Зодиак

Зодиа́к (зодиакальный круг, от греч. ζῷον — живое существо). Первоначально слово зодиак происходит от латинского слова zōdiacus, которое в свою очередь от греческого ζῳδιακὸς κύκλος (zōdiakos kyklos), что означает «круг из животных», в основе которой лежит ζῴδιον (zōdion), уменьшительная форма ζῷον (zōon) «животное». Это связано с тем, что половина знаков в классическом греческом зодиаке представлены в виде животных (помимо мифологических существ).

• в астрономии — пояс на небесной сфере вдоль эклиптики, по которому проходят видимые пути Солнца, Луны и планет. При этом Солнце движется практически строго по эклиптике, а остальные светила в своём движении по зодиаку периодически смещаются севернее или южнее эклиптики в зависимости от текущего положения узлов своих орбит до максимального расстояния, равного их наклонению. К числу зодиакальных созвездий относятся Овен, Телец, Близнецы, Рак, Лев, Дева, Весы, Скорпион, Стрелец, Козерог, Водолей, Рыбы, а также Змееносец, который, впрочем, не всегда причисляется к числу зодиакальных, но через который также проходит эклиптика. Эклиптическое наклонение орбит Луны и видимых планет не превышает нескольких градусов, традиционно ширина зодиакального пояса считается условно равной 9° в обе стороны от эклиптики.
• в астрологии — также последовательность участков, на которые делится этот пояс. Наиболее известен зодиак, состоящий из двенадцати знаков зодиака по 30°, сложившийся в середине I тысячелетия до н. э. на Ближнем Востоке. Названия знаков связаны с зодиакальными созвездиями, которые в ту эпоху им соответствовали, хотя в последующие века по причине прецессии звёзды и созвездия дрейфовали по привязанной к эклиптике сетке знаков, так что в настоящее время большинство астрономических зодиакальных созвездий проецируется на последующий знак зодиака.

Точки зодиака

Начальной точкой зодиакального круга принято считать точку весеннего равноденствия — восходящий узел эклиптики, то есть точку, в которой эклиптика пересекает небесный экватор в северном направлении. В астрологии эта точка является также началом зодиакального знака Овен, астрологический символ Овна (♈) используется для обозначения точки весеннего равноденствия и в астрономии. В настоящую эпоху эта точка эклиптики расположена в астрономическом зодиакальном созвездии Рыбы.

Точка весеннего равноденствия вместе с ещё тремя точками образует четыре угловые (или кардинальные) точки зодиака. К ним относятся точка летнего солнцестояния, точка осеннего равноденствия и точка зимнего солнцестояния. В астрономии они так же соответственно обозначаются символами астрологических знаков Рака (♋), Весов (♎) и Козерога (♑), начала которых совпадают с этими точками. Соответствующие астрономически события — равноденствия и солнцестояния — происходят в те моменты, когда Солнце в своём движении проходит угловые точки.

Ещё один символ знака зодиака, получивший распространение в астрономии, — это обозначение восходящего и нисходящего узлов орбит небесных тел, для которых используется либо символ знака Льва (♌), соответственно, в прямом и перевёрнутом виде, либо (чаще) производные от него символы ☊ и ☋, в астрологии также обозначающие планетные узлы (обычно — лунные, называемые соответственно Раху и Кету).

С зодиаком связана зодиакальная система небесных координат, разновидность эклиптической системы, в которой положение небесного тела привязано к знакам зодиака.

Тропический и сидерический зодиак

Поскольку небесные координаты привязаны к точке весеннего равноденствия, оказывается, что по причине прецессии земной оси «неподвижные звёзды» равномерно смещаются в направлении зодиакального движения небесных светил, проходя 1° за 71,6 года. Соответственно дрейфуют и созвездия, так что с течением прошедших со времени создания зодиака веков понятия «зодиакальное созвездие» и «знак зодиака» всё больше расходились. Сейчас понятие «созвездие» считается астрономическим, то есть обозначает участок небесной сферы и находящиеся в нём звёзды, а «знак зодиака» — астрологическим, означающим определённую дугу эклиптики (и/или сектор небесной сферы, проецирующийся на неё), таким образом, в настоящее время большинство астрономических зодиакальных созвездий проецируется на последующий знак зодиака. Например, созвездие Овна полностью оказывается в зодиакальном секторе знака Тельца.

Зодиак, начало которого отсчитывается от точки весеннего равноденствия, называется тропическим (то есть связанным с солнцестояниями — от др.-греч. τροπικός (κύκλος) — поворотный круг), а зодиак, в котором координаты знаков примерно соответствуют своим зодиакальным созвездиям-прообразам, — сидерическим (то есть «звёздным» — от лат. sidus — созвездие, звезда, небосвод). Сидерический зодиак иногда применяется в астрологии, в частности, он общепринят в ведической астрологической школе. Стандартный сидерический зодиак, используемый в Индии, отличается от тропического в настоящее время примерно на 24°, что говорит о их расхождении 17-18 столетий назад, то есть в III веке, что примерно соответствует времени распространения эллинистической астрологии в Индии и становления на её базе собственной школы.

Названия знаков зодиака связаны с зодиакальными созвездиями, которые в эпоху создания зодиака им соответствовали. Названия зодиакальных созвездий, как и большинства используемых до настоящего времени созвездий, происходят из древнегреческой мифологии и широко распространились в эпоху эллинизма. Тем фактом, что большинство зодиакальных созвездий изображают живые существа, объясняется и сам термин «зодиак» — то есть «зверинец».

Неоднозначность соответствия знаков зодиака и зодиакальных созвездий проявляется, по крайней мере, в двух интересных побочных эффектах:

Эра Водолея

Временной период, в течение которого точка весеннего равноденствия находится в одном и том же знаке зодиака, в астрологии называется астрологической эрой. Смена астрологических эр связана с явлением прецессии земной оси, вызывающей медленное смещение точки весеннего равноденствия против движения Солнца по эклиптике со скоростью 50,3708" в год, 0,01397° за год или 1° за 71,6 года. Указать точные годы смены астрологических эр невозможно, поскольку для знаков зодиака не определены чёткие границы.

В силу того что прецессия медленно, но непрерывно смещает точку весеннего равноденствия, то есть начало тропического зодиака, в рамках движения Нью-эйдж возникла идея рассмотреть движение точки ♈ по сидерическому зодиаку. Поскольку полный круг прецессии совершается за 25 776 лет, 1/12 этого цикла равна 2148 годам. Значит, если считать, что 0°♈ двух зодиаков разошлись в конце I тысячелетия до н. э., получается, что два тысячелетия точка весеннего равноденствия перемещалась по сидерическому знаку Рыб и в начале III тысячелетия должна вступить в сидерический Водолей. Учитывая, что последние два тысячелетия были эпохой развития христианства, а одним из символов Христа была рыба, заканчивающаяся эпоха осмысляется как «Эра Рыб», а наступающая как «Эра Водолея».

Змееносец как знак зодиака

В эпоху создания зодиака границы зодиакальных созвездий не определялись с математической точностью, участки неба идентифицировались по характерным мнемоническим астеризмам. В 1-й половине XX века небо было чётко разделено на участки-созвездия, причём оказалось, что из-за тесной близости созвездий Змееносца и Скорпиона эклиптика проходит не только через 12 зодиакальных созвездий, но и — между Скорпионом и Стрельцом — через Змееносца, при этом Солнце находится в Змееносце даже дольше, чем в Скорпионе.

История зодиака

Выделение зодиака как пояса небесной сферы, по которому проходит видимый путь первоначально Луны, а затем Солнца и планет, произошло в Вавилоне. Первое упоминание о выделении зодиакального пояса в письменных источниках Вавилона содержится в серии клинописных табличек «Мул Апин» (MUL.APIN — созвездие Плуга), датируемых началом VII века до н. э.: в этих текстах перечисляются 18 созвездий на «пути Луны» и указывается, что Солнце и пять планет перемещаются по этому же пути, а также выделяется группа приэкваториальных (и, соответственно, близких к эклиптике) звёзд. В VII—VI веках до н. э. число делений зодиакальной зоны было удвоено, то есть зодиак разделён на 36 участков по 10°.

Деление зодиака на 12 частей произошло, вероятно, в начале V века до н. э., когда 10°-е участки были сгруппированы по три — в этот период появляются упоминания зодиакальных гороскопов; в вавилонских астрономических «дневниках» 12 зодиакальных созвездий упоминаются с конца V — начала IV веков до н. э. Деление зодиака на 18—36—12 участков было обусловлено тем, что в Вавилоне была принята шестидесятеричная система счисления и круг делился на 360 угловых долей, что примерно соответствует количеству дней в году.

Зодиакальная вавилонская система служила также и системой небесных координат: эклиптические долготы светил отсчитывались в пределах зодиакального участка от его западной границы к востоку.

Декадная система с 10°-ми участками была воспринята египетской астрономией, причём каждому участку-декаде были поставлены в соответствие деканальные божества (в греческом именовании — «деканы»). В эллинистическом Египте пользовались комбинированной системой — примером может служить так называемый Дендерский зодиак — барельеф, располагавшийся на потолке одного из помещений храма Хатхор в Дендере, где каждый из двенадцати зодиакальных участков разбит на три декана.

Греческая астрономия восприняла зодиакальную систему вавилонян в варианте с разделением на 12 созвездий. Само название «зодиак» происходит от греч. ζῷον — «живое существо». Первое упоминание зодиака в греческих источниках связано с Евдоксом Книдским — основоположником древнегреческой теоретической астрономии, жившим в середине IV в. до н. э.

В римское время вследствие контактов с Индией эллинистические астрономические и астрологические сочинения проникают в Индию; так, во II веке н. э. в Западных Кшатрапах в правление Рудракармана I на санскрит Спхуджидхваджей переводится компиляция эллинистических источников — Яванаджатака, затем появляются перевод астрологических работ Павла Александрийского — Паулиса Сиддханта и Ромака Сиддханта (римский канон), в результате в Индии была заимствована эллинистическая зодиакальная система.

В традиционной китайской астрономии зодиакальный пояс делят на четыре части, каждая из которых в свою очередь разделена на семь небольших созвездий — «стоянок луны». Таким образом, за день Луна проходит одну стоянку.

Литература

• Зодиак // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Ван дер Варден Б. Л. [www.astro-cabinet.ru/library/Waerden/Nauka_2/N_2_Ogl.htm Пробуждающаяся наука II. Рождение астрономии]. — М.: Наука, 1991.
• Гурштейн А. А. Минувшие цивилизации в зеркале Зодиака // Природа. — 1991. — № 10. — P. 57—71.
• Гурштейн А. А. [www.astro-cabinet.ru/library/IAI_23/Iai_Ogl.htm Реконструкция происхождения зодиакальных созвездий] // На рубежах познания Вселенной (Историко-астрономические исследования). — 1992.— Вып. 23. — P. 19—63.
• Гурштейн А. А. [az.lib.ru/g/gurshtejn_a_a/text_2010_kogda_rodilsya_zodiaq.shtml Археоастрономическое досье: когда родился Зодиак?] // Земля и Вселенная. — 2011. — № 5. — P. 48-61.
• Куртик Г. Е. История Зодиака согласно клинописным источникам // Вестник древней истории. — 1995. — № 1. — P. 175-188.
• Куртик Г. Е. [ihst.ru/viet/2002%281%29/2002_1_html/Krtk%281%29.htm О происхождении названий греческих зодиакальных созвездий] // Вопросы истории естествознания и техники. — 2002. — Т. 23, № 1. — P. 76—106.
• Куртик Г. Е. Введение зодиака как полосы созвездий в месопотамской астрологии // Вопросы истории естествознания и техники. — 2012. — № 1. — P. 23-32.
• Нейгебауер O. [www.astro-cabinet.ru/library/Neigebauer/N_Ogl.htm Точные науки в древности]. — М.: Наука, 1968.
• Brack-Bernsen L. [onlinelibrary.wiley.com/doi/10.1111/j.1600-0498.2003.450103.x/abstract The Path of the Moon, the Rising Points of the Sun, and the Oblique Great Circle on the Celestial Sphere] // Centaurus. — 2003. — Vol. 45. — P. 16–31.
• Panchenko D. Who found the Zodiac? // Antike Naturwissenschaft und ihre Rezeption. — 1998. — Vol. 9. — P. 33-44.
• Rogers J. H. [adsabs.harvard.edu/abs/1998JBAA..108....9R Origins of the ancient constellations: I. The Mesopotamian traditions] // Journal of the British Astronomical Association. — 1998. — Vol. 108(1). — P. 9-28.
• Rogers J. H. [adsabs.harvard.edu/abs/1998JBAA..108...79R Origins of the ancient constellations: II. The Mediterranean traditions] // Journal of the British Astronomical Association. — 1998. — Vol. 108(2). — P. 79-89.
• Gurshtein A. A. [www.sciencedirect.com/science/article/pii/0083665693901209 On the Origin of the Zodiacal Constellations] // Vistas in Astronomy. — 1993. — Vol. 36. — P. 171—190.
• Gurshtein A. A. [az.lib.ru/g/gurshtejn_a_a/text_2005_did_the_pre-indo-europeans_influence_the_formation_of_thewestern_zodiac.shtml On the Origin of the Zodiacal Constellations] // Journal of Indo-European Studies. — 2005. — Vol. 33(1/2). — P. 103—150.
• Van der Waerden B. L. History of the Zodiac // Archiv für Orientforschung. — 1952–1953. — Vol. 16. — P. 216–230.

См. также

• Зодиакальный свет
• Знаки зодиака
• Зодиакальный календарь
• Эклиптика
• Зодиакальные созвездия
• Инвариантная плоскость (англ.)

Ссылки

• Куртик Г. Е. [www.vokrugsveta.ru/telegraph/cosmos/76/ Открытие Зодиака]
• [www.wdl.org/ru/item/3204 «Трактат о знаках зодиака и созвездиях: уникальные перлы о преимуществах хронометрии»] (рукопись, которая восходит к 1831 с акцентом на арабский, коптский и сирийский календари)
• Powell R. [www.astrogeographia.org/articles/BabylonianZodiac The Babylonian Zodiac]
• Thompson G. D. [members.westnet.com.au/gary-david-thompson/page9a.html The Origin of the Zodiac]
• Thompson G. D. [members.westnet.com.au/gary-david-thompson/page9c.html Critique of Alexander Gurshtein's Theory of Constellation Development]

Отрывок, характеризующий Зодиак

– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.
Кутузов глядел на Растопчина и, как будто не понимая значения обращенных к нему слов, старательно усиливался прочесть что то особенное, написанное в эту минуту на лице говорившего с ним человека. Растопчин, смутившись, замолчал. Кутузов слегка покачал головой и, не спуская испытующего взгляда с лица Растопчина, тихо проговорил:
– Да, я не отдам Москвы, не дав сражения.
Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.


В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.