Церковь Марии Монгольской

Православный храм
Церковь Марии Монгольской Ἡ Παναγία τοῦ Μουχλίου
Общий вид храма с юго-восточной (алтарной) стороны.
Страна	Турция
Конфессия	Православие
Епархия	Архиепископия Константинополя
Тип здания	Церковь
Состояние	Действующий храм

Церковь Богоматери Панагиотиссы (греч. Παναγία τῶν Μογγολίων или греч. Παναγία Μουχλιώτισσα; тур. Kanlı Kilise или Meryem Ana Rum Ortodoks Kilisesi) — единственная сохранившаяся с византийских времён церковь Стамбула, которая никогда не служила мечетью и в которой всегда совершалась божественная литургия. Её внутренние стены покрыты свезёнными со всего города иконами, некоторые из которых византийского происхождения. В настоящее время богослужение совершается в отдельные дни, в частности 15 августа (Успение — храмовый праздник) и во вторник Светлой седмицы.

История здания

Основательницами женского монастыря на месте нынешней церкви считаются преподобные Евстолия и Сосипатра (дочь императора Маврикия). В XI в. рядом возник мужской монастырь Всех Святых, многие насельники которого прибыли из Великой лавры на Афоне. В годы владычества латинян мужской монастырь был упразднён, а женскую обитель возобновил Исаак Дука, тесть Георгия Акрополита и отец матери Михаила Восстановителя. В 1266 г. построенная на его средства церковь была расширена и расписана.

В 1281 г. в Константинополь возвратилась овдовевшая после смерти персидского ильхана Абаки дочь Михаила, Мария Деспина Монгольская. Именно ей монастырь обязан своим нынешним обликом и названием. Наследники Марии Монгольской, впрочем, не уделяли обители должного внимания и даже передали её в залог. При падении Константинополя околоток стал местом самого яростного сопротивления захватчикам. Об этом напоминает кирпично-красный цвет штукатурки и прозвище «кровавой церкви», данное турками храму.

При султанах Селиме I и Ахмеде II церковь пытались обратить в мечеть, но этим планам не суждено было сбыться. Церковь Марии Монгольской остаётся приходским храмом греческой общины района Фатих вплоть до наших дней. Причину этого верующие видят в том, что сам Мехмед II якобы передал храм на попечение матери греческого зодчего Христодула в благодарность за возведение им мечети Фатих. Церковь пострадала во время Стамбульского погрома 1955 года, но была восстановлена.

Местонахождение и доступ

Адрес: Firketeci Sokak No. 5 Fener İstanbul.

При поиске храма на местности можно ориентироваться на возвышающееся над Фанаром массивное красного кирпича здание греческой школы (Özel Fener Rum Lisesi): алтарь церкви — напротив северо-западного крыла школы, вход через дверь в ограде с противоположной стороны (обычно необходимо позвонить в дверь для посещения).

Литература

• Van Millingen Alexander. Byzantine Churches of Constantinople. — London: MacMillan & Co, 1912.

• Mamboury Ernest. The Tourists' Istanbul. — Istanbul: Çituri Biraderler Basımevi, 1953.

• Janin Raymond. La Géographie ecclésiastique de l'Empire byzantin. 1. Part: Le Siège de Constantinople et le Patriarcat Oecuménique. 3rd Vol. : Les Églises et les Monastères. — Paris: Institut Français d'Etudes Byzantines, 1953.

• Müller-Wiener Wolfgang. Bildlexikon Zur Topographie Istanbuls: Byzantion, Konstantinupolis, Istanbul Bis Zum Beginn D. 17 Jh. — Tübingen: Wasmuth, 1977. — ISBN 9783803010223.

Ссылки

• [www.ec-patr.org/afieroma/churches/show.php?lang=gr&id=03 Ἡ Παναγία τοῦ Μουχλίου]

Отрывок, характеризующий Церковь Марии Монгольской

– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.