El Loco

</td></tr>

El Loco
Студийный альбом ZZ Top
Дата выпуска	1 октября 1981
Жанр	блюз-рок
Длительность	34 мин 53 с
Продюсер	Билл Хэм
Страна	США США
Лейбл	Warner Bros. Records
Профессиональные рецензии
Allmusic [www.allmusic.com/cg/amg.dll?p=amg&sql=10:zr2ibk096akc~T1 ссылка]
Хронология ZZ Top
Degüello (1979) El Loco (1981) Eliminator (1983)

К:Альбомы 1981 года

El Loco (исп. сумасшедший, помешанный) — седьмой студийный альбом рок-группы ZZ Top, выпущенный в 1981 году. Первый альбом группы, записанный с использованием синтезаторов, и первый альбом группы, партии инструментов на котором записывались отдельно друг от друга и затем микшировались, тогда как предыдущие альбомы записывались просто во время исполнения той или иной песни группой. Билли Гиббонс назвал этот альбом «интересной переломной точкой»

Об альбоме

После выпуска Degüello, группа отправилась на гастроли, и находилась в турне вплоть до января 1981 года, когда члены группы позволили себе взять небольшой отпуск, после которого, в начале 1981 года, они отправились в студию в Мемфисе для подготовки нового альбома.

Примерно в то же время Фрэнк Бирд приобрёл большой дом на окраине Хьюстона. Группа уже давно была озабочена вопросом о собственной репетиционной базе, и Бирд, в той или иной мере на добровольных началах, начал оборудование студии в своём доме. Для работы он пригласил своего давнего приятеля (да и приятеля всей группы с 1970 года), звукооператора Линдена Хадсона. Он жил в доме Бирда, и когда группа, начиная с 1981 года, стала постоянно использовать эту студию для подготовки и записи тестовых образцов, Хадсон естественным образом стал отвечать за оборудование во время работы. Со временем, Хадсон начал оказывать немалое влияние на музыку группы. Билли Гиббонс, по прошествии тридцати лет, которые были омрачены судебным процессом Хадсона против ZZ Top, признал: «Мы подружились с одним парнем, который стал влиятельным помощником, парнем по имени Линден Хадсон. Он был талантливым композитором и обладал навыками продюсирования, и это отчасти вело группу за собой. Он вывел на передний план некоторые элементы, которые помогли придать новую форму тому, что делали ZZ Top»

У Линдена не было страха и он горел желанием экспериментировать в тех направлениях, которых опасались многие группы. Но мы последовали за ним, и синтезаторы начали появляться на записях Оригинальный текст (англ.)   Linden had no fear and was eager to experiment in ways that would frighten most bands. But we followed suit, and the synthesizers started to show up on record.

Тем не менее, Хадсон не был упомянут среди авторов альбома, хотя его работа на синтезаторах на Groovy Little Hippie Pad не вызывает сомнений . Но Хадсон ни разу не поднимал этот вопрос: работая на этом альбоме ZZ Top он не поднимал вопросов и об оплате, надеясь на постоянную работу в группе в дальнейшем.

На альбоме действительно много музыки, экспериментальной для группы. По словам Дасти Хилла, «Мы и вправду затянули с этим альбомом…мы пробовали много разных стилей, на репетициях и проверке звука» . Один из обозревателей сказал, что «Этот альбом вообще звучит не так, как предыдущие. Нужно отдать должное мистеру Гиббонсу — он не хочет навсегда погрязнуть в рутине. Он находит себе новый гитарный звук, кропает чего-то на синтезаторе…не забывая, разумеется, о техасских корнях, но с готовностью переключиться на неизведанное»

Новый альбом неплохо оценивался критиками и был тепло принят публикой, хотя изменения в стиле оценивались неоднозначно; особенно критике подвергались отдельные треки, в частности баллады Leila и It's So Hard, а также электронный Groovy Little Hippie Pad. В конечном итоге, лучшими песнями называются «звучащие давно знакомо блюз-роковые композиции, Tube Snake Boogie и Don’t Tease Me, но их недостаточно»

Марк Приндл сказал, что:

Мне нравится этот альбом. На самом деле он не так и хорош, но в то же время он великолепен! Я имею в виду это ОТСТОЙ, но он рулит! Это худшая вещь, из тех, что я слышал за свою жизнь, но я съем CD, чтобы услышать как звучит каждый этап его переваривания! Я люблю его! Я ненавижу и люблю его! Оригинальный текст (англ.)   I like this album. It's really not very good, but at the same time, it's great! I mean it SUCKS, but it rules! It's the worst thing I've ever heard in my life, but I ate the CD so I could hear how it sounds through each phase of the digestive process! I love it! I hate it and I love it!

Обозреватель Allmusic.com заметил про альбом в общем: «Не то что бы обязательно плохие вещи, но большинство из них немного слишком очевидны, чтобы смотреться полностью выигрышными»

Обозреватель People сказал, что «На этом LP они выдали порцию подкрашенного блюзом рока от Одинокой Звезды. Билли Гиббонс не представляет опасности для Джимми Пейджа на месте лучшего гитариста мира, но он звучит замечательно вместе с чистой работой Дасти Хилла на басу и игрой Фрэнка Бирда на барабанах в духе „не жалей лошадей“»

Указывается, что этот альбом служит разделом двух больших эпох в карьере ZZ Top: до альбома El Loco (включая его), и после него, так называемые «годы MTV», когда изменился звук группы, а антураж (шоу, клипы, упор на маркетинг) стали играть всё большую роль

Список композиций

Все песни написаны Гиббонсом, Хиллом и Бёрдом.

• «Tube Snake Boogie» — 3:03

  Tube Snake Boogie (англ. Буги змеи из штанов). Перевод названия весьма условен, однако для англоязычных слушателей в контексте песни он вполне очевиден: «Мне действительно надо объяснять каждому, что такое „tube snake“, не говоря уже о „blowing your top“?» (слова из текста песни, в сленговом переводе «достигать оргазма»). В целом, можно перевести название песни как «пенис-буги», «конец-буги». Это подтверждает и Билли Гиббонс: «Изначально это была доска для сёрфа. Одному моему другу по понятным причинам понравилось звучание этого названия. Я уверен, что это кузен „tube steak“» («tube steak», в переводе что-то вроде «сосиски» — идиома для обозначения полового члена ). В песне речь идёт о нескольких девушках (по куплету на каждую), которые любят заниматься таким «буги». Музыкально песня представляет собой «весёлый, основанный на блюзе буги-рок» «мелодично ничем не примечательный блюз-рок» . По мнению Роберта Кристгау эта песня — лучшая на альбоме. ; то же и по мнению обозревателя People, который назвал песню «для взрослых», «18+» . Вокал в песне электронно обработан: «Даже вокал извращённей, чем обычно. Tube Snake Boogie обнаруживает Билли поющего низко и гортанно c фэйзер и хорус-эффектами».

• «I Wanna Drive You Home» — 4:44

  I Wanna Drive You Home (англ. Я хочу отвезти тебя домой). «Чудаковатый, но приносящий удовольствие нью-уэйв трек»

То же самое [о необычном чувстве при прослушивании] можно сказать о I Wanna Drive You Home, где гитара местами звучит так, как будто пропущена через синтезатор Муга или что-то подобное; иногда кажется, что с этого момента мистер Гиббонс просто забил на мелодии, вместо того полностью сосредоточившись на том, как эти мелодии извратить. Оригинальный текст (англ.)   Same goes for 'I Wanna Drive You Home', where the guitar occasionally sounds like it's been given a Moog treatment or something; sometimes it seems like at this point Mr Gibbons just totally gave up on writing melodies, entirely concentrating on making these melodies sound weirder instead.

Эту точку зрения разделяют многие: «В столбик „плюс“ [целиком об альбоме] — Гиббонс нашёл новый гитарный звук. В столбик „минус“ — этот звук разбавленный и перенасыщенный хорусом, что делает жидкими такие треки, как I Wanna Drive You Home и Pearl Necklace». . В тексте песни автор обращается к девушке, описывая её автомобильными терминами; или же наоборот к автомобилю, но как к одушевлённому существу. Поэтому название песни можно переводить и как «Я хочу отвезти тебя домой» и как «Я хочу отогнать тебя домой»: «Секс с автомобилем. (Она вибрирует и подпрыгивает всё время [всю дорогу]/Она всегда счастлива работать с нагрузкой)»

• «Ten Foot Pole» — 4:19

  Ten Foot Pole (англ. Десятифутовый член). История этой песни началась зимой 1980—1981 годов, когда Билли Гиббонс путешествовал по Индии и прошёл 200 миль по Тибету в поисках «Омерзительного Снежного Человека». Как загадочно утверждал Гиббонс, он «имел встречу с кое-кем», и написал песню по этим впечатлениям.. Название песни как обычно для группы двусмысленно: его можно переводить и буквально, где pole — столб, палка, а в сленге — половой член, и в контексте устойчивого выражения not touch something with a ten foot pole, которое означает высокую степень отвращения к чему-либо. В припеве песни поётся «Я не хотел бы прикасаться к ней даже десятифутовой палкой», и лишь припев в этой песне исполнен на нормальном английском языке. Весь остальной текст песни представляет собой некое бурчание, «кусок неподдающегося дешифровке бормотания» (в лучших традициях Фэтса Домино) что-то похожее на скэт, состоящее из отдельных слогов и намеренно искажённых слов. Предпринята даже попытка перевода этого на английский язык , из чего следует, что Гиббонс обращается к какой-то женщине, а учитывая историю создания песни — можно предположить, что героиней песни является самка йети.

• «Leila» — 3:13

  Leila (англ. Лейла). Стандартная поп-баллада, вызвавшая резкое неприятие многих поклонников группы, в связи с тем, что она кардинально отличается от общего стиля ZZ Top, как с точки зрения музыки, так и с точки зрения содержания. «Невообразимо халтурная „Leila“, которая — клянусь перед богом, — звучит как баллада Мелиссы Манчестер, если не брать во внимание стил-гитару»

К сожалению, El Loco также тот альбом, на котором содержится пожалуй что худшая песня ZZ Top за всю историю: слащавая AOR-баллада «Leila», песня не такая плохая исключительно по их собственным стандартам, и она просто совершенно не вписывается в стиль группы. Мы все знаем этих ребят как умеренно интеллигентных людей, способных поддерживать свой саркастический образ, но в «Leila» нет даже намёка на иронию; вместо того это просто сопливый среднетемповый кусок «леденца для ушей»…Может это просто моё тупое упрямство, того, кто не желает принимать какие бы то ни было сантименты от Билли Гиббонса, но поверьте, есть масса людей в мире, кто может предложить намного более лучшие сантименты Оригинальный текст (англ.)   Unfortunately, El Loco is also the album to feature arguably ZZ Top’s worst song of all time, the cheesy adult contemporary ballad 'Leila' — a song that’s not only bad by its own standards, it also just doesn’t fit at all in with the band’s style on here. We all know these lads as moderately intelligent people able to take their entire image tongue-in-cheek, but 'Leila' doesn’t betray a single sign of irony, instead, it’s just a sappy mid-tempo piece of «ear candy»…Maybe it’s just the stupid obstinate me who isn’t willing to accept any sentiments from Billy Gibbons, but believe me, there’s plenty of people in this world who are able to offer much better sentiments.

Впрочем, иногда она называлась и «восхитительной балладой» . Утверждается также, что эта первая песня в истории ZZ Top, которая вызвала споры внутри самой группы . Текст песни не менее стандартный, чем музыка, и посвящён некой Лейле, которая оставила героя песни.

• «Don’t Tease Me» — 4:20

  Don’t Tease Me (англ. Не дразни меня). Привычный блюз-рок . Текст представляет собой обычную любовную лирику, исполнитель призывает девушку не разрывать его сердце, обещая дать ей всё, что только может.

• «It’s So Hard» — 5:12

  It’s So Hard (англ. Это так тяжело). Практически всё, что сказано о песне Leila справедливо и для этой поп-баллады. «Вторая баллада альбома It’s So Hard вряд ли намного лучше» . Текст песни тоже стандартный, с общим смыслом «Это так тяжело — принять потерю любви»

• «Pearl Necklace» — 4:02

  Pearl Necklace (англ. Жемчужное ожерелье). Одна из известнейших песен ZZ Top, «весёлый, основанный на блюзе буги-рок», выпущенный синглом. Обозреватель Allmusic.com, называя песню лучшей песней альбома, отмечает, что наиболее показательным, говоря об альбоме в целом, является ритм Pearl Necklace, который «явно указывает путь к нью-уэйв блюз-року, который будет на Eliminator». Название песни не следует понимать буквально: «жемчужным ожерельем» здесь называется сперма на женской груди и шее: «Ей нравятся очень странные вещи…Она хочет жемчужное ожерелье»

Я бы сказал, что единственная серьёзно запоминающаяся песня на всём альбоме это «Pearl Necklace», которую вы просто обязаны прослушать от начала и до конца, так как если вы ограничите себя первыми несколькими секундами (что на самом деле неплохая тактика для ZZ Top в общем случае), вы придёте к выводу, что они слямзили это из De Do Do Do De Da Da Da группы Police, чего они не делали. Вместо того, они просто написали песню, основанную на тривиальной, но небезынтересной поп-мелодии и стиле ритма, взятом прямо от Talking Heads. Или может быть The Cure, хотя я ненавижу даже саму возможность того, что ZZ Top что-то одолжили у The Cure. При всей открытости Билли Гиббонса ко всему новому, это что-то такое, что всё равно абсолютно невозможно. Оригинальный текст (англ.)   I'd say the only seriously catchy song on the entire album is 'Pearl Necklace', which you just gotta hear from beginning to end, because if you restrict yourself to the first few seconds (which isn't really a bad tactic with ZZ Top in the regular case), you'll end up thinking they ripped it off from the Police's 'De Do Do Do De Da Da Da' which they did not. Instead, they just wrote a song based on a trivial, but not uninteresting, pop melody and a style of rhythm playing directly taken from the Talking Heads. Or maybe the Cure, but I can't stand the possibility of ZZ Top borrowing anything from the Cure. For all of Billy Gibbons' open-mindedness, something like that would still be totally unbelievable.

• «Groovy Little Hippie Pad» — 2:40

  Groovy Little Hippie Pad (англ. Клёвый маленький бордельчик). Название песни может переводиться и немного иначе, как например «волнующая маленькая проститутка» и т.п.; в общем в песне речь идёт о намерении мужчины найти некое местечко/девушку, со всеми вытекающими. Билли Гиббонс отметил, что эта песня с тяжёлым звуком синтезатора — одна из любимых для группы, и после неё уже не было возврата (имея в виду к старому стилю музыки). Однако не все разделяют эту точку зрения, так она названа «дурацким экспериментом, трясиной new wave»

• «Heaven, Hell or Houston» — 2:32

  Heaven, Hell or Houston (англ. Рай, ад или Хьюстон).«Мешанина диско и художественной декламации» , «тупой эксперимент» . Песня — это монолог исполнителя, который подрабатывает на раздаче листовок с тем, чтобы опохмелиться дешёвым вином Thunderbird (названной в песне «птицей счастья», Thunderbird — буревестник) и не получить белую горячку.

• «Party on the Patio» — 2:49

  Party on the Patio (англ. Вечеринка в патио). «Весёлый, основанный на блюзе буги-рок» , «простой и ясный, кабацкий рок, который закрывает альбом в целом на весёлой ноте» . В песне речь идёт о проведённой шумной вечеринке в патио, причём в отсутствие хозяев и без их разрешения, и в конечном итоге все участники были приняты полицией. В песне упоминаются друзья и подруги группы, а также и сам Билли Гиббонс, который на момент приезда полицейских «валялся в отключке под раковиной»

Участники записи

• Билли Гиббонс — гитара, вокал
• Дасти Хилл — бас-гитара, бэк-вокал, клавишные, вокал на «Party on the Patio», со-вокал «Don't Tease Me»
• Фрэнк Бирд — ударные, перкуссия

Технический состав

• Билл Хэм — продюсер
• Терри Мэннинг — звукооператор
• Боб Людвиг - мастеринг
• Боб Алфорд - дизайн обложки, фотография

Чарты

Альбом

Год	Чарт	Позиция
1981	Pop Albums	17

Синглы

Год	Сингл	Чарт	Позиция
1981	"Leila"	Pop Singles	77
1981	"Pearl Necklace"	Mainstream Rock	28
1981	"Tube Snake Boogie"	Mainstream Rock	4

Ссылки

• [www.discogs.com/master/88021 El Loco] (англ.) на сайте Discogs
• [rateyourmusic.com/release/album/zz_top/el_loco/ El Loco] (англ.) на сайте Rate Your Music

Отрывок, характеризующий El Loco

– Il n'a pas l'air d'un homme du peuple, [Он не похож на простолюдина,] – сказал переводчик, оглядев Пьера.
– Oh, oh! ca m'a bien l'air d'un des incendiaires, – смазал офицер. – Demandez lui ce qu'il est? [О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его, кто он?] – прибавил он.
– Ти кто? – спросил переводчик. – Ти должно отвечать начальство, – сказал он.
– Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre prisonnier. Emmenez moi, [Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня,] – вдруг по французски сказал Пьер.
– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.


В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.


Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
– Как удивительно случилось. В самый молебен. А какая потеря Кутайсов! Ах, как жаль!
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
– Я удивляюсь только, как можно было поручить такому человеку судьбу России.
Пока известие это было еще неофициально, в нем можно было еще сомневаться, но на другой день пришло от графа Растопчина следующее донесение:
«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров для сопровождения армии на Рязанскую дорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и Вашей империи. Россия содрогнется, узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах Ваших предков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участи моего отечества».
Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».