Лусинчи, Хайме

Хайме Лусинчи Jaime Lusinchi
44-й Президент Венесуэлы
2 февраля 1984 года — 2 февраля 1989 года
Предшественник:	Луис Эррера Кампинс
Преемник:	Карлос Андрес Перес
Сенатор конгресса Республики Венесуэла по штату Ансоатеги
1979 — 1984
Рождение:	27 мая 1924(1924-05-27) Кларинес, штат Ансоатеги, Венесуэла
Смерть:	21 мая 2014(2014-05-21) (89 лет) Каракас
Мать:	Мария Анхелика Лусинчи
Супруга:	Гладис Кастильо (первая жена), Бланка Ибаньес
Партия:	Демократическое действие
Деятельность:	Врач-педиатр, политик
Автограф:
Награды:

Хайме Рамон Лусинчи (исп. Jaime Ramón Lusinchi; 27 мая 1924, Кларинес, штат Ансоатеги — 21 мая 2014, Каракас) — венесуэльский государственный деятель, президент Венесуэлы с 1984 по 1989 годы.

Биография

Окончил школу в Барселоне. Обучался в Университете Анд в городе Мерида и в Центральном университете Венесуэлы в городе Каракас, где ещё в студенческие годы увлёкся политикой, будучи секретарем школьного совета медицины. Работал врачом в разных медицинских учреждениях страны. В 1937 году вступил в Национально-демократическую партию. Позднее Лусинчи создал марксистскую радикальную организацию, которая способствовала свержению правительства Исайаса Медина Ангарита благодаря революционным событиям в 1945 году.

Дважды арестовывался службой безопасности Венесуэлы (в 1948 и 1952 годах). После последнего ареста, 5 лет находился в изгнании в Аргентине, Чили и США, где снова работал врачом. Вернулся на родину в 1958 году и был избран членом Национального совета социал-демократической партии Демократическое действие. Неоднократно избирался депутатом нижней палаты Национального конгресса от штата Ансоатеги (в 1959, 1963, 1968 и 1973 годах). С 1979 по 1984 год был сенатором от штата Ансоатеги.

4 декабря 1983 года был избран президентом Венесуэлы, получив на выборах 56,72 % голосов. 2 февраля 1984 года официально вступил в должность. Политика Хайме Лусинчи была направлена на стабилизацию экономики, погашение внешней задолженности, сокращение государственных затрат, поэтому он сразу же ввёл в стране режим жёсткой экономии, что в итоге привело к обесцениванию национальной валюты, росту инфляции и коррупции, которые усугубили кризис политической системы.

Уже после ухода с поста главы государства, в 1993 году был обвинён в коррупции и подвергся судебному преследованию, так как Верховный суд нашёл доказательства коррупции с его стороны. Спасаясь от ареста, был вынужден бежать в Коста-Рику, а затем в Майами (Флорида, США). В 2009 году вернулся в Венесуэлу.

Скончался в столице Каракасе на 90-м году жизни 21 мая 2014 года, не дожив неделю до юбилея.

Отрывок, характеризующий Лусинчи, Хайме

Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.
Но никогда ей так жалко не было, так страшно не было потерять его. Она вспоминала всю свою жизнь с ним, и в каждом слове, поступке его она находила выражение его любви к ней. Изредка между этими воспоминаниями врывались в ее воображение искушения дьявола, мысли о том, что будет после его смерти и как устроится ее новая, свободная жизнь. Но с отвращением отгоняла она эти мысли. К утру он затих, и она заснула.
Она проснулась поздно. Та искренность, которая бывает при пробуждении, показала ей ясно то, что более всего в болезни отца занимало ее. Она проснулась, прислушалась к тому, что было за дверью, и, услыхав его кряхтенье, со вздохом сказала себе, что было все то же.
– Да чему же быть? Чего же я хотела? Я хочу его смерти! – вскрикнула она с отвращением к себе самой.
Она оделась, умылась, прочла молитвы и вышла на крыльцо. К крыльцу поданы были без лошадей экипажи, в которые укладывали вещи.
Утро было теплое и серое. Княжна Марья остановилась на крыльце, не переставая ужасаться перед своей душевной мерзостью и стараясь привести в порядок свои мысли, прежде чем войти к нему.