Угличский кремль

Достопримечательность

Угличский кремль

Угличский кремль — историко-архитектурный комплекс в историческом центре города Углич. Расположен на высоком правом берегу реки Волга, между впадающими в неё речкой Шелковкой и Каменным ручьем, которые обеспечивали естественную защищенность крепости, усиленную рвом, прокопанным от Шелковки до Каменного ручья.

Некогда кремль был укреплен валами и деревянными стенами, которые неоднократно разрушались. Последний раз стены, башни и мосты были восстановлены в 1660—1662 годах. Через сто лет их разобрали из-за ветхости и ненужности. В настоящее время о былых укреплениях кремля напоминают только остатки рва.

От прежних времен сохранился ансамбль построек включающий княжеские палаты, церковь Димитрия-царевича, Спасо-Преображенский собор, колокольню и здание городской думы.

Княжеские палаты

Кирпичные княжеские палаты представляют собой один из редких средневековых памятников русского гражданского строительства. Палаты были построены удельным угличским князем Андреем Горяем, который вел большое строительство в Угличе. Каменный Спасо-Преображенский собор, построенный тогда же, и княжеские сени

стояли по сторонам широкого внутреннего двора, который с севера замыкал протяженный корпус. Рядом с собором он включал башнеобразное здание, похожее на палаты. Потом среди помещений был внутренний двор, в который с площади вели двойные ворота. За ним переход на закругленных столбах, под которым находился проезд к средней крепостной башне. К востоку от палат стояла древняя Константиноеленинская церковь. Вероятно, эти здания имели каменные подклеты (остатки которых сохранились) и местами деревянные верхние этажи.

Сохранившееся здание княжеских палат, как показывают археологические раскопки, представляет только меньшую, парадную часть дворца, другие постройки могли быть деревянными. Здание построено из крупного кирпича. Парадные палаты представляют собой один большой сводчатый бесстолпный зал, украшенный росписью. Зал расположен на верхнем третьем этаже, в первом полуподвальном этаже два больших помещения, а во втором — три. В парадный зал ведет богато украшенная лестница-крыльцо. Верхняя часть украшена декоративной кирпичной кладкой.

После расправы над угличским князем дворец использовался царскими наместниками, а с 1584 года послужил местом изгнания бывшей супруги Ивана Грозного царицы Марии Нагой и царевича Дмитрия. В кремле рядом с палатами произошло в 1591 году таинственное убийство Дмитрия, единственного наследника царя, приведшее к пресечению династии Рюриковичей.

После трагических событий палаты долгое время были заброшены и разрушались. В 1802 году их покрыли железной крышей, а в 1892 году провели реставрационные работы. Замысловатое крыльцо с шатровыми навершиями — плод фантазии архитектора Н. В. Султанова.

Церковь Димитрия-царевича на крови

На месте гибели царевича Дмитрия в первые годы XVII века была срублена деревянная часовня. В 1630 году — деревянная церковь, а в 1692 году построена существующая каменная церковь. Церковь расположена на крутом Волжском берегу в северо-восточной части кремля. Небольшое здание состоит из храма, трапезной, паперти и расположенной над ней невысокой шатровой колокольни. Здание построено в декоративно-нарядной манере конца семнадцатого века. На красно-кирпичной поверхности стен выделяются белые наличники, полуколонны, карнизы. Южный фасад церкви хорошо сохранился, а с северной стороны в XIX веке был сооружен придел, плохо сочетающийся с архитектурой основного здания.

В церкви сохранились росписи второй половины XVIII века, которые изображают смерть царевича Дмитрия и расправу толпы над убийцами. Возможно, роспись выполнена московским мастером Сапожниковым.

Росписи в трапезной посвящены библейскому сказанию о сотворении мира, Адама и Евы, их грехопадении и изгнании из рая. Они выполнены мастером Хлебниковым из Борисоглебских слобод в 1788 году, в них сильно влияние европейской реалистической манеры.

Расчистка и укрепление росписи стен были выполнены Ярославской научно-реставрационной мастерской в 1971—1976 гг. Храм принадлежит местному музею, вход в него платный. Здесь выставлен знаменитый ссыльный набатный колокол.

Спасо-Преображенский собор

Современное здание собора — характерный памятник ярославского зодчества XVII века. Оно было построено в начале XVIII века (1713 или 1716) бригадой мастеров под руководством Григория Федорова. Здание построено на месте храма, воздвигнутого князем Андреем Горяем одновременно с княжеским дворцом. Пятиглавый храм выполнен одним объёмом, без столпов. Высоко поднятые крупные главы видны из разных концов города, создавая главную архитектурную доминанту.

Южный фасад храма обращен к городу и украшен богато декорированным растительным орнаментом резным порталом. Его портит пристроенный в XIX веке портик в классическом стиле. Величественное впечатление производит внутреннее пространство храма, перекрытое 14-метровым сводом. Храм расписан в начале XIX века группой художников во главе с Т.Медведевым, крепостным князя Голицына. Сюжетные сцены, выполненные в ярких тонах, чередуются с написанными архитектурными деталями, что ещё более раздвигает внутреннее пространство.

Колокольня с часозвоней построена в 1730 году южнее собора. Высокое, но несколько грузное строение. В декоре чувствуется влияние семнадцатого века.

Здание городской думы

Здание, расположенное в южной части кремля, у рва, построено в 1815 году. Это типичный пример общественного здания эпохи классицизма.

Литература

• И. А. Ковалев, И. Б. Пуришев. Углич. Верхне-Волжское книжное издательство. Ярославль, 1978.

Отрывок, характеризующий Угличский кремль

– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
– Еще какой! – сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы всё понял. Где он теперь? подумала Наташа и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. – Не думать, не сметь думать об этом, сказала она себе и улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что нибудь.
Дядюшка сыграл еще песню и вальс; потом, помолчав, прокашлялся и запел свою любимую охотническую песню.
Как со вечера пороша
Выпадала хороша…
Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев – так только, для складу. От этого то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
В десятом часу за Наташей и Петей приехали линейка, дрожки и трое верховых, посланных отыскивать их. Граф и графиня не знали где они и крепко беспокоились, как сказал посланный.