T17 (бронеавтомобиль)

T17 Armored Car
Классификация	средний бронеавтомобиль
Боевая масса, т	14,5
Компоновочная схема	заднемоторная
Экипаж, чел.	5
История
Производитель	«Форд»
Годы производства	1942—1943
Количество выпущенных, шт.	250
Основные операторы
Размеры
Длина корпуса, мм	5537
Ширина корпуса, мм	2591
Высота, мм	2311
База, мм	2438+1270
Колея, мм	2184
Клиренс, мм	340
Бронирование
Тип брони	стальная катаная и литая гомогенная
Лоб корпуса (верх), мм/град.	19 / 42°
Лоб корпуса (середина), мм/град.	19 / 57°
Лоб корпуса (низ), мм/град.	19 / 45°
Борт корпуса, мм/град.	19 / 22°
Корма корпуса, мм/град.	13 / 10°
Днище, мм	6
Крыша корпуса, мм	10—16
Лоб башни, мм/град.	32 / 45°
Маска орудия, мм/град.	25 / 0…52°
Борт башни, мм/град.	32 / 22°
Корма рубки, мм/град.	32 / 12°
Крыша башни, мм	19
Вооружение
Калибр и марка пушки	37-мм M6
Тип пушки	нарезная
Боекомплект пушки	111
Углы ВН, град.	−10…+45
Прицелы	перископический M4, телескопический M40
Пулемёты	3 × 7,62-мм M1919A4
Подвижность
Тип двигателя	спаренные рядные 6-цилиндровые карбюраторные жидкостного охлаждения
Мощность двигателя, л. с.	110×2
Скорость по шоссе, км/ч	97
Запас хода по шоссе, км	400
Удельная мощность, л. с./т	15,2
Колёсная формула	6 × 6
Тип подвески	на листовых рессорах
Преодолеваемый подъём, град.	30
Преодолеваемая стенка, м	0,46
Преодолеваемый ров, м	0,45
Преодолеваемый брод, м	0,81

T17 (англ. Armored Car T17), также известный под его британским названием «Дирхаунд» (англ. Deerhound) — средний бронеавтомобиль США периода Второй мировой войны. Был создан фирмой «Форд» в 1941—1942 годах, по совместному заказу Великобритании и Бронетанкового комитета США на разведывательный бронеавтомобиль. Несмотря на общее обозначение, T17 не являлся вариантом бронеавтомобиля T17E1, разработанного другой фирмой на конкурс по тому же заказу, хотя и использовал ряд общих компонентов с ним. В январе 1942 года, ещё до испытаний первого прототипа, фирме «Форд» был выдан заказ на производство 2260 бронеавтомобилей T17, в июне того же года увеличенный до 3760 единиц.

В ходе испытаний опытных образцов, проводившихся в 1942 — начале 1943 года, выявилось превосходство T17E1 в надёжности и большее соответствие его британским требованиям, что в сочетании с задержками в доработке и производстве T17 привело к отказу армии от последнего. Серийное производство T17 велось с марта 1942 года, но после выбора T17E1 первоначальный заказ был сокращён до 250 единиц, последний из которых был выпущен в мае 1943 года, для занятия сборочных линий до начала производства бронеавтомобиля M8. Первоначально планировалось передать выпущенные T17 Великобритании по программе ленд-лиза, но после дальнейших испытаний Британская армия также отказалась от него. За отсутствием лучших вариантов, T17 были, без установки 37-мм пушки, переданы частям военной полиции, использовавшими их для патрульной деятельности на территории США.

---

Литература

• S. J. Zaloga. Staghound Armored Car 1942—62. — Oxford: Osprey Publishing, 2009. — 48 p. — (New Vanguard № 159). — ISBN 978-1-84603-392-6.
• R. P. Hunnicutt. Armored Car: A History of the American Wheeled Combat Vehicles. — Novato, CA: Presidio Press, 2002. — 320 с. — ISBN 0-89141-777-X.

Отрывок, характеризующий T17 (бронеавтомобиль)

Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.