Швейнфурт, Георг Август

Георг Август Швейнфурт
нем. Georg August Schweinfurth
Дата смерти:	19 августа 1925(1925-08-19)
Научная сфера:	этнография, ботаника

Систематик живой природы

Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Schweinf.». [www.ipni.org/ipni/advPlantNameSearch.do?find_authorAbbrev=Schweinf.&find_includePublicationAuthors=on&find_includePublicationAuthors=off&find_includeBasionymAuthors=on&find_includeBasionymAuthors=off&find_isAPNIRecord=on&find_isAPNIRecord=false&find_isGCIRecord=on&find_isGCIRecord=false&find_isIKRecord=on&find_isIKRecord=false&find_rankToReturn=all&output_format=normal&find_sortByFamily=on&find_sortByFamily=off&query_type=by_query&back_page=plantsearch Список таких таксонов] на сайте IPNI Страница на Викивидах

Георг Август Швейнфурт (нем. Georg Schweinfurth, 29 декабря 1836 года, Рига — 19 августа 1925 года, Мюнхен) — балтийский немец, путешественник и первооткрыватель, исследователь новых земель на африканском континенте, естествоиспытатель и ботаник.

Биография

Родился в Риге, в остзейской семье. Его отец был богатым торговцем алкоголем, а акцент делал на винах, выполняя посредническую функцию в распространении напитков. Образование получил в самых известных университетах Германии, в таких как Гейдельбергский университет и Мюнхенский университет (учился с 1856 по 1862), где заинтересовался двумя реалиями, предопределившими его дальнейшую деятельность: путешествиями и ботаникой.

Первая экспедиция

В первый год после окончания естественных штудий Швейнфурт был направлен в исследовательскую экспедицию на территории Египта, где занимался изучением ботанических реалий местности, вплотную изучал некоторые виды растений. Экспедиция продолжила свои изыскания на территории Восточного Судана, затем переместилась в район побережья Красного моря, где ученый-естествоиспытатель получил своеобразное «боевое крещение». Швейнфурту удалось первому провести широкомасштабное исследование гор Нубии, которое представляло научную ценность. Эта первая африканская экспедиция продлилась до 1866 года. В Берлине ученый обработал полученные данные и начал готовиться к новым путешествиям на научной основе. В частности, в 1868 году вышла первая карта, на которой было представлено разделение бассейна реки Нил на зоны по растительному и собственно географическому критериям.

Вторая экспедиция

В 1869 году Георг Швейнфурт получил задание от Берлинской академии наук заняться подробным изучением бассейна реки Бахр-эль-Газаль. С этой целью было снаряжено новое путешествие. Швейнфурт отправился в экспедицию, ставившую перед собой как географические, так и ботанические цели — необходимо было осуществить широкомасштабное исследование растительности в местности, а также определить значение западных притоков Нила, которые соединялись в реку Бахр-эль-Газаль. В общем, следовало заняться подробной разработкой всех водоемов, формировавших нильскую акваторию. Из Хартума прибыл к рекам Джур, основательно исследовал её дельту, затем обратился к изучению реки Тондж. В итоге Швейнфурту удалось обнаружить истоки реки Джур, а также досконально исследовать реку Вау.В ходе экспедиционных поисков речных дельт, проходивших по пространству акваторий рек Нил — Конго 19 марта 1870 году ученый обнаружил доселе неизвестную реку Уэлле, открытием и научным описанием которой он прославился. Также Швейнфурт отметился на этнографической стезе; во всяком случае его считают первооткрывателем для Европы новых народов, в существовании которых не верили некоторые современные Швейнфурту этнографы. Посетив области Дьор и Понго, Швейнфурт буквально набрёл на небольшое племя акка, в официальной европейской этнографии считавшееся полулегендарным. Путешественник прошёл через области Динка и Бонго, исследуя территорию проживания практически до Швейнфурта не изученной в этнографическом аспекте народности азанде — так называемую страну Ньям-Ньям. Однако, впервые столкнувшись с представителями азанде, Швейнфурт не усомнился в том, что это племя практикует каннибализм, беглым взглядом изучив их внешний вид и соответствующую символику: волосы были заплетены в удивительно длинные косы, на шеях красовались ожерелья из зубов недругов, в руках изогнутые сабли и практически непроницаемые щиты. Также им было открыто племя акка.

В 1871 году,  Георг Швейнфурт, посетил двор известного работорговца из Судана Аль-Зубайра Рахма Мансура и описал его как «немного меньше, чем княжеский».

Путешественник постоянно сталкивался со многими походными опасностями, иногда по причине недостаточно подходящей экипированности, иногда из-за стихийных бедствий. Вернувшись в Хартум 21 июля 1871 года (в октябре он уже прибыл для презентации результатов экспедиции в Александрию после долгих странствий, ученый не смог предъявить практически ни одного дневникового листа и ни одного экспоната своей естественной коллекции, в которую входили и предметы экзотического быта азанде и акка. Тем не менее дневники удалось частично восстановить. Опытные данные, полученные в ходе экспедиции, удалось собрать в сборник «Im Herzen von Africa», где представлено подробное научное описание путешествия. Этот сборник был издан в Лейпциге в 1874 году и сразу был признан настоящим сокровищем среди географических сочинений об африканском континенте. Важным достижением Швейнфурта стало теоретическое определение истока Уэлле, который находился в Синих горах у озера Альберт.

Последующие экспедиции

В 1873—1874 годах вместе с путешественником Герхардом Рольфсом Швейнфурт отправился в экспедицию в Ливийскую пустыню, где занялся детальным описанием различных видов растений и типов растительности, свойственных для местности. Больше всего внимания им было уделено оазису Эль-Хагре. Он произвёл детальную топографическую и ботаническую характеристику этой местности.

В 1874 году учёный посетил Каир по настоянию хедива, который собирал экспедиции, в которых участвовал Швейнфурт, проявивший интерес к флоре египетско-аравийской территории. По предложению хедива в 1875 году он основал Египетское Географическое общество, старейшее географическое общество в Африке, которым руководил до момента отбытия из Каира в 1888 году. На территории Египта и на Аравийском полуострове Швейнфурт занимался картографической съёмкой, проводил замеры местности и пополнял свою богатую и ценную для науки минералогическую коллекцию. В 1881 году Швейнфурт изучил флору и рельеф острова Сокотры, а позже, в 1888—1889 годах отправился в мини-экспедицию в Йемен, где с петрологической позиции исследовал структуру одноимённых гор, расположенных в Южной Аравии.

Память

Швейнфурт был похоронен в Ботаническом саду в Берлине. Его могила позже была объявлена почётным захоронением (нем. Ehrengrab) города Берлина.

Несколько улиц в городах Германии названы в его честь.

Литература

• Georg Schweinfurth: Im Herzen von Afrika 1868–1871. Erdmann, Stuttgart 1984, ISBN 3-522-60450-4.
• Christoph Marx: Der Afrikareisende Georg Schweinfurth und der Kannibalismus. Überlegungen zur Bewältigung der Begegnung mit fremden Kulturen. In: Wiener Ethnologische Blätter. 34 (1989) S. 69-97.

Ссылки

• Швейнфурт, Георг // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Швейнфурт, Георг Август — статья из Большой советской энциклопедии.
• [www.bbl-digital.de/eintrag// Швейнфурт, Георг Август] в словаре Baltisches Biographisches Lexikon digital  (нем.)

Отрывок, характеризующий Швейнфурт, Георг Август

Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой. Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и не шла к ее отжившим чертам, выражала, как у избалованных детей, постоянное сознание своего милого недостатка, от которого она не хочет, не может и не находит нужным исправляться.
В середине разговора про политические действия Анна Павловна разгорячилась.
– Ах, не говорите мне про Австрию! Я ничего не понимаю, может быть, но Австрия никогда не хотела и не хочет войны. Она предает нас. Россия одна должна быть спасительницей Европы. Наш благодетель знает свое высокое призвание и будет верен ему. Вот одно, во что я верю. Нашему доброму и чудному государю предстоит величайшая роль в мире, и он так добродетелен и хорош, что Бог не оставит его, и он исполнит свое призвание задавить гидру революции, которая теперь еще ужаснее в лице этого убийцы и злодея. Мы одни должны искупить кровь праведника… На кого нам надеяться, я вас спрашиваю?… Англия с своим коммерческим духом не поймет и не может понять всю высоту души императора Александра. Она отказалась очистить Мальту. Она хочет видеть, ищет заднюю мысль наших действий. Что они сказали Новосильцову?… Ничего. Они не поняли, они не могут понять самоотвержения нашего императора, который ничего не хочет для себя и всё хочет для блага мира. И что они обещали? Ничего. И что обещали, и того не будет! Пруссия уж объявила, что Бонапарте непобедим и что вся Европа ничего не может против него… И я не верю ни в одном слове ни Гарденбергу, ни Гаугвицу. Cette fameuse neutralite prussienne, ce n'est qu'un piege. [Этот пресловутый нейтралитет Пруссии – только западня.] Я верю в одного Бога и в высокую судьбу нашего милого императора. Он спасет Европу!… – Она вдруг остановилась с улыбкою насмешки над своею горячностью.
– Я думаю, – сказал князь улыбаясь, – что ежели бы вас послали вместо нашего милого Винценгероде, вы бы взяли приступом согласие прусского короля. Вы так красноречивы. Вы дадите мне чаю?
– Сейчас. A propos, – прибавила она, опять успокоиваясь, – нынче у меня два очень интересные человека, le vicomte de MorteMariet, il est allie aux Montmorency par les Rohans, [Кстати, – виконт Мортемар,] он в родстве с Монморанси чрез Роганов,] одна из лучших фамилий Франции. Это один из хороших эмигрантов, из настоящих. И потом l'abbe Morio: [аббат Морио:] вы знаете этот глубокий ум? Он был принят государем. Вы знаете?
– А! Я очень рад буду, – сказал князь. – Скажите, – прибавил он, как будто только что вспомнив что то и особенно небрежно, тогда как то, о чем он спрашивал, было главною целью его посещения, – правда, что l'imperatrice mere [императрица мать] желает назначения барона Функе первым секретарем в Вену? C'est un pauvre sire, ce baron, a ce qu'il parait. [Этот барон, кажется, ничтожная личность.] – Князь Василий желал определить сына на это место, которое через императрицу Марию Феодоровну старались доставить барону.
Анна Павловна почти закрыла глаза в знак того, что ни она, ни кто другой не могут судить про то, что угодно или нравится императрице.
– Monsieur le baron de Funke a ete recommande a l'imperatrice mere par sa soeur, [Барон Функе рекомендован императрице матери ее сестрою,] – только сказала она грустным, сухим тоном. В то время, как Анна Павловна назвала императрицу, лицо ее вдруг представило глубокое и искреннее выражение преданности и уважения, соединенное с грустью, что с ней бывало каждый раз, когда она в разговоре упоминала о своей высокой покровительнице. Она сказала, что ее величество изволила оказать барону Функе beaucoup d'estime, [много уважения,] и опять взгляд ее подернулся грустью.
Князь равнодушно замолк. Анна Павловна, с свойственною ей придворною и женскою ловкостью и быстротою такта, захотела и щелконуть князя за то, что он дерзнул так отозваться о лице, рекомендованном императрице, и в то же время утешить его.
– Mais a propos de votre famille,[Кстати о вашей семье,] – сказала она, – знаете ли, что ваша дочь с тех пор, как выезжает, fait les delices de tout le monde. On la trouve belle, comme le jour. [составляет восторг всего общества. Ее находят прекрасною, как день.]
Князь наклонился в знак уважения и признательности.
– Я часто думаю, – продолжала Анна Павловна после минутного молчания, подвигаясь к князю и ласково улыбаясь ему, как будто выказывая этим, что политические и светские разговоры кончены и теперь начинается задушевный, – я часто думаю, как иногда несправедливо распределяется счастие жизни. За что вам судьба дала таких двух славных детей (исключая Анатоля, вашего меньшого, я его не люблю, – вставила она безапелляционно, приподняв брови) – таких прелестных детей? А вы, право, менее всех цените их и потому их не стоите.
И она улыбнулась своею восторженною улыбкой.
– Que voulez vous? Lafater aurait dit que je n'ai pas la bosse de la paterienite, [Чего вы хотите? Лафатер сказал бы, что у меня нет шишки родительской любви,] – сказал князь.
– Перестаньте шутить. Я хотела серьезно поговорить с вами. Знаете, я недовольна вашим меньшим сыном. Между нами будь сказано (лицо ее приняло грустное выражение), о нем говорили у ее величества и жалеют вас…
Князь не отвечал, но она молча, значительно глядя на него, ждала ответа. Князь Василий поморщился.
– Что вы хотите, чтоб я делал! – сказал он наконец. – Вы знаете, я сделал для их воспитания все, что может отец, и оба вышли des imbeciles. [дураки.] Ипполит, по крайней мере, покойный дурак, а Анатоль – беспокойный. Вот одно различие, – сказал он, улыбаясь более неестественно и одушевленно, чем обыкновенно, и при этом особенно резко выказывая в сложившихся около его рта морщинах что то неожиданно грубое и неприятное.
– И зачем родятся дети у таких людей, как вы? Ежели бы вы не были отец, я бы ни в чем не могла упрекнуть вас, – сказала Анна Павловна, задумчиво поднимая глаза.
– Je suis votre [Я ваш] верный раб, et a vous seule je puis l'avouer. Мои дети – ce sont les entraves de mon existence. [вам одним могу признаться. Мои дети – обуза моего существования.] – Он помолчал, выражая жестом свою покорность жестокой судьбе.
Анна Павловна задумалась.
– Вы никогда не думали о том, чтобы женить вашего блудного сына Анатоля? Говорят, – сказала она, – что старые девицы ont la manie des Marieiages. [имеют манию женить.] Я еще не чувствую за собою этой слабости, но у меня есть одна petite personne [маленькая особа], которая очень несчастлива с отцом, une parente a nous, une princesse [наша родственница, княжна] Болконская. – Князь Василий не отвечал, хотя с свойственною светским людям быстротой соображения и памяти показал движением головы, что он принял к соображению эти сведения.
– Нет, вы знаете ли, что этот Анатоль мне стоит 40.000 в год, – сказал он, видимо, не в силах удерживать печальный ход своих мыслей. Он помолчал.
– Что будет через пять лет, если это пойдет так? Voila l'avantage d'etre pere. [Вот выгода быть отцом.] Она богата, ваша княжна?
– Отец очень богат и скуп. Он живет в деревне. Знаете, этот известный князь Болконский, отставленный еще при покойном императоре и прозванный прусским королем. Он очень умный человек, но со странностями и тяжелый. La pauvre petite est malheureuse, comme les pierres. [Бедняжка несчастлива, как камни.] У нее брат, вот что недавно женился на Lise Мейнен, адъютант Кутузова. Он будет нынче у меня.