Умершие в апреле 2007 года
Поделись знанием:
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
Это список известных людей, умерших в апреле 2007 года.
Список
- 1 апреля — Ханна Нидал (60) — жена Ламы Оле Нидала, учитель и переводчик линии Карма Кагью Тибетского буддизма.
- 1 апреля — Шейгам, Александр Григорьевич — доктор экономических наук, профессор, Переводчик и автор работ по скандинавским языкам.
- 5 апреля — Борис Дуров (70) — советский режиссёр и сценарист.
- 6 апреля — Луиджи Коменчини (90) — итальянский кинорежиссёр («Невеста Бубе», «Игра в карты по-научному»).
- 7 апреля — Нельсон, Барри — американский актёр.
- 8 апреля — Ле Витт, Сол (78) — американский художник и скульптор-концептуалист.
- 10 апреля — Конарев, Николай Семёнович — доктор технических наук, профессор, академик, вице-президент Академии транспорта Российской Федерации. Министр путей сообщения СССР в 1982-90.
- 11 апреля — Курт Воннегут (84) — американский писатель.[www.gazeta.ru/culture/2007/04/12/a_1576067.shtml]
- 14 апреля — Адамец, Ладислав (80), председатель правительства Чешской Социалистической Республики в 1987-88, председатель правительства ЧССР в 1988-89, председатель Компартии Чехословакии в 1989-90.
- 14 апреля — Владимир Уфлянд (70) — русский поэт, прозаик, художник.[www.staratel.com/news/main.php?subaction=showfull&id=1176630058&archive=&start_from=&ucat=2&]
- 15 апреля — Дорджи, Лхендуп (69), и.о. председателя Совета Министров Бутана в июле-ноябре 1964.
- 16 апреля — Чо Сын Хи — убийца, устроивший массовый расстрел в Виргинском политехническом институте; самоубийство.
- 16 апреля — Либреску, Ливиу — румынский математик, специалист в области аэродинамики, профессор; убит Чо Сын Хи.
- 17 апреля — Солнцев, Роман Харисович (67) — российский писатель, поэт.
- 19 апреля — Жан-Пьер Кассель (74) — французский актёр театра и кино.[www.lenta.ru/news/2007/04/20/cassel/]
- 20 апреля — Александр Непомнящий (39) — поэт, бард, рок-музыкант.
- 20 апреля — Козлова, Галина Глебовна — российский филолог-латинист.
- 21 апреля — О’Брайен, Перри — американский легкоатлет (толкание ядра).
- 21 апреля — Давыдов, Юрий Николаевич (77) — советский и российский социолог.
- 22 апреля — Кофлер, Эдуард — известный польский и швейцарский математик, внёсший заметный вклад в теорию игр и нечёткую логику, автор теории линейной частичной информации.
- 23 апреля — Ельцин, Борис Николаевич (76) — Президент России в 1991—1999 гг.[news.bbc.co.uk/hi/russian/russia/newsid_6584000/6584501.stm] [www.lenta.ru/news/2007/04/23/elzin/]
- 25 апреля — Барбара Блида (57) — польский политик.
- 26 апреля — Кафанов, Александр Иванович — русский биолог, главный научный сотрудник Института биологии моря имени А. В. Жирмунского Дальневосточного отделения РАН, доктор биологических наук, профессор гидробиологии, Заслуженный деятель науки РФ.
- 26 апреля — Хвак, Син Хён (87), премьер-министр Кореи в 1979-80.
- 27 апреля — Дмитрий Ганин — эстонский антифашист; убит полицией во время демонтажа Бронзового Солдата.
- 27 апреля — Лавров, Кирилл Юрьевич (81) — российский актёр театра и кино, Народный артист СССР.[www.ntv.ru/novosti/108229/]
- 27 апреля — Ростропович, Мстислав Леопольдович (80) — выдающийся русский виолончелист, дирижёр, Народный артист СССР.[www.lenta.ru/news/2007/04/27/rostropovich/]
- 27 апреля — Кулиш-Зиньков, Леонид Зиновьевич — украинский поэт, известный своими стихами для детей и юмористической поэзией.
- 28 апреля — Вайцзеккер, Карл Фридрих фон — немецкий физик, философ и политический деятель.
- 29 апреля — Рачан, Ивица (68) — экс-премьер-министр Хорватии.
- 29 апреля — Нерет, Жозеф (83), временный президент Гаити в 1991-92.
- 30 апреля — Маршалэк, Бернард (31) — польский спортсмен.
- 30 апреля — Лемаршаль, Грегори (24) — французский певец; лёгочное осложнение комплексного наследственного заболевания.
Напишите отзыв о статье "Умершие в апреле 2007 года"
Отрывок, характеризующий Умершие в апреле 2007 года
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.