Томсон, Джордж Паджет

Джордж Паджет Томсон
англ. George Paget Thomson
Место рождения:	Кембридж, Англия
Место смерти:	Кембридж, Англия
Научная сфера:	физика
Награды и премии:	Медаль Говарда Поттса (1932) Нобелевская премия по физике (1937) Медаль Хьюза (1939) Бейкеровская лекция (1948) Медаль и премия Гутри (1948) Королевская медаль (1949) Медаль Фарадея (1960)

Сэр Джордж Паджет Томсон (англ. George Paget Thomson; 3 мая 1892 — 10 сентября 1975) — английский физик, лауреат Нобелевской премии по физике 1937 года. Премия присуждена «за экспериментальное открытие дифракции электронов на кристаллах» (совместно с Джозефом Дэвиссоном).

Биография

Джордж Томсон родился в семье лауреата Нобелевской премии физика Дж. Дж. Томсона и Роз Элизабет Пэджет — дочери профессора медицины в Кембридже. Томсон посещал частную школу Пирса в Кембридже, затем был студентом Тринити колледжа в Кембриджском университете до начала первой мировой войны, во время которой он воевал в пехоте. После непродолжительной военной службы во Франции он работал в области аэродинамики, среди прочих мест и в Фарнборо.

В 1924 г. Томсон женится на Кэтлин Бьюканан Смит, дочери сэра Джорджа Адама Смита. У них родились четверо детей — две дочери и два сына. Кэтлин Смит умерла в 1941 г.

После военной службы во время первой мировой войны Томсон стал лектором Кембриджского университета и членом колледжа Корпус Кристи. Вскоре он занял пост профессора натуральной философии (как называлась физика в то время в Шотландии) в Абердинском университете, который он занимал в течение 8 лет. Нобелевскую премию Томсону присудили за открытия, сделанные им во время работы в Абердине.

В 1930 г. Томсон назначен профессором в Имперском Колледже Лондона, где заинтересовался одной из новый областей физики — ядерной физикой, в частности физикой деления урана с помощью нейтронов. Он пришёл к выводу, что процесс деление урана перспективен в приложениях, особенно в военных, и убедил министерство авиации Британии в целесообразности закупки тонны оксида урана для проведения экспериментов. В 1940—1941 гг. Томсон возглавлял комитет MAUD, установивший, что создание атомной бомбы возможно с технической точки зрения. В 1942 г. был назначен сотрудником по научным переговорам в Оттаве (Канада) и был тесно связан с американском проектом по созданию ядерной бомбы. По возвращении в Британию Томпсон был назначен главным научным советником министерства авиации Британской Империи. В последующие годы своей жизни он продолжал работать в области ядерной физики, но также занимался аэродинамикой и писал статьи о значении науки в обществе.

В 1952 г. Томсон уходит из Имперского колледжа Лондона на должность мастера Колледжа Корпус Кристи в Кембридже. В 1964 г. колледж отметил его заслуги, назвав в его честь здание — выдающуюся работу архитектуры модернизма в кампусе колледжа в Лекхэмптоне. С 1958 по 1960 Томсон — президент Института Физики.

Посвящён в рыцари в 1943 г.

Научная деятельность

В то время как знаменитый отец Томсона Дж.Дж.Томсон открыл саму частицу электрон и получил за это Нобелевскую премию в 1906 г., Джордж Томсон продемонстрировал, что электрон обладает волновыми свойствами, в частности, он может дифрагировать на упорядоченной решетке. Это открытие экспериментально подтвердило принцип корпускулярно-волнового дуализма, который был сформулирован Луи де Бройлем в 1920 г.

Основные работы

Томсон Д. Предвидимое будущее. М.: Ин. лит., 1958.

«…в техническом процессе участвуют три элемента: знания, энергия и материалы. Знание безусловно является главным из них» (Д. П. Томсон).

Литература о нем

• Храмов Ю. А. Томсон Джордж Паджет (Thomson George Paget) // Физики: Биографический справочник / Под ред. А. И. Ахиезера. — Изд. 2-е, испр. и дополн. — М.: Наука, 1983. — С. 263. — 400 с. — 200 000 экз. (в пер.)

Ссылки

• [nobelprize.org/nobel_prizes/physics/laureates/1937/thomson-bio.html Биография Джорджа Паджета Томпсона на сайте Нобелевского комитета]  (англ.)
• [vikent.ru/enc/3397/ Возникновение профессиональной науки по Джорджу Томсону]

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Томсон, Джордж Паджет

– А знаешь ли, ты, моя душа, напрасно погорячился! Мне Митенька рассказал все.
«Я знал, подумал Николай, что никогда ничего не пойму здесь, в этом дурацком мире».
– Ты рассердился, что он не вписал эти 700 рублей. Ведь они у него написаны транспортом, а другую страницу ты не посмотрел.
– Папенька, он мерзавец и вор, я знаю. И что сделал, то сделал. А ежели вы не хотите, я ничего не буду говорить ему.
– Нет, моя душа (граф был смущен тоже. Он чувствовал, что он был дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми но не знал, как поправить это) – Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…
– Нет, папенька, вы простите меня, ежели я сделал вам неприятное; я меньше вашего умею.
«Чорт с ними, с этими мужиками и деньгами, и транспортами по странице, думал он. Еще от угла на шесть кушей я понимал когда то, но по странице транспорт – ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.
– А вот как, – отвечал Николай. – Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! – и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.


Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)