Авария Ил-18 в Архангельске (1966)

Рейс 3772 Аэрофлота
Ил-18В компании Аэрофлот
Общие сведения
Дата	27 августа 1966 года
Время	14:07
Характер	Выкатывание за ВПП
Причина	Застопорение рулей
Место	аэропорт Талаги, Архангельск (РСФСР, СССР)
Координаты	64°36′00″ с. ш. 40°43′14″ в. д.64.60000° с. ш. 40.72056° в. д. / 64.60000; 40.72056
Воздушное судно
Модель	Ил-18В
Авиакомпания	Аэрофлот (Латвийское УГА, 62 ОАО)
Пункт вылета	Рига (ЛатССР)
Остановки в пути	Талаги, Архангельск (РСФСР)
Пункт назначения	Шоссейная, Ленинград (РСФСР)
Рейс	3772
Бортовой номер	CCCP-75552
Дата выпуска	1964 год
Пассажиры	114
Экипаж	7
Раненые	10
Выживших	121 (все)

В субботу 27 августа 1966 года в аэропорту Архангельска потерпел аварию Ил-18В компании Аэрофлот, в результате чего были ранены 10 человек. В происшествии никто не погиб.

Самолёт

Ил-18В с бортовым номером 75672 (заводской — 184007404, серийный — 074-04) был выпущен заводом ММЗ «Знамя Труда» в 1964 году, а затем передан Главному управлению гражданского воздушного флота, которое к 30 июня направило его в 62-й (1-й Рижский) авиаотряд Латвийского территориального управления гражданского воздушного флота. На момент происшествия авиалайнер имел 3042 часа налёта и 2297 посадок.

Происшествие

Самолёт выполнял рейс 3772 по маршруту Рига—Архангельск—Ленинград, пилотировал его экипаж из 62-го авиаотряда, состоявший из командира (КВС) И. Я. Нижника, второго пилота С. Ю. Фурманиса, штурмана В. Ю. Кауфмана, бортмеханика Н. Е. Козлова и бортрадиста М. И. Воронова. В салоне работали бортпроводники М. М. Ревта и С. Ф. Алимова. Полёт до Архангельска был выполнен без нарушений, и экипаж начал готовиться к выполнению полёта в Ленинград. Небо в это время было затянуто кучево-дождевыми и разорванно-дождевыми облаками высотой 630 метров, шёл дождь, видимость составляла 6 километров. Всего на борту авиалайнера находились 114 пассажиров: 110 взрослых и 4 ребёнка.

Без каких-либо серьёзных оснований экипаж спешил с вылетом, и контрольную карту обязательных проверок прочли быстро и, по-видимому, формально. Далее, вырулив на мокрую (из-за дождя) ВПП, экипаж не стал останавливаться на исполнительном старте, а сразу в 14:07 начал взлёт по магнитному курсу 262°. В процессе разбега самолёт начал постепенно отклоняться вправо, тогда командир увидел, что рулевое управление застопорено. По инструкциям, в данной ситуации требовалось прекращать взлёт, но вместо этого командир попытался расстопорить рули. Однако его действия только усугубили ситуацию. Ил-18 врезался правой опорой шасси в сигнальный фонарь. От удара опора разрушилась, и самолёт стало разворачивать вправо. Командир тут же дал команду перевести режим двигателей на 0° (по указателям положения топливных рычагов), и бортмеханик успел её выполнить. В 1000 метрах от стартовой позиции самолёт вылетел с боковой полосы безопасности и помчался по земле. При движении по неровностям все опоры шасси разрушились. Авиалайнер врезался в землю, и двигатели № 2 и 4 от удара оторвались, а двигатель № 3 развернуло на 30°. Наконец, самолёт остановился под прямым углом к ВПП.

В происшествии были ранены 10 пассажиров, но никто не погиб. Сам самолёт был списан согласно приказу № 616 Министерства гражданской авиации от 23 сентября 1966 года.

Причины

Нарушение требований контрольной карты со стороны КВС, что привело к взлёту с застопоренными рулями.

Другие причины: Растерянные и неправильные действия КВС, не прекратившего взлёт. Пассивность второго пилота. Плохое взаимодействие между членами экипажа.

—

Отрывок, характеризующий Авария Ил-18 в Архангельске (1966)

– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.
– В такую минуту? – укоризненно сказал Пьер.
– В такую минуту, – повторил князь Андрей, – для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!
– Вот, ваше сиятельство, правда, правда истинная, – проговорил Тимохин. – Что себя жалеть теперь! Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку, пить: не такой день, говорят. – Все помолчали.
Офицеры поднялись. Князь Андрей вышел с ними за сарай, отдавая последние приказания адъютанту. Когда офицеры ушли, Пьер подошел к князю Андрею и только что хотел начать разговор, как по дороге недалеко от сарая застучали копыта трех лошадей, и, взглянув по этому направлению, князь Андрей узнал Вольцогена с Клаузевицем, сопутствуемых казаком. Они близко проехали, продолжая разговаривать, и Пьер с Андреем невольно услыхали следующие фразы:
– Der Krieg muss im Raum verlegt werden. Der Ansicht kann ich nicht genug Preis geben, [Война должна быть перенесена в пространство. Это воззрение я не могу достаточно восхвалить (нем.) ] – говорил один.
– O ja, – сказал другой голос, – da der Zweck ist nur den Feind zu schwachen, so kann man gewiss nicht den Verlust der Privatpersonen in Achtung nehmen. [О да, так как цель состоит в том, чтобы ослабить неприятеля, то нельзя принимать во внимание потери частных лиц (нем.) ]
– O ja, [О да (нем.) ] – подтвердил первый голос.
– Да, im Raum verlegen, [перенести в пространство (нем.) ] – повторил, злобно фыркая носом, князь Андрей, когда они проехали. – Im Raum то [В пространстве (нем.) ] у меня остался отец, и сын, и сестра в Лысых Горах. Ему это все равно. Вот оно то, что я тебе говорил, – эти господа немцы завтра не выиграют сражение, а только нагадят, сколько их сил будет, потому что в его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца, а в сердце нет того, что одно только и нужно на завтра, – то, что есть в Тимохине. Они всю Европу отдали ему и приехали нас учить – славные учители! – опять взвизгнул его голос.
– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.