Чемпионат мира по лыжным видам спорта 1999
Поделись знанием:
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
42-й чемпионат мира по лыжным видам спорта 1999 состоялся с 19 по 28 февраля 1999 года в австрийском городке Рамзау земли Штирия. Было разыграно 16 комплектов медалей (10 у лыжников-гонщиков, 3 в двоеборье и 3 в прыжках с трамплина). В программе двоеборья дебютировала спринтерская гонка на 7,5 км. Прыжковые соревнования с большого трамплина проводились в Бишофсхофене в земле Зальцбург.
Содержание
Результаты соревнований
Лыжные гонки, мужчины
19 февраля — 30 км (свободный стиль, раздельный старт)
| Медаль | Спортсмен | Время |
| Золото |  Мика Мюллюля
|
1:15:26.2 |
| Серебро |  Томас Альсгорд
|
1:16:01.5 |
| Бронза | Бьорн Дэли
|
1:16:08.7 |
22 февраля — 10 км (классический стиль, раздельный старт)
| Медаль | Спортсмен | Время |
| Золото | Мика Мюллюля
|
24:19.2 |
| Серебро |  Алоис Штадлобер
|
24:34.7 |
| Бронза | Одд-Бьёрн Йельмесет
|
24:37.1 |
23 февраля — 10 км + 15 км (комбинированная гонка преследования)
| Медаль | Спортсмен | Время |
| Золото | Томас Альсгорд
|
1:05:54.9 |
| Серебро | Мика Мюллюля
|
1:05:55.6 |
| Бронза |  Фульвио Вальбуза
|
1:06:17.6 |
26 февраля — Эстафета 4х10 км
| Медаль | Команда | Время |
| Золото | Австрия (Маркус Гандлер, Алоис Штадлобер, Михаил Ботвинов, Кристиан Хоффман)
|
|
| Серебро | Норвегия (Эспен Бьервиг, Эрлинг Евне, Бьорн Дэли, Томас Альсгорд)
|
|
| Бронза | Италия (Джорджо Ди Чента, Фабио Май, Фульвио Вальбуза, Сильвио Фаунер)
|
Австрия впервые выиграла эстафету и всего лишь во второй раз после 1933 года попала на подиум.
28 февраля — 50 км (классический стиль, раздельный старт)
| Медаль | Спортсмен | Время |
| Золото | Мика Мюллюля
|
2:18:08.7 |
| Серебро |  Андрус Веэрпалу
|
2:18:40.5 |
| Bronze | Михаил Ботвинов
|
2:19:52.3 |
Лыжные гонки, женщины
19 февраля — 15 км (свободный стиль)
| Место | Спортсмен | Время |
| Золото | Стефания Бельмондо
|
38:49.0 |
| Серебро | Кристина Шмигун
|
39:19.4 |
| Бронза | Мария Тойрль
|
39:43.5 |
22 февраля — 5 км (классический стиль)
| Место | Спортсмен | Время |
| Золото | Бенте Мартинсен
|
12:49.8 |
| Серебро |  Ольга Данилова
|
13:02.5 |
| Бронза |  Катержина Нойманова
|
13:07.0 |
23 февраля - 5 км + 10 км (комбинированная гонка преследования)
| Медаль | Спортсмен | Время |
| Золото | Стефания Бельмондо
|
42:27.9 |
| Серебро | Нина Гаврылюк
|
42:56.8 |
| Бронза |  Ирина Тереля
|
43:02.3 |
26 февраля — Эстафета 4×5 км
| Медаль | Команда | Время |
| Золото | Россия (Ольга Данилова, Лариса Лазутина, Анфиса Резцова, Нина Гаврылюк)
|
53:05.9 |
| Серебро | Италия (Сабина Вальбуза, Габриэлла Паруцци, Антонелла Конфортола, Стефания Бельмондо)
|
54:30.4 |
| Бронза |  Германия (Виола Бауэр, Рамона Рот, Эви Захенбахер, Сигрид Вилле)
|
55:13.7 |
27 февраля — 30 км (классический стиль)
| Место | Спортсмен | Время |
| Золото | Лариса Лазутина
|
1:29:19.9 |
| Серебро | Ольга Данилова
|
1:30:53.9 |
| Бронза | Кристина Шмигун
|
1:31:14.6 |
Лыжное двоеборье
20 февраля — Индивидуальная гонка преследования (средний трамплин (К90) + 15 км)
| Медаль | Спортсмен | Время |
| Золото | Бьярте Энген Вик
|
|
| Серебро | Самппа Лаюнен
|
|
| Бронза | Дмитрий Синицын
|
25 февраля — Командные соревнования (средний трамплин (К90) + 4х5 км)
| Медаль | Команда | Время |
| Золото | Финляндия (Ханну Маннинен, Тапио Нурмела, Яри Мантила, Самппа Лаюнен)
|
|
| Серебро | Норвегия (Фред Бьёрре Лундберг, Тронд Эйнар Элден, Бьярте Энген Вик, Кеннет Бротен)
|
|
| Бронза | Россия (Николай Парфёнов, Алексей Фадеев, Валерий Столяров, Дмитрий Синицын)
|
27 февраля — Спринт (средний трамплин (К90) + 7,5 км)
| Медаль | Спортсмен | Время |
| Золото | Бьярте Энген Вик
|
|
| Серебро | Марио Штехер
|
|
| Бронза |  Кэндзи Огивара
|
Прыжки на лыжах с трамплина
20 февраля — Большой трамплин (К120), командные соревнования
| Медаль | Команда | Очки |
| Золото | Германия (Свен Ханнавальд, Кристоф Дуффнер, Дитер Тома, Мартин Шмитт)
|
|
| Серебро | Япония (Нориаки Касаи, Хидехару Мияхира, Масахико Харада, Кадзуёси Фунаки)
|
|
| Бронза | Австрия (Андреас Видхёльцль, Мартин Хольварт, Рейнхард Шварценбергер, Стефан Хорнгахер)
|
21 февраля — Большой трамплин (К120)
| Медаль | Спортсмен | Очки |
| Золото | Мартин Шмитт
|
263.4 |
| Серебро | Свен Ханнавальд
|
261.7 |
| Бронза | Хидэхару Мияхира
|
258.8 |
26 февраля — Средний трамплин (К90)
| Медаль | Спортсмен | Очки |
| Золото | Кадзуёси Фунаки
|
255.0 |
| Серебро | Хидэхару Мияхира
|
253.5 |
| Бронза | Масахико Харада
|
252.0 |
Медальный зачет
| Место | Страна | Золото | Серебро | Бронза | Всего |
|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Норвегия |
4 | 3 | 2 | 9 |
| 2 | Финляндия |
4 | 2 | 0 | 6 |
| 3 | Россия |
2 | 3 | 2 | 7 |
| 4 | Италия |
2 | 1 | 2 | 5 |
| 5 | Германия |
2 | 1 | 1 | 4 |
| 6 | Япония |
1 | 2 | 3 | 6 |
| 6 | Австрия |
1 | 2 | 3 | 6 |
| 8 | Эстония |
0 | 2 | 1 | 3 |
| 9 | Чехия |
0 | 0 | 1 | 1 |
| 9 | Украина |
0 | 0 | 1 | 1 |
| Итого | 16 | 16 | 16 | 48 |
Напишите отзыв о статье "Чемпионат мира по лыжным видам спорта 1999"
Ссылки
- [www.fis-ski.com/uk/604/1228.html?event_id=4806&event_idjp=7070&event_idnk=7425 Результаты на сайте FIS]
Отрывок, характеризующий Чемпионат мира по лыжным видам спорта 1999
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
