 раз победил (Энгельберг, Оберстдорф, Закопане — 2 раза, Тауплиц и Виллинген) и 6 раз поднимался на подиум. По результатам Турне четырёх трамплинов он не смог повторить прошлогодние результаты и оказался вторым, уступив чуть больше 20 баллов Янне Ахонену. Несмотря на все эти успехи, немецкие спортивные чиновники начали поговаривать, что Ханни является спортсменом, который способен выигрывать разовые поединки, но не в состоянии выиграть всю битву. Так и случилось — в итоговом протоколе по итогам Кубка мира Свен вновь второй, уступив Адаму Малышу 122 балла. Чемпионат мира по лыжным видам спорта стал для Свена полным провалом: 7 место на большом трамплине, 24 место на нормальном трамплине и обиднейшее 4 место в командном первенстве.

Кубок мира 2003-04

После проваленного конца сезона 2003-04 у Свена началась затяжная деперссия. Он достиг своего пика, а дальше двигаться не мог. Не было рядом и его тренера Райнхарда Хесса, который бы помог справиться с психологическими проблемами. Лучшими стартами этого сезона являются Энгельберг, Куусамо и Тронхейм, где Ханнавальд занял соответственно 5, 5 и 4 места. Последним этапом Кубка мира для Свена стал этап в Солт-Лейк-Сити, где он занял 47 место. После этого Ханни досрочно завершил выступления, сославшись на проблемы с желудком. Проходивший в 2004 году в Планице Чемпионат мира по полётам на лыжах принес спортсмену одни разочарования: 17 место в личном первенстве и 4 место в командном. По итогам Кубка мира у него 253 очка и 24 место.

Кубок мира 2004-05

В сезоне 2004—2005 Свен так и не начал выступать. А 3 августа 2005 года он объявил, что уходит из большого спорта. По его словам, дело вовсе не в травмах и невыразительных выступлениях, все дело в стрессах и переживаниях, преследовавших его последние годы.

Личная жизнь

2 декабря 2006 года у Свена и его жены Надин родился сын, которого назвали Маттео. Однако с Надин Ханнавальд успел разойтись, и живёт теперь со своей новой любовью Марией-Терезой в Мюнхене.

Жизнь после прыжков

Свен не живёт тихой и спокойной жизнью семьянина. Во-первых, он участвует в автогонках: от обычных гонок, до 24-часовых марафонов. Во-вторых, его не редко можно встретить участвующим в любительских велогонках. В-третьих, с 2008 года Ханнавальд довольно успешно играет нападающим в дубле команды города Бургау (Швабия). В-четвёртых, его часто можно увидеть вместе с Йенсом Вайсфлогом на канале ZDF, комментирующим соревнования по прыжкам с трамплина. Когда Свена Ханнавальда спрашивают, скучает ли он по прыжкам, он отвечает так:

Я скучаю по прыжкам с трамплина по двум причинам. Во-первых, лучше спорта на свете попросту нет - это невероятно весело, забавно, дает человеку много адреналина и желания работать. Во-вторых, это было моей работой, а новой у меня до сих пор нет. Я до сих пор тунеядствую. Вообще, уходить всегда очень тяжело, особенно когда ты покидаешь своё любимое дело. Думаю, что с новыми занятиями в моей жизни мне будет легче расстаться.

Интересные факты

• Свен - единственный спортсмен, которому удавалось победить на всех 4 этапах Турне четырёх трамплинов в один сезон.
• Ханнвальд - второй спортсмен, которому удалось завоевать 2 золотые медали на Чемпионатах мира по полётам на лыжах в индивидуальном первенстве (первым, кому это удалось, был швейцарский прыгун Вальтер Штайнер).
• В 2002 году Свен Ханнавальд получил приз "Спортсмен года" в Германии.

Ссылки

• [www.sven-hannawald.de/ Официальный сайт]  (нем.)
• [www.fis-ski.com/uk/604/613.html?competitorid=23169&sector=JP&type=st-WC/ Статистика на официальном сайте FIS]  (англ.)
• [www.ws-news.ru/bio_hannawald.html/ Свен Ханнавальд на Ws-news.ru ]

Отрывок, характеризующий Ханнавальд, Свен

– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.