Абашидзе, Григол Григорьевич

Григол Абашидзе
გრიგოლ გრიგოლის ძე აბაშიძე
Имя при рождении:	Григорий Григорьевич Абашидзе
Род деятельности:	поэт, писатель
Направление:	социалистический реализм
Жанр:	стихотворение, поэма, повесть, повесть
Премии:
Награды:

Григо́л (Григо́рий) Григо́рьевич Абаши́дзе (груз. გრიგოლ გრიგოლის ძე აბაშიძე; 1914—1994), советский грузинский поэт и писатель. Соавтор текста Гимна Грузинской ССР (1944). Герой Социалистического Труда (1974). Лауреат Сталинской премии второй степени (1951). Член ВКП(б) с 1944 года. Первый секретарь Правления СП Грузии с 1967 года. Академик Академии наук Грузинской ССР (1979). Депутат Совета Национальностей Верховного Совета СССР 8—11 созывов от Зестафонского избирательного округа № 175 Грузинской ССР.

Биография

Григол Абашидзе родился 19 июля (1 августа) 1914 года в г. Чиатуры. В 1931 году окончил среднюю школу в Тбилиси. В 1936 году окончил филологический факультет Тбилисского государственного университета имени И. В. Сталина. Печататься начал в 1934 году.

Герой поэзии Абашидзе — грузинский человек-труженик («Вечно в доспехах» (1938), «Основоположник» (1939)). В годы Великой Отечественной войны написал произведения о ней («Враги» (1941), «Поединок танков» (1941), «Знамёна» (1943), поэма «Непобедимый Кавказ» (1943)).

В 1944 году в соавторстве с Александром Абашели написал текст гимна Грузинской ССР.

В циклах стихов «На южной границе» (груз. სამხრეთის საზღვარზე, 1949) и «Ленин в Самгори» (груз. ლენინი სამგორში1950), за которые ему была присвоена Сталинская премия II степени (1951), Абашидзе «раскрывал силу патриотизма и стремление советских людей к миру». В поэме «Георгий шестой» (груз. გიორგი VI1942) показана борьба грузинского народа за национальную независимость.

Автор драматических поэм «Легенда о первых тбилисцах» (1959) и «Путешествие в три времени» (1961), исторических романов из жизни Грузии XIII в. (1-я книга, 1957 — «Лашарела», 2-я — «Долгая ночь», 3-я — «Цотнэ, или Падение и возвышение грузин»). Писал и для детей.

Его произведения переведены на французский, английский, русский, украинский и др. языки. Абашидзе перевел на грузинский язык поэзию Ш. Петефи, А. Мицкевича, П. Неруды, М. Эминеску, И. Вазова, Х. Ботева. Автор (совместно с А. В. Абашели) текста Государственного гимна Грузинской ССР.

Работал в 1941—1942 годах ответственным секретарём журнала «Мнатоби» (груз. მნათობი), в 1944—1950 — ответственным редактором юмористического журнала «Нианги» (груз. ნიანგი), а также журнала «Дроши» (груз. დროში).

Г. Г. Абашидзе умер 29 июля 1994 года в Тбилиси. Похоронен в Дидубийском пантеоне писателей и общественных деятелей.

Признание и награды

• Сталинская премия второй степени (1951) — за циклы стихов «На южной границе» (1949) и «Ленин в Самгори» (1950).
• Герой Социалистического Труда (1974)
• два ордена Ленина
• орден Октябрьской Революции
• два орден Трудового Красного Знамени
• орден «Знак Почёта»
• Государственная премия Грузии (1994, посмертно)

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=13411 Абашидзе, Григол Григорьевич]. Сайт «Герои Страны».

• Абашидзе Григол Григорьевич // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>

Отрывок, характеризующий Абашидзе, Григол Григорьевич

«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.
– Да я не знаю… mon pere.
– Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! – кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета.
Судьба ее решилась и решилась счастливо. Но что отец сказал о m lle Bourienne, – этот намек был ужасен. Неправда, положим, но всё таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямо перед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомый шопот m lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидала Анатоля, который обнимал француженку и что то шептал ей. Анатоль с страшным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил в первую секунду талию m lle Bourienne, которая не видала ее.