Утрата слоговых сонантов в праславянском языке

Утрата слоговых сонантов — фонетическое изменение. Заключается в изменении в праславянском языке унаследованных из праиндоевропейского языка слоговых сонантов *ṛ, *ḷ, *ṃ, *ṇ в сочетания *ir, *ur, *il, *ul, *im, *um, *in, *un (впоследствии в праславянском языке *u и *i перешли в редуцированные звуки *ъ и *ь). Считается одной из древнейших балто-славянских изоглосс.

Описание явления

Тенденция к устранению слоговых сонантов существовала практически во всех индоевропейских языках. Однако протекал процесс устранения в разных языках по-разному.

Как правило, рефлексы слоговых сонантов совпадают в славянских и балтийских языках. Однако есть и отдельные случаи несовпадения:

• лит. gùmulti «месить» — праслав. *gim- (> *žьmǫ «жму»)

А. Мейе писал, что условия, которые определяли в балто-славянских языках выбор между i и u при вокализации слоговых плавных не выяснены.

Е. Курилович полагал, что uR возникало после заднеязычных k и g. Однако данные говорят против гипотезы Куриловича: iR встречается и после заднеязычных, и даже чаще, чем uR.

Другие исследователи видят причину двойной рефлексации в наличии в праславянском языке слоговых плавных переднего и непереднего рядов, вокализация которых дала разные результаты.

Хронология

Относительная хронология

Данное фонетическое изменение считают одним из древнейших в истории праславянского языка.

Ю. В. Шевелёв исходя из того, что утрата слоговых сонантов была вызвана падением ларингалов, считает, что она произошла позже, чем исчезновение звонких придыхательных, и одновременно со становлением оппозиции акут: циркумфлекс.

Абсолютная хронология

Ю. В. Шевелёв датирует данное фонетическое изменение периодом 2000-1500 гг. до н. э.

Типологические параллели

В протогреческом /m̥/ /n̥/ перешли в /am/, /an/ либо в /a/. /r̥/ /l̥/ дали /ra/, /la/, либо /ar/, /al/.

Литература

• Бернштейн С. Б. Сравнительная грамматика славянских языков. — М.: Издательство Московского университета, Издательство «Наука», 2005. — С. 154—157.
• Журавлёв В. К. Праиндоевропейские и праславянские слоговые плавные. // Очерки по славянской компаративистике. — М.: КомКнига, 2005. — С. 100—109.
• Маслова В. А. Истоки праславянской фонологии. М.: Прогресс-Традиция, 2004. — С. 245—293.
• Мейе А. Общеславянский язык. — М.: Издательство иностранной литературы, 1951. — С. 51—53, 60-65.
• Shevelov G. Y. A Prehistory of Slavic. — Heidelberg: Carl Winter Universitätsverlag, 1964. — P. 81-101.

Отрывок, характеризующий Утрата слоговых сонантов в праславянском языке

– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.