Тверской кремль

Тверской кремль
Изображение Тверского кремля на иконе Михаила и Ксении начала XV в.
Город	Тверь
Год постройки	XII в.
Площадь кремля	19 га
Протяженность стен	1600 м
Количество ворот	4

Тверской кремль — крепостное сооружение древней Твери, построенное в XII веке, неоднократно разрушенное и воссозданное и просуществовавшее до пожара 1763 года.

История

Деревянная крепость на правом берегу Тьмаки у её впадения в Волгу построена в XII веке как форпост в борьбе за верхневолжские земли, по версии В. Н. Татищева — в 1181 году владимирским князем Всеволодом Юрьевичем, по мнению советского историка В. А. Кучкина — в 1130-х — 1140-х годах ростово-суздальскими князьями.

В 1238 году деревянный кремль разрушен монголо-татарскими войсками хана Батыя. Между 1238 и 1285 укрепления Тверского кремля восстановлены, в конце 13 века на его территории построен белокаменный Спасо-Преображенский собор – одно из первых каменных зданий, возведенных на Руси после монголо-татарского разорения, и в 1293 году хан Дюдень не решился штурмовать его.

В 1317 году тверской князь Михаил Ярославич, с ростом политического значения Твери решил расширить кремль; в 1327 году он был вновь разрушен татаро-монголами после восстания против Чолхана. В 1373 году по указанию князя Михаила Александровича был вырыт ров и насыпан оборонительный вал между Волгой и Тьмакой, восточнее кремля, на котором сооружены деревянные стены с башнями. В 1375 Кремль осаждала московская рать во главе с великим князем Дмитрием Ивановичем (будущим Донским).

Тверской кремль был овальной формы и имел площадь около 19 га. Протяженность земляных, валов и деревянных стен на них была около 1600 м. Вдоль стен кремля с запада протекала Тьмака, с севера — Волга, а с востока был прорыт ров. Через водные преграды были перекинуты мосты, соответствующие воротам в крепостных стенах. Владимирские, главные, ворота находились посредине восточной стены. С юга располагались Васильевские ворота, с запада — Тьмацкие. На территории кремля находились дворы бояр и служилых людей, численность которых была около полутора тысяч человек. В посадах предположительно жило около 5000 человек.

В 1485 году в кремль вступил московский князь Иван III Васильевич, а Тверь вошла в Московское княжество. Тверской кремль стал резиденцией московских наместников. В 17 веке на территории кремля располагались съезжая приказная изба, воеводский двор, караульная изба, тюрьма и житный двор, где хранились запасы продовольствия.

В 1609 году кремль был разорён в ходе польско-литовской интервенции, но вскоре вновь был восстановлен. В 1707 году кремль был по указанию Петра I реконструирован под руководством Л. Ф. Магницкого: укреплен и досыпан вал, сооружены бастионы, приспособленные к активной артиллерийской обороне.

В 1763 году сгорел при пожаре и больше не восстанавливался, поскольку к тому времени он уже утратил оборонное значение.

В 1934 на территории Тверского кремля проведены первые раскопки, с 1979 на территории Кремля работают археологические экспедиции Института археологии РАН и Тверского государственного объединенного музея, которыми в 1983 году была найдена первая тверская берестяная грамота.

В настоящее время на территории Тверского кремля находятся путевой дворец, стадион «Химик» и часть Городского сада. В центральной части Городского сада сохранились остатки крепостного рва. После пожара 1763 года он был частично засыпан и до начала ХХ века использовался как пологий спуск к понтонному мосту через Волгу. На территории разрушенного кремля в разное время работали археологические экспедиции.

Отрывок, характеризующий Тверской кремль

Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.