Landing Vehicle Tracked

Гусеничная десантная машина (англ. Landing Vehicle Tracked, LVT), также широко известная как «Амтрэк» (англ. AMTRACK — от AMphibious TRACKtor — «плавающий трактор») — семейство амфибийных гусеничных бронированных и небронированных транспортёров и машин огневой поддержки, созданное в США во второй половине 1930-х годов и в период Второй мировой войны. Многоцелевой транспортёр, положивший начало семейству, была создан в 1935—1937 годах инженером Д. Роблингом. В 1938—1941 годах Роблингом был разработан вариант военного транспортёра по заказу ВМС США и в ходе серийного производства в 1941—1945 годах было выпущено 15 498 небронированных транспортёров этой серии, в нескольких вариантах. Помимо этого, в 1943—1945 годах было выпущено 450 бронированных транспортёров и 509 плавающих танков и 2159 машин огневой поддержки (САУ).

Машины семейства LVT с 1942 года широко применялись как Корпусом морской пехоты, так и Армией США в боях Второй мировой войны, прежде всего на Тихоокеанском театре военных действий. Помимо этого, хотя и в значительно меньших масштабах, LVT использовались в ходе Итальянской кампании, а также в Западной Европе, но не в ходе высадки в Нормандии, а лишь при преодолении внутренних водных преград. LVT использовались также в Корейской войне, но к середине 1950-х были сняты с вооружения США и заменены десантными бронетранспортёрами нового поколения LVT-5. Машины семейства LVT также в значительных количествах поставлялись на экспорт в союзные США страны, в некоторых из которых они продолжали использоваться вплоть до 1970-х годов.

Бронированные и небронированные транспортёры

В зависимости от конфигурации и своего функционального предназначения LVT морской пехоты подразделяются на следующие разновидности:.

• LVTP (personnel) — десантный, для перевозки личного состава;
• LVTC (command and control) — командно-штабной;
• LVTA/LVTAG (assault / assault gun) — штурмовой;
• LVTE (engineer) — инженерный;
• LVTR (recovery) — ремонтно-эвакуационный.

LVT-4

LVT-4 (заводской индекс изготовителя G-209) — всего 8348 единиц LVT-4 было произведено.

LVT-6

LVT-6 — опытный прототип плавающего бронетранспортёра, создававшийся в рамках программы разработки массовой модели амфибийной бронетехники в соответствии с военной доктриной, предполагавшей крупномасштабный вооружённый конфликт (мировую войну) с задействованием различных компонентов Вооружённых сил США сразу на нескольких театрах военных действий. Программа разработки LVT-6 была закрыта по приказу Коменданта КМП США генерала Рэндольфа Пейта от 10 октября 1956 г. (аккурат накануне Суэцкого кризиса).

LVT-8

LVT(X) (experimental — «экспериментальный») или LVT-8 — опытный прототип плавающего бронетранспортёра нового поколения, разрабатывавшийся в начале 1980-х гг. Основными требованиями к разрабатываемой машине было: а) обеспечение возможностей проведения морской десантной операции с приводнением средств десантирования на удалении от берега, б) высокие боевые возможности машины для применения в случаях десантирования с боем на укреплённую противником береговую линию. Разработка машины и её войсковые испытания должны были быть окончены к 1994 г. с готовностью к постановке на вооружение (англ. Initial operational capability) к указанному сроку. Планировался запуск LVT-8 в серийное производство с заменой парка устаревших образцов плавающей бронетехники КМП США (включая LVT-7) до конца 1990-х гг. Альтернативой разработке и постановке в строй нового образца плавающей бронетехники взамен существующих, была программа продления срока эксплуатации имеющегося вооружения и военной техники (Service Life Extension Program, сокр. SLEP). В связи с непредвиденными сложностями в принятии перспективного образца на вооружение, поначалу был выбран компромиссный вариант: рассредоточить федеральные бюджетные средства в направлении доукомплектования войск последней моделью LVTP-7A1 и её модернизации при одновременном продолжении войсковых испытаний LVT-8. Исходно предполагалось выпустить первые серийные модели LVT-8 уже в 1982—1983 гг., однако в связи с проволочками бюрократического характера, в соответствующей статье Федерального бюджета США было предусмотрено выделить $68,7 млн на закупку 73-х LVTP-7A1. По состоянию на 1984 г. производственный план предусматривал изготовление 1698 бронетранспортёров LVT-8 для регулярных войск и частей резерва. В дальнейшем, однако, было принято решение вообще отказаться от программы замены LVT-7 в войсках и проект LVT-8 был свёрнут. В целом, как отмечает американский военно-морской историк Н. Полмар, LVT-8 обладал лишь незначительными преимуществами перед LVT-7 в части обеспечения лучшей подвижности и более высоких ходовых качеств при меньшей полезной нагрузке, то есть уступал последнему в количестве перевозимых на борту десантников.

Тактико-технические характеристики LVT-8

• Вооружение: 25-мм автоматическая пушка во вращающейся башне;
• Скорость движения на воде: 14 — 19 км/ч (9 — 12 миль/ч).

LVA

LVA (аббр. от Landing Vehicle Assault — «штурмовая десантная машина») — опытный прототип плавающего бронетранспортёра нового поколения, разрабатывавшийся во второй половине 1970-х гг. проект LVA был альтернативой LVT-8, но стартовал раньше последнего. Контракт на разработку был выдан корпорациям Bell Aerospace Corporation, FMC Corporation и PACCAR Corporation. Все опытные модели имели комбинированную ходовую часть. Прототип корпорации «Белл» имел ходовую часть, сочетавшую воздушную подушку с зафиксированным гусеничным движителем, в то время, как опытные прототипы «Эф-эм-си» и «Паккар» для движения по воде по принципу глиссирования использовали подводные крылья, но были оснащены выдвижным гусеничным шасси, убиравшимся в процессе приводнения машины и выдвигавшимся при выезде на берег. Планировался запуск LVA в серийное производство с заменой парка устаревших образцов плавающей бронетехники КМП США (включая LVTP-7) до середины 1980-х гг. После начала разработки LVT-8, программы перевооружения, финансируемые Корпусом морской пехоты США продолжались одновременно по трём направлениям: 1) глубокой модернизации LVT-7; 2) дальнейших испытаний LVA; 3) разработки LVT-8. Программа LVA была закрыта в январе 1979 г. Основным соображением, которым руководствовалось командование КМП США при принятии решения закрыть программу работ, было несоответствие LVA предъявленным требованиям. LVA был признан:

1. Слишком большим по своим габаритно-техническим характеристикам, что, во-первых, создавало дополнительные сложности в транспортировке техники морем и по суше, например, железнодорожным транспортом в случае необходимости их перевозки с заводов-изготовителей и баз хранения к морским портам для погрузки на корабли и суда Военно-морских сил США, во-вторых, благодаря своим размерам, машина представляла собой более габаритную мишень для средств поражения противника;
2. Слишком сложным в эксплуатации и обслуживании, что, в свою очередь, требовало переучивания всего технического персонала и разработки новых программ подготовки морских пехотинцев;
3. Слишком дорогим для переоснащения им войск в необходимых количествах.

Тактико-технические характеристики LVA

• Десант на борту: 18 морских пехотинцев при полном снаряжении;
• Скорость движения на воде: 40 — 64 км/ч (25 — 40 миль/ч).

Плавающие танки

Отличались от бронетранспортёров наличием вращающейся танковой башни с более мощным основным вооружением — танковой пушкой.

LVT(A)(1)

Landing Vehicle, Tracked (Armored) Mark I, LVT(A)(1) — плавающий танк, созданный в 1942 году корпорацией FMC на основе LVT(2), по заказу Корпуса морской пехоты. LVT(A)(1) имел частично закрытое боевое отделение и оснащался двухместной башней с 37-мм пушкой, позади которой в боевом отделении размещались две открытые турельные установки с 7,62-мм пулемётами. Конструкция башни была в целом аналогична башне лёгкого танка M3, но отличалась более тонким бронированием и отсутствием кормовой ниши под радиостанцию, которая в LVT размещалась в корпусе. Экипаж LVT(A)(1) состоял из шести человек: командира-наводчика и заряжающего в башне, двух пулемётчиков, механика-водителя и помощника водителя, выполнявшего также функции радиста.

Серийное производство LVT(A)(1) было начато заводом FMC в Риверсайде в декабре 1943 года, а первые серийные танки сошли с конвейера в начале 1944 года. Выпуск LVT(A)(1) продолжался до конца 1944 года, всего было выпущено 510 машин этого типа. 328 из них были получила Армия США, морская пехота получила остальные 182 танка. LVT(A)(1) активно использовались США на Тихоокеанском театре военных действий, но из-за лёгкого бронирования и недостаточной огневой мощи их эффективность оказалась меньше ожидаемой и они начали заменяться на машины с 75-мм гаубицами, хотя некоторое количество LVT(A)(1) продолжало использоваться вплоть до битвы за Окинаву.

LVT(A)(4) и LVT(A)(5)

Слева на фото — LVT(A)(4), справа — LVT(A)(5)

LVT(A)(4) Тактико-технические характеристики LVT(A)(4) и LVT(A)(5):

Общие сведения

• Основное вооружение: 75-мм гаубица-пушка (исходно 12,7-мм крупнокалиберный пулемёт M2HB или 7,62-мм спаренный пулемёт).
• Десант на борту:

Массо-габаритные характеристики

• Боевая масса: 18,144 кг (40000 фунтов);
• Длина (вместе с пушкой): 7975,6 мм (314");
• Ширина: 3251,2 мм (128");
• Высота (с зенитным пулемётом): 3111,5 мм (122,5");
• Длина гусеницы: 2895,6 мм (114");
• Объём внутренних топливных баков: 530 л (140 галлонов);

Ходовые и мореходные качества

• Запас хода: 241 км (150 миль);
• Коробка передач: пятиступенчатая;
• Максимальная скорость движения на воде: 11 км/ч (7 миль/ч);
• Максимальная скорость движения по суше: 24 км/ч (15 миль/ч);
• Радиус разворота: 9,144 м (30 футов).

Моторно-трансмиссионная группа

• Марка и модель двигателя: Continental W670-9A;
• Тип двигателя: карбюраторный авиационный, воздушного охлаждения;
• Конфигурация: звездообразный;
• Объём двигателя: 10,95 л (668 куб. дюймов);
• Мощность двигателя: 250 л.с. при 2400 об./мин;
• Крутящий момент: 65,3 н·м (578 фунтов на кв. дюйм) при 1600 об./мин;

---

Литература

• С. Л. Федосеев. Американские «аллигаторы». Гусеничные десантные машины LVT. — Москва: Моделист-конструктор, 2007. — 32 с. — (Бронеколлекция № 2 (71) / 2007). — 2500 экз.
• R. J. Icks. Landing Vehicles Tracked. — Windsor: Profile Publications, 1970. — 24 p. — (AFV/Weapon Series № 16).
• R. P. Hunnicutt. Stuart: A History of the American Light Tank Volume I. — 1st ed. — Novato, CA: Presidio Press, 1992. — 512 p. — ISBN 0-89141-462-2.
• Федосеев С.Л. Десантные амфибии Второй мировой. «Аллигаторы США» — плавающие танки и бронетранспортеры.. — Москва: Эксмо. Яуза, 2014. — 160 с. — 1100 экз. — ISBN 978-5-699-70491-0.

Отрывок, характеризующий Landing Vehicle Tracked

– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.

Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.
Пьера с другими преступниками привели на правую сторону Девичьего поля, недалеко от монастыря, к большому белому дому с огромным садом. Это был дом князя Щербатова, в котором Пьер часто прежде бывал у хозяина и в котором теперь, как он узнал из разговора солдат, стоял маршал, герцог Экмюльский.
Их подвели к крыльцу и по одному стали вводить в дом. Пьера ввели шестым. Через стеклянную галерею, сени, переднюю, знакомые Пьеру, его ввели в длинный низкий кабинет, у дверей которого стоял адъютант.
Даву сидел на конце комнаты над столом, с очками на носу. Пьер близко подошел к нему. Даву, не поднимая глаз, видимо справлялся с какой то бумагой, лежавшей перед ним. Не поднимая же глаз, он тихо спросил:
– Qui etes vous? [Кто вы такой?]
Пьер молчал оттого, что не в силах был выговорить слова. Даву для Пьера не был просто французский генерал; для Пьера Даву был известный своей жестокостью человек. Глядя на холодное лицо Даву, который, как строгий учитель, соглашался до времени иметь терпение и ждать ответа, Пьер чувствовал, что всякая секунда промедления могла стоить ему жизни; но он не знал, что сказать. Сказать то же, что он говорил на первом допросе, он не решался; открыть свое звание и положение было и опасно и стыдно. Пьер молчал. Но прежде чем Пьер успел на что нибудь решиться, Даву приподнял голову, приподнял очки на лоб, прищурил глаза и пристально посмотрел на Пьера.
– Я знаю этого человека, – мерным, холодным голосом, очевидно рассчитанным для того, чтобы испугать Пьера, сказал он. Холод, пробежавший прежде по спине Пьера, охватил его голову, как тисками.
– Mon general, vous ne pouvez pas me connaitre, je ne vous ai jamais vu… [Вы не могли меня знать, генерал, я никогда не видал вас.]
– C'est un espion russe, [Это русский шпион,] – перебил его Даву, обращаясь к другому генералу, бывшему в комнате и которого не заметил Пьер. И Даву отвернулся. С неожиданным раскатом в голосе Пьер вдруг быстро заговорил.
– Non, Monseigneur, – сказал он, неожиданно вспомнив, что Даву был герцог. – Non, Monseigneur, vous n'avez pas pu me connaitre. Je suis un officier militionnaire et je n'ai pas quitte Moscou. [Нет, ваше высочество… Нет, ваше высочество, вы не могли меня знать. Я офицер милиции, и я не выезжал из Москвы.]
– Votre nom? [Ваше имя?] – повторил Даву.
– Besouhof. [Безухов.]
– Qu'est ce qui me prouvera que vous ne mentez pas? [Кто мне докажет, что вы не лжете?]
– Monseigneur! [Ваше высочество!] – вскрикнул Пьер не обиженным, но умоляющим голосом.
Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья.
В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
– Comment me prouverez vous la verite de ce que vous me dites? [Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?] – сказал Даву холодно.
Пьер вспомнил Рамбаля и назвал его полк, и фамилию, и улицу, на которой был дом.
– Vous n'etes pas ce que vous dites, [Вы не то, что вы говорите.] – опять сказал Даву.
Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.
Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
Это был порядок, склад обстоятельств.
Порядок какой то убивал его – Пьера, лишал его жизни, всего, уничтожал его.


От дома князя Щербатова пленных повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял столб. За столбом была вырыта большая яма с свежевыкопанной землей, и около ямы и столба полукругом стояла большая толпа народа. Толпа состояла из малого числа русских и большого числа наполеоновских войск вне строя: немцев, итальянцев и французов в разнородных мундирах. Справа и слева столба стояли фронты французских войск в синих мундирах с красными эполетами, в штиблетах и киверах.
Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон, и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него – желание, чтобы поскорее сделалось что то страшное, что должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.
Два человека с края были бритые острожные. Один высокий, худой; другой черный, мохнатый, мускулистый, с приплюснутым носом. Третий был дворовый, лет сорока пяти, с седеющими волосами и полным, хорошо откормленным телом. Четвертый был мужик, очень красивый, с окладистой русой бородой и черными глазами. Пятый был фабричный, желтый, худой малый, лет восемнадцати, в халате.
Пьер слышал, что французы совещались, как стрелять – по одному или по два? «По два», – холодно спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в рядах солдат, и заметно было, что все торопились, – и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтобы окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.
Чиновник француз в шарфе подошел к правой стороне шеренги преступников в прочел по русски и по французски приговор.
Потом две пары французов подошли к преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и, пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый зверь на подходящего охотника. Один все крестился, другой чесал спину и делал губами движение, подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.
Двенадцать человек стрелков с ружьями мерным, твердым шагом вышли из за рядов и остановились в восьми шагах от столба. Пьер отвернулся, чтобы не видать того, что будет. Вдруг послышался треск и грохот, показавшиеся Пьеру громче самых страшных ударов грома, и он оглянулся. Был дым, и французы с бледными лицами и дрожащими руками что то делали у ямы. Повели других двух. Так же, такими же глазами и эти двое смотрели на всех, тщетно, одними глазами, молча, прося защиты и, видимо, не понимая и не веря тому, что будет. Они не могли верить, потому что они одни знали, что такое была для них их жизнь, и потому не понимали и не верили, чтобы можно было отнять ее.
Пьер хотел не смотреть и опять отвернулся; но опять как будто ужасный взрыв поразил его слух, и вместе с этими звуками он увидал дым, чью то кровь и бледные испуганные лица французов, опять что то делавших у столба, дрожащими руками толкая друг друга. Пьер, тяжело дыша, оглядывался вокруг себя, как будто спрашивая: что это такое? Тот же вопрос был и во всех взглядах, которые встречались со взглядом Пьера.
На всех лицах русских, на лицах французских солдат, офицеров, всех без исключения, он читал такой же испуг, ужас и борьбу, какие были в его сердце. «Да кто жо это делает наконец? Они все страдают так же, как и я. Кто же? Кто же?» – на секунду блеснуло в душе Пьера.
– Tirailleurs du 86 me, en avant! [Стрелки 86 го, вперед!] – прокричал кто то. Повели пятого, стоявшего рядом с Пьером, – одного. Пьер не понял того, что он спасен, что он и все остальные были приведены сюда только для присутствия при казни. Он со все возраставшим ужасом, не ощущая ни радости, ни успокоения, смотрел на то, что делалось. Пятый был фабричный в халате. Только что до него дотронулись, как он в ужасе отпрыгнул и схватился за Пьера (Пьер вздрогнул и оторвался от него). Фабричный не мог идти. Его тащили под мышки, и он что то кричал. Когда его подвели к столбу, он вдруг замолк. Он как будто вдруг что то понял. То ли он понял, что напрасно кричать, или то, что невозможно, чтобы его убили люди, но он стал у столба, ожидая повязки вместе с другими и, как подстреленный зверь, оглядываясь вокруг себя блестящими глазами.