Скрапбукинг

Скрапбу́кинг, скрэпбу́кинг (англ. scrapbooking, от англ. scrapbook: scrap — вырезка, book — книга, букв. «книга из вырезок») — вид рукодельного искусства, заключающийся в изготовлении и оформлении семейных или личных фотоальбомов.

Этот вид творчества представляет собой способ хранения личной и семейной истории в виде фотографий, газетных вырезок, рисунков, записей и других памятных мелочей, используя своеобразный способ сохранения и передачи отдельных историй с помощью особых визуальных и тактильных приёмов вместо обычного рассказа. Основная идея скрапбукинга — сохранить фотографии и другие памятные вещи о каких-либо событиях на длительный срок для будущих поколений.

В англо-русских словарях обычно присутствует более широкий перевод термина скрапбу́к: альбом для наклеивания вырезок или альбом для вырезок из печатных изданий, изображений, фотографий, но обычно этот термин принято относить именно к специальным образом декорированным фотоальбомам, состоящим из отдельных листов, каждый из которых представляет законченную мысль, выраженную фотоколлажем. Такие альбомы могут охватывать самые разнообразные темы: свадьбу, юбилей, рождение ребёнка, каникулы на море и так далее.

Следует заметить, что скрапбукинг не ограничивается созданиями классических альбомов — в коллекциях мастеров скрапбукинга встречаются также альбомы-аккордеоны (лепорелло), альбомы в виде домиков, альбомы в виде коробочек/корзиночек, и даже отдельные открытки (так называемый кардме́йкинг или кардмэ́йкинг, англ. cardmaking, букв. «изготовление открыток»). Существует и так называемый «цифровой скрапбукинг», использующий для оформления и украшения фотографий различные компьютерные приложения (универсальные графические редакторы или специализированное программное обеспечение, предназначенное для обработки фотографий и обрамления рамками различного вида и формы, например Scrapbook MAX!, Wondershare Scrapbook Studio, PhotoMix, ScrapbookFlair, ArcSoft Scrapbook Creator Memories Edition и «Мастер Коллажей»). При помощи стандартных средств в приложениях создаётся вид отдельной страницы или целого фотоальбома, которые потом могут быть выведены на печатное устройство, или сохранены в виде файлов в графических форматах.

Работу по созданию скрапбуков упрощает множество шаблонов, заготовок самых разных форм, использующие различные виды креплений (кольца, ленты, пружинки). Можно и самому изготовить заготовку, вырезав её из плотного картона, в виде силуэтов сердечка, замка, домика, цветочка и других декоративных элементов.

История

Собирание альбомов с вырезками и памятными вещами впервые упоминается в 1598 году. В то время начали собирать поэмы, цитаты и собственные наблюдения и вклеивать их в обычные книги. В Англии становились популярными тетради для записи любимых стихов, памятных афоризмов и цитат (англ. commonplace books). Так, в 1706 году была напечатана книга философа Джона Локка под названием New Method of Making Commonplace books. Примерно в то же время появились так называемые «книги друзей» (англ. friendship books): в Германии девушки собирали волосы своих подруг и свивали из них сложные узоры, украшая их лентами и цветами. Вместе с тем, тетради для записей отличались от современного скрапбукинга, поскольку содержали только некую разрозненную подборку текстов, в то время как в скрапбуках обычно уделяется внимание и подчёркивается определённый человек или событие.

Свою современную форму скрапбукинг принял в XVII веке. В 1826 году в Германии начали активно собирать вырезки из альбомов, поскольку стали печататься альбомы с изображениями, гравюрами и литографиями. Но настоящий фурор произвела книга Джона Пула (англ. John Poole) под названием Manuscript Gleanings and Literary Scrapbook, в которой описывали различные способы творчески оформить стихи, записи и другие вырезки. Сам термин «скрапбукинг» появился в 1830-х годах.

История развития скрапбукинга на Западе

В 1775 году в свет вышла книга об истории Англии, автором которой стал Джеймс Грейнджер. Книга осталась бы незамеченной, если бы не один факт: её последние страницы остались пустыми для заполнения читателями. Вскоре многие авторы стали прибегать к таким уловкам, тем самым намекая, что книга хоть и имеет конкретный тираж, но персонализировать её может каждый. Кроме того, чуть позже известные книгопечатники занялись тиражированием ежедневников и школьных дневников, которые очень полюбились женской части населения Европы. Теперь юные леди делали в своих тетрадках необходимые записи и пометки, не забывая при этом и всячески украшать их.

Важным этапом в развитии скрапбукинга стало появление фотографии. Первые опыты в этом направлении проводил Жозеф Нисефор Ньепс, в 1826 году он создал первые образцы фотографий. К концу XIX века ещё один изобретатель по имени Джордж Истмэн явил миру простенькую фотокамеру, которая открыла перед поклонниками скрапбукинга просто потрясающие горизонты.

В 1872 году Марк Твен, известный писатель, запатентовал свой «самостоятельно наполняемый» альбом, неотъемлемой частью которого были полоски клея на страницах для закрепления на них памятных мелочей. К 1901 году создал более 57 разновидностей этих альбомов.

В 1976 году на Всемирной конференции Записей (World Conference of Records) семья Кристенсен, из штата Юта, выставила напоказ свои 50 альбомов, посвящённые истории своей семьи. После того, как появился интерес к их альбомам, они решили написать книгу об искусстве скрапбукинга «Ожившие воспоминания». В 1981 году Мэриэлен вместе с мужем основали первый магазин для любителей скрапбукинга, а в 1996 году они создали первый в мире интернет-сайт, через который можно было заказывать товары для изготовления альбомов. На данный момент скрапбукинг — это одно из самых распространённых хобби среди американских женщин, оборот индустрии по которому с 1990 года составил более двух миллиардов долларов.

История развития скрапбукинга в России и странах СНГ

В XVIII веке в России появились рукописные альбомы, которые украшались самыми разнообразными элементами; причём изготавливались такие альбомы как мужской, так и женской частью населения. Эта традиция пришла из Западной Европы, в основном из Германии и Франции (кстати само слово «альбом» пришло из французского языка и означает «памятная книга»). В советские времена традиция ведения памятных альбомов не только не утратила своей популярности, но и получила ощутимый толчок за счёт распространения фотографии и фотоаппаратов, а одним из ярчайших примеров подобного творчества со стороны мужской части населения были так называемые дембельские альбомы. Но до самого подхода к сохранению воспоминаний, именуемого скрапбукингом, было ещё далеко.

Первое документальное упоминание непосредственно о скрапбукинге в постсоветском пространстве прозвучало в одноимённой теме форума Осинка от 31 января 2006 года от имени Екатерины Беликовой. Год спустя Екатерина произвела первую попытку собрать всю существовавшую на тот момент информацию по скрапбукингу воедино, создав ресурс «Все о скрапбукинге от Кати Беликовой», на котором выложила в том числе собственноручно выполненные переводы некоторых англоязычных статей, а в память о создании самого первого источника информации скрап-мастерицы решили праздновать День русского скрапа (или День скрапбукинга в России), который отмечается 31 января.

В конце августа — начале сентября 2008 года усилиями сразу нескольких скрап-мастериц был создан ресурс Скрап-Инфо, организаторы которого свели в одном месте как возможность обучения и преподавания (в виде статей, мастер-классов, а также различных конкурсов), так и возможность общения на форуме, а с апреля 2009 года начали выпускать специализированный журнал по скрапбукингу на русском языке.

По мере того, как информация о скрапбукинге становилась все более доступной, само направление становилось всё более и более популярным, причём наряду с интернет-магазинами начали появляться специализированные клубы, связанные с данным увлечением, например Артуголок и Скрапледи (Москва), Скрапклуб и Скрапбукшоп (Санкт-Петербург), Скрапстудия Sun House (Самара) и другие.

Материалы, инструменты и технология

Скрап-страницы и скрап-альбомы рассчитаны на длительное хранение, поэтому сама техника использует специальные материалы, чтобы со временем не ухудшилось качество: не пожелтела бумага, не рассыпались и не отвалились фотографии, не деформировались страницы и так далее. Все материалы, с которыми контактируют фотографии, должны быть химически нейтральными, то есть без химической кислоты и лигнина (acid-free and lignin-free), включая бумагу, клей, маркеры и этикетки. Данный подход позволяет хранить фотографии очень продолжительное время.

Увлечение скрапбукингом означает, что практически к любому празднику Вы сможете сделать уникальный и индивидуальный подарок, но будьте готовы к возможным трудностям:

1. Это хобби не является дешёвым ни в плане материалов, ни в плане инструментов (хотя в некоторых случаях допускается использовать альтернативные заменители некоторого инструментария);
2. Для оптимального использования элементов придется вспоминать (или изучать) иностранные языки;
3. Для хранения всех аксессуаров потребуется довольно много места, а для создания своих творений — довольно много времени;
4. Даже с учётом интенсивного развития скрапбукинга на постсоветском пространстве, некоторую часть аксессуаров до сих пор проще приобретать через иностранные магазины при помощи банковской карты или через почту;
5. Несмотря на специальные материалы, хранить свои работы лучше в месте, недоступном прямым солнечным лучам, резким перепадам температур, а также недоступном для маленьких детей.

Бумага

Бумага для скрапбукинга выпускается специальная, чаще всего в формате 30х30 см; это цветная и узорная бумага, которая может быть также украшена блёстками, лаковыми или бархатными деталями. Кроме бумаги, можно использовать кальку, (веллум) разных цветов и узоров, а также картон (в том числе гофрированный), цветную бумагу для пастели, акварельную бумагу, плёнку, крафт-бумагу (упаковочную). Часто применяется и плотный картон: например, для создания обложек к альбому. Мастерицам доступно множество ресурсов, где можно скачать (бесплатно или за небольшую сумму) и распечатать фоны для скрапбукинга в хорошем качестве. Но нужно понимать, что в этом случае бумага не будет архивной.

Другие материалы

Для украшения скрап-страниц можно использовать как производимые промышленным способом наборы объёмных элементов (брадсы, люверсы, стразы, половинки «жемчужинок», готовые цветочки и заготовки к ним, объемные буквы, рамочки, чипборд, различные виды пуговиц, в том числе отдельные выпуски в виде пчёлок, сердечек, звёздочек, ключиков, рыбок, корон, часиков, ракушек, чашечек, даже очков — такие пуговицы могут не иметь дырочек или ножки для пришивания, то есть существуют исключительно для декоративного приклеивания), так и найденные дома порванные цепочки, ракушки и плоские камешки с моря, колёсики от часов, плоские серёжки и термонаклейки для одежды, бантики от подарков и упаковки, бумажные салфетки с тиснением — всё идёт в дело. А в специальных наборах для скрапбукинга в дополнение к бумаге и картону зачастую вкладываются готовые объёмные наклейки, ярлычки, украшения и прочие декоративные элементы. Можно разнообразить свою работу и картинками, узорами и надписями (обычных или в виде так называемых «натирок», переводных картинок).

Особой популярностью пользуются памятные элементы: ярлычки от одежды, авиабилеты, билеты в кино и обычные билеты, буклеты, визитки, меню, карты местности, записки и списки, письма и конверты, вырезки из журналов, страницы из старых книг, упаковочные пакеты, кусочки тканей, лент, кружев и так далее. Например, в детском альбоме можно сохранить бирочку из роддома, в конвертике — локон волос, в свадебном альбоме — пример приглашения или гостевой карточки с праздничного стола.

Инструменты

Для склеивания материалов и элементов используются различные виды клея и клеящих средств: универсальный клей для приклеивания мелких металлических и пластмассовых деталей (например, пуговиц или ключиков), клей-карандаш для бумажных деталей и приклеивания фотографий, клей-спрей для больших деталей и фонов, клеящие подушечки с различными размерами, формами и толщиной для приподнимания элементов над поверхностью, клеящий пистолет, двухсторонний скотч и так далее. Однако не надо забывать, что к клеящему инструментарию, как и к бумаге, применяются повышенные требования: как минимум бескислотность и прозрачность.

Для разрезания бумаги используются ножницы и резаки разных видов. Ножницы бывают с фигурными краями, например волнообразными, зигзагообразными, в виде фестонов. Края бумаги можно оформить фигурными дыроколами, они могут фигурно обрезать край или сделать декоративные отверстия по краю, помогут добиться эффекта кружева или фотоплёнки. Кроме того, при помощи фигурных дыроколов можно быстро вырезать круг, листочек, сердечко, веточку и так далее. Из таких «надыроколенных» элементов легко сложить, например, букетик цветов для украшения скрап-страницы.

Важную роль в скрапбукинге играют и пишущие инструменты: карандаши (например, акварельные), ручки (архивного качества, то есть с невыцветающими чернилами), маркеры (лаковые, которые пишут по фото), маркеры с эффектами — бархата, объёма, с блёстками. Клей-глиттер также помогает оформить буквы или украсить элементы. Существуют маркеры с двумя наконечниками: тонким для письма, и кистью — для раскрашивания картинок, букв, оттисков штампов. Надписи можно также делать каллиграфическим пером или ручкой с имитацией каллиграфического наконечника. Но перед использованием любого из перечисленных инструментов не забудьте проверить, что они относятся к химически нейтральным.

Базовые техники

Первая же проблема, с которой сталкиваются все начинающие скрапбукеры — это проблема расположения элементов на странице. Ведь необходимо оформить страницу так, чтобы и центральный её элемент (чаще всего — фотография) не терялся, и по вспомогательным элементам можно было легко восстановить историю, связанную с этим элементом. Зачастую решить эту проблему можно при помощи скраплифтинга, то есть «позаимствовать» удачную и подходящую для конкретного случая схему расположения от более опытных скрапбукеров, но можно попробовать и такой универсальный способ: страница делится на число квадратов, соответствующее числу всех элементов страницы. Не стоит забывать об анализе каждой из составляющих анатомии страницы: заголовок, основной фон, дополнительный фон, подложка, украшения, журналинг. Последний представляет собой один из самых важных элементов скрап-страницы — текстовую подпись, описывающую конкретный элемент, для облегчения поиска воспоминаний или даже изложения небольшой истории об этом элементе.

Чтобы добавить своей работе изыска, используют различные техники и приёмы, и для них производятся специальные средства. Для «состаривания» бумаги — чернила и губки с наждачной поверхностью, для тиснения — доски и инструменты, для «горячего тиснения» — клей, пудра, фен, для имитации вышивки — колёсики, пробивающие в бумаге дырочки, для штампинга — всевозможные штампы (резиновые и полимерные) и чернильные подушечки (с различными свойствами), и тому подобное.

Можно выделить несколько «базовых» техник, позволяющих значительно разнообразить странички вплоть до воплощения самых смелых задумок:

• Дистрессинг (англ. distress — бедствие). Одна из самых популярных техник, с помощью которой состаривают странички. Варианты применения данной техники: создание рваного края, использование дистрессовых чернил, кракелюр, тонирование, состаривание бумаги, создание потёртостей, царапин и так далее.
• Эмбоссинг (буквальное значение — выдавливать выпуклый рисунок). У этой техники есть две разновидности: метод тиснения (создаётся посредством выдавливания рисунка через трафарет на бумагу, фольгу или тонкий лист металла) и влажный эмбоссинг (получается посредством нагревания и плавления специальной пудры).
• Штампинг позволяет с помощью чернил и штампов, а также различных аппликаторов создавать эффекты, ограничиваемые только фантазией скрапбукера.

Многие мастера прошивают свои скрап-страницы на швейной машинке, и декоративную роль уже играют различные строчки, или добавляют ткань в работу, или вовсе делают страницу из ткани и пришивают на неё фото. Используются также и другие художественные приемы, такие, как вышивка, квиллинг, поп-ап, декупаж, айрис-фолдинг (радужное складывание), оригами и прочие приемы рукодельного мастерства.

Стили

Можно выделить следующие базовые стили, используемые для создания скрап-страниц:

Vintage (Ложностаринный стиль). Для этого стиля характерно использование старинных фотографий или картинок из состаренных элементов, а также любых «исторических» предметов: старых открыток, марок, украшений, актуальных в период, по которому формируется страничка. Цветовую гамму обычно подбирают под стать времени, которое отражает страничка в стиле винтажа.	Heritage (Наследие). Используется для оформления старинных фотографий. Характерная особенность — использование цветовых гамм, характерных для тех периодов, из которых заимствованы фотографии.
European. Европейский стиль, основной признак — строгость и сдержанность. Основная используемая техника — разрезание фотографий с помощью специальных инструментов. Обычно отличаются единым принципом и сюжетом фотографий и минимумом украшений. Отличительная черта — значительное (обычно больше трех) количество фотографий на одной страничке.	American. Американский стиль является классическим в скрапбукинге, его главное отличие — большое количество самых различных украшений, которое, тем не менее, является сбалансированным для текущей странички, не доминирует над фотографией.
Shabby chic (Потёртый шик). Также известен как «ложностарый», «ложноиспользованный» с элементами шика. Основное отличие от других стилей — использование ложносостаренных, с эффектом продолжительного использования, элементов: ленточек с разлохмаченными краями, надорванных фонов, с различными потертостями, примятые. В качестве фонов чаще всего используются умеренные цвета (нежно-розовые, салатовые, пастельные).	Clean and Simple (Чисто и Просто). Используется минимум простых украшений. Главное отличие от других стилей — «квадратность» его элементов, четкость линий, простой графический подход, единый используемый шрифт (возможна вариация размеров шрифта для выделения различных элементов странички). Обычно в качестве фона используется светлый однородный цвет. Зачастую странички в этом стиле выглядят как собранный паззл — ничего лишнего.
Mixed media. Смешение стилей, материалов и различных техник. Самое главное и самое сложное — не перегрузить страничку изобилием стилей, а также не пытаться сочетать несочетаемое.	Free style (Свободный стиль). Основные черты — светлый фон, смелые цветовые сочетания, заголовок и журналинг, сделанные вручную при помощи карандашей или фломастеров.

См. также

Фотоальбом Рукоделие Квиллинг Декупаж

Коллаж Оригами Киригами Осибана

Модульное оригами Дембельский альбом Вышивка Айрис-фолдинг

Мокрое складывание Вырезание симметричное Вырезание силуэтное Скрапстикеринг

Примечания

Определения

История

Бумага

Техники

Литература

• Susan Pickering Rothamel. The Encyclopedia of Scrapbooking Tools & Techniques. — Sterling Publishing Company, Inc, 2005. — 320 p. — ISBN 978-1402710315.

Ссылки

• [harbar.ru/ Все про скрапбукинг от Кати Беликовой]
• [scrap-info.ru Единый информационный портал по скрапбукингу]

Отрывок, характеризующий Скрапбукинг

– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.


Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.


Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.