Тани Татэки

Тани Татэки
谷 干城
Годы жизни
Период	Эдо Мэйдзи
Дата рождения	18 марта 1837(1837-03-18)
Место рождения	Коти
Дата смерти	13 мая 1911(1911-05-13) (74 года)
Место смерти	Токио
Имена
Детское имя	Котаро
Взрослое имя	Морибэ
Должности
Сёгунат	Эдо
Хан	Тоса-хан
Ранги	2-й старший
Должности	министр сельского хозяйства и торговли (1885—1887)
Титулы	виконт

Та́ни Татэ́ки, или Та́ни Кандзё́ (яп. 谷 干城, 18 марта 1837 — 13 мая 1911) — японский политический и государственный деятель. Офицер, генерал-лейтенант Императорской армии Японии. Участник Тайваньского похода (1874) и подавления Сацумского восстания (1877). Министр сельского хозяйства и торговли (1885—1887). Второй глава школы Гакусюин (1884—1885). Депутат Палаты пэров. Псевдоним — Вайдзан (яп. 隈山, «Кумамотовская гора»).

Биография

Тани Татэки родился 18 марта 1837 года в южнояпонском уделе Тоса-хан, в самурайской семье. Он изучал неоконфуцианство и военное дело в городе Эдо, после чего вернулся на родину. В родном уделе Татэки поочерёдно занимал должности младшего инспектора, преподавателя удельной школы Тидокан и Нагасакского инспектора. В 1867 году он участвовал в переговорах о заключении сацумско-тосского союза.

После реставрации Мэйдзи 1868 года Татэки выступил на стороне нового Императорского правительства. Он принял участие в гражданской войне Босин 1868—1869 годов, в которой руководил правительственными войсками против частей сепаратистского Северного союза. По окончании вооружённого конфликта Татэки поручили проводить административные реформы внутри Тоса-хана.

В 1871 году правительство назначило Татэки временным старшим помощником Министерства войны. С тех пор он занимал преимущественно военные должности: председателя суда Императорской армии Японии, командующего Кумамотского гарнизона, директора Военной академии армии. В 1877 году, в ходе Сацумского восстания, вспыхнувшего на острове Кюсю, Татэки защищал замок Кумамото, успешно отразил все приступы антиправительственных войск и длительное время удерживал позиции до прихода основных сил Императорской армии. За подвиги, проявленные в войне, он был удостоен звания генерал-лейтенанта.

С 1881 года Татэки участвовал в общественной анти-олигархическом движении. Вместе с Торио Коятой, Миурой Горо и Согой Сукэнори он выступал за внедрение Конституции и создание Парламента, с целью ограничения влияния политических и финансовых чиновников на Императора.

В 1884 году Татэки стал директором аристократической школы Гакусюин, а в 1885 году получил портфель министра сельского хозяйства и торговли в первом кабинете министров Ито Хиробуми. Однако в 1887 году, протестуя против деятельности министра иностранных дел Иноуэ Каору, он подал в отставку. После этого Татэки начал критику правительственного курса на вестернизацию, считая, что это путь к колонизации Японии Западом вроде Египта. Экс-министр настаивал на соблюдении японских общественно-политических традиций и ратовал за построение «богатого государства и сильной армии» собственными силами. Он издавал правоцентристскую газету «Япония» и был организатором политической партии Японский клуб, которая протестовала против деятельности министра иностранных дел Окумы Сигэнобу.

В 1890 году Татэки был удостоен титула виконт. Он стал депутатом Палаты пэров японского парламента и с тех пор неоднократно переизбирался на эту должность. Татэки постоянно находился в оппозиции к центральной власти, выступал против увеличения налогов, требовал от правительства вести сбалансированную финансовую политику и придерживаться политики военного нейтралитета. Также бывший министр осуждал начало японо-китайской войны 1894—1895 годов и русско-японской войны 1904—1905 годов, которые считал растранжириванием человеческих, финансовых и промышленных ресурсов страны.

Тани Татэки умер 13 мая 1911 года, в возрасте 75 лет.

Литература

• Тани Татэки // Энциклопедия Ниппоника: в 26 т. 2-е издание. — Токио: Сёгаккан, 1994—1997.
• Рубель В. А. Японська цивілізація: традиційне суспільство і державність. — Київ: «Аквілон-Прес», 1997.
• Рубель В. А. Історія середньовічного Сходу: Курс лекцій: Навч. посібник. — Київ: Либідь, 1997.
• Рубель В. А. Нова історія Азії та Африки: Постсередньовічний Схід (ХVIII — друга половина ХІХ ст.). — Київ: Либідь, 2007.
• Keene, Donald. Emperor Of Japan: Meiji And His World, 1852-1912. — Tokyo: Columbia University Press, 2005. — ISBN 978-0-231-12341-9.
• Hillsborough, Romulus. Shinsengumi: The Shogun's Last Samurai Corps. — Tokyo: Tuttle Publishing, 2005. — ISBN 978-0-8048-3627-2.

Ссылки

• [www.ndl.go.jp/portrait/e/datas/131.html?c=0 Тани Татэки] (англ.). Проверено 18 декабря 2010. [www.webcitation.org/67aHbKWha Архивировано из первоисточника 11 мая 2012].
• [rnavi.ndl.go.jp/kensei/entry/tanitateki.php Документы Тани Татэки / / Национальная парламентская библиотека Японии] (яп.). Проверено 18 декабря 2010. [www.webcitation.org/67aHcAvlf Архивировано из первоисточника 11 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Тани Татэки

– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.



Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.