Агат (компьютер)

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

«Ага́т» — первый советский серийный универсальный 8-разрядный персональный компьютер, ориентированный для применения в народном образовании. Разработан в 1981—1983 гг. в Научно-исследовательском институте вычислительных комплексов (НИИВК) на базе компьютера Apple II. Главный конструктор — Анатолий Фёдорович Иоффе.

Производился серийно с 1984 года на предприятиях Министерства радиопромышленности (Минрадиопрома). Первым освоил производство Лианозовский электромеханический завод (ЛЭМЗ, ПО «Утёс»), впоследствии производство развернули Волжский завод электронно-вычислительной техники (ЭВТ), Ковылкинский электромеханический завод (Мордовия) (КЭМЗ) и Загорский электромеханический завод (ЗЭМЗ, ПО «Звезда»), Минское НПО «Агат» (БССР), Костромской Электромеханический завод (КЭМЗ). К 1988 году было произведено около 12000 машин, за 9 месяцев 1989 года — около 7000.

Серийное производство Агатов осуществлялось вплоть до 1993 года. Последним, по всей видимости, производство прекратил ЗЭМЗ: сборка прекращена в конце 1993 года, упаковка и отпуск готовых ПЭВМ — в 1994-м. По различным сообщениям в некоторых школах использование Агатов в учебном процессе продолжалось по меньшей мере до 2001 года.

Технические данные

• Тип: учебный компьютер
• Серийный выпуск: 1984—1993 гг
• Процессор: 8-разрядный, 6502. Тактовая частота 1 МГц. Производительность 500 тыс. оп./с.
• Память: ПЗУ 2 КБ (хранила ПО «Системный монитор»), ОЗУ 64—128 КБ для серийных изделий. Могла расширяться установкой дополнительных модулей памяти (до 640 К для модели Агат-9). Использовалась схема переключения банков.
• ОС: вариации Apple DOS 3.3 (США).
• Системный блок: содержит узлы электронной схемы, блок питания и НГМД (объём хранимых данных — 140 К или 840 К). Габаритные размеры — 500×351×195 мм, масса — 8,7 кг. Питание — 220 В, потребляемая мощность — 60 Вт.
• Клавиатура: внешняя, 74 клавиши. Габаритные размеры 480×172×65 мм, масса — 1,1 кг. В последние годы применялась клавиатура МС7004.
• Монитор: цветные мониторы с диагональю экрана 32 см на базе серийных телевизоров «ŠILELIS» («Шилялис») и «Юность-404». В последующие годы цветные мониторы «Электроника 32ВТЦ 101/201/202». Черно-белые мониторы МС 6105, габаритные размеры — 400×320×280, масса — 9,5 кг.
• Принтер: D100 (Польша); CTI CPA-80, CPF-H80 (Япония); Epson FX-85, FX-800, LX-800 (Япония); СМ6337, МС6313 (СССР).
• В комплект поставки входили два игровых пульта.

Основные модификации

В разное время были выпущены несколько модификаций ПЭВМ Агат под индексами 4, 7, 8 и 9.

• Агат-4: были выпущены в 1983-м году в виде небольшой опытной партии. Достаточно быстро вышли из практического употребления.
• Агат-7, −8: представляют собой модернизацию Агата-4 прежде всего связанную с освоением серийного производства компьютера. Отличались объёмом памяти и(или) числом НГМД.
• Агат-9: первоначально данный индекс носила ещё одна комбинация в ряду Агат-7, −8, −9, но позднее индекс был присвоен новой разработке. Новый Агат-9 обладал бо́льшим объёмом и улучшенной системой управления памятью, дополнительные режимы отображения, обеспечивал совместимость с Apple II+ 64 K, при этом большее число функций было реализовано в рамках основной платы компьютера.

Проблемы организации серийного выпуска

Агат стал первым разработанным в СССР и серийно выпускавшимся компьютером, отвечавшим сложившемуся к тому времени образу персональной ЭВМ (ПЭВМ).

Путь Агата на производственный конвейер был непрост. В связи с изначальным неблагоприятным отношением к этой разработке руководства отрасли (Минрадиопрома), первым предприятием освоившим выпуск Агата, стал Лианозовский электромеханический завод, не являвшийся ни предприятием, ориентированным на выпуск вычислительной техники, ни одним из предприятий, входивших в кооперацию с разработчиком Агата — НИИВК. Освоение серийного производства Агата стало возможным прежде всего благодаря энтузиазму и энергии генерального директора ЛЭМЗ (и ПО «Утёс») К. Агафонова.

Подключившиеся в дальнейшем к серийному производству предприятия уже были специализированы на выпуск вычислительной техники: Волжский завод ЭВТ (серийное производство электронных узлов ЕС ЭВМ) и Загорский электромеханический завод (производство военных вычислительных систем разрабатываемых НИИВК).

Расширение объёмов выпуска компьютера стало возможным благодаря правильному выбору для него потребительской ниши — сферы школьного образования. В то время для стимулирования производства оборудования для школьного образования было установлено, что продукция данного назначения засчитывалась производителям в объём по плану производства товаров народного потребления (ТНП). В связи с достаточно высокой для ТНП стоимостью Агатов (около 4000 руб) и отсутствию проблем со сбытом (100 % объёма по плану забиралось Министерством просвещения), Агат позволял для освоивших его предприятий уверенно выполнять постоянно растущий план по производству ТНП. Эти обстоятельства позволили расширять производство Агатов вплоть до 1991 года, несмотря на непрерывно циркулирующие на разных уровнях слухи о скором закрытии производства.

Благосклонное отношение к Агату со стороны предприятий-изготовителей не отменяло проблемы наличия противоположного вектора технической политики министерства, в результате чего НИИВК отказался от дальнейшего совершенствования Агата. Хотя в разработке Агата-9 и участвовали те же инженеры — работники НИИВК, но выполнялась она уже на базе ОКБ ЛЭМЗ; главный конструктор П. Пешков.

Архитектурные и конструктивные решения ПЭВМ Агат 1-го поколения

Агат был разработан на базе архитектурных решений компьютера Apple II+, но конструктивно и схемотехнически сильно отличался от прототипа. Главной причиной различий в схемотехнике была ограниченность выбора элементной базы, допустимой для применения в изделиях такого рода, включая отсутствие отечественного варианта центрального процессора MCS6502.

В связи с тем, что возможности использования зарубежной элементной базы в то время были крайне ограничены, разработчики приняли решение создать плату процессора на базе секционированного процессора серии 588, сэмулировав на нём систему команд процессора 6502 с собственными расширениями. Данное решение не позволяло добиться производительности процессора 6502 на частоте 1 МГц и обеспечить точное соответствие временны́х характеристик кода, что в связи с высокой зависимостью от них решений Apple II (прежде всего, дисковой подсистемы и генерации звука) делало совместимость с прототипом практически нулевой. Похоже, что именно показатель производительности данного эмуляционного процессора (300 тыс. оп./с) кочевал по многим проспектам с характеристиками Агата при том, что реальная производительность оригинального 6502 на частоте 1 МГц составляла 500 тыс. оп./с, а серийный выпуск Агатов с процессорной платой на базе комплекта 588 никогда не осуществлялся. После опробования первой версии микропрограммы процессора 588 и исправления ошибок были изысканы возможности приобретения оригинального процессора 6502 и принято решение отказаться от варианта эмуляции в пользу новой платы на базе процессора 6502.

Вторым важным отличием стало полное изменение архитектуры видеоподсистемы Агата в сравнении с прототипом, сделавшее невозможным прямое исполнение на Агате программ, разработанных для Apple II. У Агата были реализованы два режима отображения текста: цветной — 32×32 знака и чёрно-белый — 64×32 знака и три графических режима: цветные (16 цветов) режимы — 64×64 и 128×128 точек и чёрно-белый — 256×256 точек, при этом чтобы изображение занимало большую часть экрана с форматом 4:3, пикселы растягивались по горизонтали. В качестве буфера отображаемой страницы могла использоваться любая область памяти генплаты, поделённой на равные части по размеру страницы видеорежима. При этом для Агата-8 существовала возможность выбирать для видеобуферов страницы, отключаемые из адресного пространства (из-за малой распространённости компьютеров в конфигурации Агат-8 такая возможность практически не использовалась в реальном ПО).

В отличие от этого Apple II+ поддерживал один текстовый режим 40×24 символа и два цветных графических режима 40×48 и 280×192 точек и имел практически «квадратные» пикселы, а в качестве видеобуферов были зарезервированы по две фиксированных области. Сильное несоответствие форматов изображения, а также способов кодирования и адресации не только ограничило прямое выполнение на Агате программ Apple II, но и адаптация требовала немалых усилий и времени и абсолютно индивидуального подхода к каждой программе.

• Agat 64x32 2.png

  Текстовый режим 64×32 знака.

• Agat 64x64.png

  Графический режим 64×64 точки.

• Agat 128x128.png

  Графический режим 128×128 точек.

• Agat 256x256.png

  Графический режим 256×256 точек.

Другой архитектурной особенностью Агата была структура и механизмы управления памятью. В отличие от Apple II+ память Агата была реализована в виде трёх областей, каждая из которых физически располагалась на различных модулях. Память имела больший объём (в минимальном варианте 64 К оперативной памяти и 32 К псевдо-ПЗУ) и требовала от процессора специальных операций настройки и подключения. Работоспособность программ Apple II+ в этом случае могла быть достигнута подключением некоторой стандартной конфигурации памяти при загрузке DOS и интерпретатора BASIC (в отличие от Apple II, в Агате после загрузки DOS выполнялась загрузка с диска интерпретатора), чего могло бы быть достаточно для программ Apple II+, но недостаточно для программ, требующих расширенной памяти, например Language Card.

В целом структура памяти Агата была вынужденным решением и диктовалась доступностью элементной базы. Так, в первом варианте серийной платы процессора были разведены места для установки 6 интегральных схем (ИС) 573РФ2 (12 К), подразумевающие использование «прошитого» интерпретатора BASIC аналогично Apple II+, но в связи с дефицитностью ИС ПЗУ реально устанавливалась лишь одна ИС (2 К), содержащая монитор. Генеральная плата Агата содержала 16 ИС ОЗУ и допускала установку ИС 565РУ5 (64…128 К) или РУ6 (32 К). Опять же в связи с дефицитностью ИС 565РУ5 устанавливались ИС малого объёма, и соответственно пришлось доукомплектовывать каждый экземпляр Агата платами дополнительной памяти ОЗУ (32…128 К) и псевдо-ПЗУ (32 К), отличающихся друг от друга по-разному запаянными управляющими перемычками (псевдо-ПЗУ — плата дополнительной памяти, у которой есть два режима работы — один только на запись, другой только на чтение). Также из-за дефицита ИС ПЗУ необходимого объёма и быстродействия у Агата был реализован знакогенератор текстового режима только с большими буквами, да и тот пришлось делать из двух ИС 556РТ5, паяемых прямо одна на другую. При отсутствии дефицита соответствующих ИС с наибольшей долей вероятности Агаты уже первых выпусков имели бы 128 К памяти на генеральной плате, «прошитый» в ПЗУ интерпретатор BASIC и, возможно, одну дополнительную плату псевдо-ПЗУ.

Дисковая подсистема Агата, хотя и была реализована на другой базе, в целом повторяла решение Disk II компьютера Apple II+ и обеспечивала совместимость на уровне дисков и программ. В качестве основы был использован НГМД болгарского производства ЕС-5088.02, отличавшийся от НГМД ЕС-5088 модифицированной платой управления, и разработанный болгарскими инженерами для ПЭВМ Правец 82 — практически полной копии Apple II. Данный НГМД оказался не очень удачным решением как в плане механики, так и схемотехники платы, в результате чего часто происходило разрушение информации на дисках, а накопители нередко теряли механическую регулировку. Производитель ПЭВМ Правец в результате отказался от НГМД ЕС-5088.02 в пользу полной копии оригинального Disk II, Агаты же комплектовались ими вплоть до завершения производства.

Конструкция Агата включала большую основную плату, называемую объединительной или генеральной (наиболее часто использовался термин «генплата»), содержащую основную память, схемы видоконтроллера, тактового генератора, формирователя системной шины и ряд щелевых соединителей («slot» по терминологии Apple II) для подключения плат расширения. В отличие от Apple II, использующего 50-контактные щелевые соединители, в Агате применялись 60-контактные соединители, а контактирующие торцы плат расширения использовались не непосредственно, а оснащались специальными ответными частями. На момент начала производства Агатов отечественная промышленность не выпускала подобных соединителей, и ЛЭМЗ пришлось освоить их производство самостоятельно.

Платы расширения устанавливались перпендикулярно генплате (аналогично современным PC) и фиксировались винтами. Из имевшихся 7-ми соединителей расширения два были зарезервированы для специальных функций (процессорной платы и т. п.), а остальные Slot 2…5 использовались платами стандартной поставки, соответственно: псевдо-ПЗУ, контроллер НГМД, доп-ОЗУ, плата интерфейса (принтер, RS-232). Фактически свободным был только один соединитель Slot 6, традиционно используемый на Apple II для контроллера НГМД. Кроме того, в корпусе системного блока размещались сетевой блок питания и НГМД.

Сначала была выпущена первая установочная партия Агатов под индексом 4 в количестве около 100 шт, использовавшихся в некоторых школах и при написании ПО Агата, в частности системы «Школьница» на базе языка РАПИРА. В оригинале Агаты-4 имели корпуса серого цвета, но один из них был покрашен в красный цвет (под цвет корпуса монитора на базе весьма элегантного телевизора «Шилялис») и использован для фотографирования на проспект советской экспортной организации Элорг (Elorg), фото из которого размещено в статье. В 1984 году этот красный Агат-4 представлялся Элоргом на выставке CeBIT, был замечен и описан неким Leo D. Bores в журнале BYTE (по другим данным, он, будучи офтальмологом, познакомился с Агатом в клинике Святослава Фёдорова, хотя в этом случае непонятно, почему им упоминается красный цвет корпуса выставочного Агата).

В дальнейшем компьютер подвергся конструктивной модернизации и был подготовлен к серийному производству. В соответствии с документацией подразумевались три варианта конфигурации серийного Агата под индексами 7, 8 и 9, отличающиеся объёмом памяти и числом НГМД. Реально поставлялись практически только компьютеры варианта Агат-7 с одним НГМД и 96 К памяти. Изредка поставлялись конфигурации, называемые Агат-8 с двумя НГМД или(и), 64(128) К памяти на генеральной плате и 64(128) К на плате доп. ОЗУ, но в связи с крайней ограниченностью реальных программных средств, способных воспользоваться дополнительной памятью, большого смысла в поставке таких машин не было. В будущем индекс 9 был использован для наименования совершенно новой разработки, чтобы существенно снизить объём вновь разрабатываемой и утверждаемой технической документации.

• Agat-4 Red.jpg

  Компьютер Агат-4 с монитором на базе телевизора «Шилялис». Был представлен на выставке CeBIT в 1984 году.

• 

  Компьютер Агат-7 первых выпусков в металлическом корпусе с монитором на базе телевизора «Юность-404».

• Agat-7 Black.jpg

  Компьютер Агат-7 в пластмассовом корпусе.

• Agat-9 Black.jpg

  Компьютер Агат-9 производства ЗЭМЗ с ч/б монитором МС6501, НГМД 840 К + 140 К и клавиатурой МС7004.

Этапы модернизации

Первые серийные компьютеры Агат-7 выпускались в алюминиевом корпусе, окрашенном в два цвета: коричневые передняя панель системного блока и верхняя панель клавиатуры и светло-серые (может быть кремовые) остальные части корпуса и клавиатуры. Кнопки клавиатуры были одноцветными цвета слоновой кости. Корпус системного блока был оснащён откидывающейся ручкой для переноски (передней панелью вверх), а клавиатура при этом могла укладываться в нишу передней панели (имевшиеся у Агата-4 защёлки фиксации клавиатуры в Агате-7 уже отсутствовали). В целом Агат-7 стал несколько крупнее (выше) опытного Агата-4. Позже Агат вновь был подвергнут конструктивной доработке, приобретя более технологичный пластмассовый корпус с достаточно мрачными чёрными передней панелью и клавиатурой (последняя приобрела различную окраску кнопок) и светло-серыми крышками корпуса, при этом обводы корпуса стали ещё больше чем у первого металлического Агата-7. Освоивший к тому времени производство Агата Волжский завод ЭВТ сделал корпус одноцветным — светло-серым

Когда совместимость Агата с Apple II была признана желательной разработчики реализовали решение с дополнительной платой видеоконтроллера, эмулирующей режимы отображения Apple II+. Эта плата имела децимальный номер ФГ3.089.121 и получила народное название «ячейка 121». Она не устанавливалась в серийные машины и в основном поставлялась как отдельное изделие. Плата содержала 64 К памяти из которых фактически использовалась только половина и обеспечивала работу видеорежимов Apple II+. Будучи просто установленной в Агат-7 она не мешала работе агатовских программ и не проявляла своего присутствия. Для того, чтобы перейти к работе с «ячейкой 121» надо было переключить соединитель кабеля монитора от штатного гнезда Агата к гнезду на «ячейке 121» и выполнить загрузку со специального диска, выполняющего операции переключения работы процессора с основной памяти Агата (адреса $0000…$7FFF) на работу с памятью «ячейки 121» и загружающего монитор и BASIC аналогичные «зашитым» в ПЗУ Apple II+ в плату псевдо-ПЗУ Агата. Эмуляции распространённого расширения памяти Apple II — Language Card — «ячейка 121» не поддерживала.

Оригинальная система Apple II+ Disk II обладала слабыми характеристиками (запись велась на одной стороне диска, объём — 140 К), поэтому к 1987-му году был освоен в серийном производстве новый контроллер диска, позволяющий подключать стандартные накопители одинарной и двойной плотности имеющие в разметке IBM объём от 360 до 720 К (реально были использованы двухсторонние НГМД двойной плотности (TEAC FD-55F, ЕС-5323, ЕС-5311) получившие в формате разметки принятом на Агате объём 840 К). Сам контроллер и формат физической записи разрабатывался вне стен НИИВК, но был любезно предоставлен официальным разработчикам Агата для подготовки к серийному производству. Использование оригинального решения и несовместимого с принятой у IBM физического формата записи были обусловлены отсутствием в тот момент времени (1984—85 гг) в номенклатуре серийно выпускаемых отечественных ИС необходимых контроллеров.

У используемого на Агате формата файловой системы Apple DOS не было возможности поддерживать диски содержащие более 40 дорожек по 32 сектора ввиду фиксированного размера карты использования секторов, размещаемой в составе VTOC (формат ProDOS на Агате распространения не получил). Чтобы обеспечить управление дисками увеличившегося объёма без отказа от ставшего стандартом формата файловой системы, разработчик контроллера применил разделение диска на несколько томов, благо Apple DOS изначально поддерживала эту функцию на уровне командного языка и параметров запросов. Диск объёмом 840 К, содержащий 160 логических дорожек (2 стороны по 80 дорожек) по 21 сектору (256 байт) был разбит на четыре тома по 40 логических дорожек, при обращении к диску обозначаемые как: V1, V2, V3 и V4.

Чисто практически работа с диском разделённым на несколько томов оказалась не очень удобной, поэтому программистами НИИВК была произведена модернизация формата Apple DOS, позволяющая оперировать расширенной картой использования секторов, размещаемой в нескольких секторах диска. Большинство программ непосредственно оперирующих дисками были оперативно переработаны для работы с новыми НГМД, так как последние обладали очень привлекательными потребительскими свойствами.

Нельзя не отметить и новый подход, к построению низкоуровневой программы RWTS, использованный при осуществлении поддержки нового контроллера НГМД. Программа RWTS получила механизм кеширования запросов на выполнение операций чтения/записи секторов, обеспечивающий достижение теоретического максимума скорости обмена — один оборот на дорожку плюс 1 сектор. Этот механизм обеспечил заметное увеличение скорости работы с дисками не только в сравнении с оригинальной Apple DOS 3.3 (работавшей крайне медленно, очевидно из-за ошибки в реализации — чтение/запись целой дорожки происходило за 16 оборотов диска), но и по сравнению с различными SuperDOS, FastDOS (резко ускорявшими процесс чтения), а также с аналогичными НГМД на других системах (PC, Spectrum, Корвет и т. п.).

Новый контроллер НГМД обычно устанавливался в соединитель Slot 5, а плата интерфейса перебиралась на свободный соединитель или просто изымалась из компьютера. Вкупе с распространением «ячейки 121» в корпусе Агата-7 стало тесно и возможности расширения фактически отсутствовали. Назрела необходимость новой модернизации Агата с большей интеграцией функций в рамках генплаты.

2-е поколение ПЭВМ Агат

При дальнейшем совершенствовании Агата было принято решение отказаться от платы процессора, сам процессор и все необходимые схемы были размещены на генплате, а также непосредственно на ней были реализованы видеорежимы Apple II+ (за исключением графики 40×48 точек). Основная память, установленная на генплате, приняла стандартный объём равный 128 К, при этом для режима «Apple» были реализованы функции расширения памяти Language Card. «Превращение» компьютера в Apple II+ происходило аналогичным для Агата-7 с «ячейкой 121» образом — со специального диска производилась загрузка монитора и BASIC Apple II+ в память выполняющую функции эмуляции ПЗУ Apple II+, после чего он работал как Apple II+ 64 К, причём больше не было необходимости переставлять соединитель кабеля монитора.

В режиме «Агат» память, установленная на генплате страничным способом, могла подключаться не только к младшим 32(48) К адресного пространства, но и к другим адресам, которые в Агат-7 обслуживались платами доп-ОЗУ и псевдо-ПЗУ, причём точно такими же возможностями обладали и платы расширения памяти. Кроме того, появились новые графические режимы: 4-цветный 256×256 точек и ч/б 512×256 точек (но одновременно был исключён режим графики низкого разрешения 64×64 точки), а текстовые режимы наконец-то получили 8-разрядный знакогенератор, включающий маленькие буквы и дополнительные знаки. Компьютер с новой генплатой приобрёл уже использовавшийся виртуально старый индекс «Агат-9» (как упоминалось ранее, для уменьшения количества выпускаемой документации).

В конструкции Агат-9 стали не нужными плата процессора, платы доп-ОЗУ и псевдо-ПЗУ, а также «ячейка 121». Обычная комплектация включала контроллеры НГМД (либо только 840 К, либо 840 К и 140 К) и плату интерфейса доработанную для выполнения только функции контроллера принтера (плата получила программную совместимость с «Apple II Parallel Printer Interface Card», включая «прошивку» драйвера), два соединителя расширения при этом оставались свободными. Для расширения памяти сверх 128 К можно было устанавливать платы расширения ОЗУ объёмом 128 К. Дополнительным достоинством новой платы расширения памяти была поддержка режима Apple II, в котором она эмулировала плату «Saturn 128 K RAM Card». Чтобы согласовать одновременное использование НГМД 840 К и 140 К в режиме Агат было изменено направление сканирования соединителей расширения при поиске платы НГМД, благодаря чему загрузка автоматически выполнялась в режиме Агат с НГМД 840 К, а после перехода в режим Apple с НГМД 140 К.

Из недостатков Агата-9 можно отметить отсутствие средств эмуляции режимов управления памятью Агата-7, сделавшее Агат-9 несовместимым непосредственно со многими программами Агата-7. И хотя в большинстве случаев доработка программ была не слишком сложной, само по себе отсутствие совместимости снизу вверх не добавляло системе очков.

Агат-9 стал последней серийной модернизацией Агата. Изменения которым он подвергался впоследствии носили в основном непринципиальный технологический характер. Можно также отметить модернизацию произведённую для Загорского электромеханического завода, при которой помимо очередных конструктивных изменений корпуса был разработан новый блок питания (БП). Конструкция нового БП существенно отличалась от предыдущих; он имел другие габаритные размеры, а выключатель питания был перенесён с задней стенки на боковую. Наряду с системным блоком новый БП обеспечивал и питание ч/б монитора МС6105, что сделало ненужным комплектование монитора специальным выносным БП.

• Agat 256x256 color 2.png

  Графический режим 256×256 точек, 4 цвета.

• Agat 512x256.png

  Графический режим 512×256 точек.

• Agat 64x32 green.png

  Дополнительные палитры в монохромных режимах. Здесь — текст 64×32.

Платы и устройства расширения

Для Агата был разработан ряд плат расширения и дополнительных устройств. Разработки выполнялись как инженерами НИИВК так и другим предприятиями, а также частными лицами. Ниже приведён список некоторых изделий:

• Модуль локальной сети (НИИВК). Предназначен для создания локальных сетей на базе ПЭВМ Агат-7 и Агат-9. Обеспечивается одноранговая сеть до 127 абонентов (ПЭВМ Агат-7 и Агат-9) на дистанции до 1000 м, со скоростью передачи до 62 кбод. Поддерживает функционирование систем программирования BASIC, Рапира, язык ассемблера и пакетов прикладных программ — СУБД «Эврика», СЧМ, СПТ «Агат-автор». Для функционирования сети достаточно, чтобы хотя бы одна из ПЭВМ сети была обеспечена НГМД ЕС 5323;

• Модуль «Стык-2» (НИИВК). Программно-аппаратные средства межмашинной коммуникации по интерфейсу RS-232 («СТЫК С2»). Обеспечивают передачу файлов и информации по протоколу «КЕРМИТ» между ПЭВМ Агат-7, Агат-9 и ЭВМ других типов (ПЭВМ ЕС 1840/41/42 и РС АТ/ХТ, ЭВМ класса СМ и т. д.), создание сетей на базе разнородных ЭВМ. Модуль последовательного интерфейса имеет два порта, обеспечивающие синхронный и асинхронный режимы работы со скоростью передачи до 9800 кБ/с, имеется программируемый 16-ти разрядный таймер, ПЗУ модуля объёмом 2 Кбайт, содержит набор стандартных подпрограмм работы с портами;

• Плата контроллера НГМД «Card-93» (НТК «Спрайт»). Построена на базе ИС КР1818ВГ93 (WD1793) позволяла читать дискеты, записанные на компьютерах ДВК, PC, Спектрум. В неактивном состоянии могла пропускать сигналы линий штатного контроллера 840 кБ сквозь себя, не мешая его работе, обеспечивая поочерёдное управление одним НГМД от двух различных контроллеров;

• Контроллер жёсткого диска (НТК «Спрайт»). Построен на базе ИС 1809ВГ7 (i82062), предназначен для работы с жётскими дисками MFM типа. Работа с HDD была поддержана со стороны: «Спрайт-ОС», ОС локальной сети (ИКП-1), КПОН («Школьница», «Агат-автор», BASIC).

• Плата «Nippel Clock Card» («Ниппель»). Построена на базе ИС 512ВИ1 (MC146818), включает литиевый элемент питания. Обеспечивает непрерывный отсчёт времени и энергонезависимое хранение параметров (аналог «CMOS» IBM PC);

• Плата «Communication Extension for AGAT 7/9» (НТК «Спрайт»). Включала последовательный порт на базе ИС 580ВВ51 (i8251) и 580ВИ53 (i8253) и часы на базе ИС 512ВИ1 (управление совместимо с «Nippel Clock Card»). Обеспечивала подключение различных модемов на скорости от 2400 до 14400 бод, приём и отправку почты по протоколу UUCP;

• Универсальный контроллер ввода-вывода на базе процессора 1816ВЕ35 (НТК «Спрайт»). Предназначен для разработки и отладки программ микроконтроллера 1816ВЕ35 (i8035). В комплект поставки входит: кросс-ассемблер, дизассемблер, редактор, интерпретатор, отладчик. Обеспечивает подключение к ПЭВМ Агат различных манипуляторов (мышь, джойстик), клавиатур (от ДВК, IBM PC и т. д.), принтеров, модемов, других компьютеров. Загружаемое ОЗУ микропрограмм процессора позволяет, подключать различные периферийные устройства таким образом, что для центрального процессора Агата эмулируется работа штатных устройств (клавиатура, пульты);

• Плата процессора повышенной производительности («Ниппель»). Обеспечивает работу в режиме сопроцессора с 5-кратной по отношение к ЦП производительностью. Построена на базе микропроцессора 4.К602ВМ1 (65C02) в режиме «разгона» до 5 МГц при напряжении питания 15 В и содержит 64 К полноскоростной двухпортовой памяти на базе ИС 132РУ10.

• Манипуляторы «мышь». Подключались манипуляторы УВК-01 «Марсианка» («Ниппель», подключалась через плату интерфейса Агат-7, а также в варианте со специальным контроллером «Nippel Mouse Card») и ММ8031 от ПЭВМ «Корвет» («ЮСН», подключалась через плату принтера Агат-9). С помощью платы на базе микроконтроллера 1816ВЕ35 могли подключаться «мыши» от PC (НТК «Спрайт»). Управление с помощью мыши было поддержано рядом программных продуктов, среди которых графические редакторы: «Markis», «MouseGraf»;

• Музыкальный комплекс (Новосибирская консерватория). Включал ПЭВМ Агат, музыкальную клавиатуру 3—5 октав, синтезатор семиканальный (ЯЗС5/2СК — воспроизведение оркестровой партитуры, пять мелодических и два ударных канала, псевдостерео выход, подключение музыкальной клавиатуры), акустический ввод и адаптер MIDI (ЯАВМИ — ввод сигнала с микрофона, ввод-вывод информации в стандарте MIDI от(в) импортного MIDI-оборудования, микрофон с микрофонным усилителем, головные телефоны). Программное обеспечение: «Графический нотный редактор», «Текстовый нотный редактор», «Сольфеджио», «Клавиатура», «Высота», «Ритм», «Диктант», «Чтение», «Музыкальный конструктор», «Дискотека», «Игра — ДМ1», «Игра — ДМ2»;

• Конвертер файлов на 12,6-миллиметровой магнитной ленте на базе НМЛ СМ5300.01 (НТК «Спрайт»). Предназначен для обмена информацией с ЭВМ серий СМ и ЕС или для ведения архива большого объёма. Включает контролер НМЛ и пакет обслуживающего ПО. Позволяет наладить обмен данными посредством магнитной ленты с любой из машин, оснащённых подобными НМЛ (в частности СМ-1, СМ-2, СМ-3, СМ-4, М6000, СМ1420, ЕС: и т. п.), так как предусмотрена возможность чтения/записи ленты в физическом (зонном) формате. Устройство сопряжения может быть в варианте для подключения к стандартному параллельному интерфейсу ПЭВМ «Агат» или для установки в соединитель системной шины. Макс. ёмкость магнитной ленты — 12 МБ, макс. количество обслуживаемых НМЛ — 2 шт, скорость обмена с накопителем — 10 кБ/с, плотность записи — 32 бит/мм;

• Модем АМ1200. Телефонный модем, обеспечивающий связь между ПЭВМ Агат или PC. Скорость обмена — 1200 бод. В комплект поставки модема входит программа для обмена сообщениями между пользователями Агатов в режиме «Чат»;

• Комплекс титровальный (Живулин Дмитрий, «Виконт»). Предназначен для формирования текстовых и графических изображений (титров, объявлений, субтитров, эмблем, бегущей строки и т. п.) с последующим замешиванием их в видеосигнал. Специальное ПО «Телетекст», «Цвет», «Титры», обеспечивает создание сценариев передачи объявлений, титров. Комплекс использовался в нескольких районных студиях Москвы. Агат применялся и в телевизионных студиях других городов. Достоверно известно использование Агатов в студиях: Алма-Аты, Тынды (студия ТАТТ), Ташкента («Delta»/«Bat», студия «Авиа-кадр»). Также Агат был задействован на Ленинградском телевидении (НТК «Спрайт»), в частности он использовался для создания заставки программы «600 секунд»;

• Световое перо «Агат-указка». Предназначено для обеспечения функции указания при оснащении ПЭВМ Агат большим демонстрационным монитором. Изначально указание производилось с помощью манипулятора «джойстик», в последующем «джойстик» был заменён на световое перо;

• Комбинированное устройство, включающее знакогенератор с загружаемыми набором символов и схему управления цветовыми палитрами (НТК «Спрайт»). Предназначено для разработчиков редакторов и других программ, использующих специальные наборы символов (экзотические алфавиты, математическая символика, псевдографика и т. п.) и дополнительные средства цветного и полутонового изображения. Обеспечивает отображение стандартного и загружаемого наборов символов (полная таблица — 256 знаков) и цветовую палитру для сопоставления каждому из 16 цветов любого из 4096 оттенков. На базе данного устройства с национальными символами в знакогенераторе создавались региональные версии «Агат-автор».

• Комплекс ввода и обработки изображений с телекамеры (НТК «Спрайт»). Предназначено для создания базы данных с изображениями качества газетной фотографии небольшого размера, фиксация кадров телепередачи, видеофильма, съёмка натуры. В комплекс входят: плата ввода видеосигнала, видеокамера, комплект программ управления съёмкой, комплект программ подготовки и выдачи на печать.

• Поддержка плоттера XY 4150 (НТК «Спрайт»). Для подключения плоттера используется плата на базе микроконтроллера 1816ВЕ35. Управление обеспечивается в среде «Спрайт-ОС».

Программное обеспечение

Начало разработкам ПО для Агата было положено в НИИВК ещё до выпуска первой промышленной партии ПЭВМ. Основу ПО Агата составила система программирования BASIC, выполненная на базе Apple DOS 3.3 и интерпретатора Applesoft BASIC. Apple DOS была адаптирован для обеспечения автоматической загрузки интерпретатора, а интерпретатор BASIC был подвергнут доработке для корректной работы с режимами отображения Агата, а также оснащён компактным ассемблером, позволяющим включать программные модули на языке ассемблера непосредственно в программу на BASIC. Кроме того, по сравнению с оригинальным интерпретатором Applesoft доработанный интерпретатор BASIC для Агата позволял работать с шестнадцатеричными константами, присваивать вещественным переменным целые константы, а также использовать для переменных имена большой длины (Applesoft различал лишь четыре символа имени переменной).

Интерпретатор широко распространился на Агате-7 под названием «Бейсик 60» (по размеру загрузочного файла в секторах по 256 байтов). В дальнейшем интерпретатор был вновь доработан (для передачи в фонд алгоритмов и программ — ГосФАП) получив возможность автоматического поиска и замены по тексту программы, специальные директивы записи/чтения на диск пула BASIC-переменных и запуска другой программы с передачей ей пула переменных от предыдущей. Усовершенствованный интерпретатор был известен под названием «Бейсик 67» (ФГ.00012-01) и ограничено использовался на Агате-7 ввиду несовместимости с «Бейсиком 60» различных точек вызова программного кода, хотя и не специфицированных, но использовавшихся рядом программ. Лишь с появлением Агата-9 данная версия интерпретатора окончательно утвердилась как основная.

В начальный период производства Агата-7 в комплекте с ПЭВМ поставлялось следующее ПО:

• Диск 1 — дисковая операционная система, интерпретатор BASIC (67), тест комплексный;
• Диск 2 — тест памяти.

Первыми программными пакетами для ПЭВМ Агат стали — оригинальная СПТ (Система подготовки текстов) «Агат-Автор» и СЧМ (Система численного моделирования), являющаяся адаптацией и расширением программы VisiCalc (родоначальника программ Lotus 1-2-3, Microsoft Works, Microsoft Excel и т. п.), одними из первых игровых программ — программы для игры в шахматы («Анацефал 1» — несмотря на скромное название игравшая, по отзывам любителей шахмат, лучше большинства аналогов на Apple II) и шашки.

• Agat-Autor Agat-7.png

  СПТ «Агат-Автор».

• Agat-9 Agat-Autor commands.png

  Команды форматирования «Агат-Автора».

• Agat-9 SCHM.png

  СЧМ.

• Agat-7 Chess.png

  Программа «Анацефал 1».

СПТ «Агат-Автор» была создана в 1985-м году. Она состояла из экранного редактора текстов и подсистемы вывода на печать, осуществляющей форматирование. Текст набирался свободным потоком абзацев перемежающихся специальными командами форматирования, обеспечивающими управление выравниванием абзаца (влево, вправо, по центру, с обеих сторон), установку отступов, интервалов, шрифтов (в рамках встроенных возможностей матричного принтера) и т. п. В первом варианте СПТ не было возможности вводить дополнительные команды форматирования по ходу абзаца, также не было средства просмотра результата форматирования на экране. При дальнейшей модернизации эти возможности были реализованы. В течение ряда лет «Агат-Автор» был основным средством набора текстовых документов на Агате.

СЧМ практически повторяла оригинальный VisiCalc. Из дополнительных функций имелась возможность экспорта и импорта данных через текстовые файлы (СЧМ как и VisiCalc использовала для хранения таблиц свою несовместимую с DOS 3.3. файловую систему). При последующих модернизациях СЧМ была переработана для работы в режиме 64×32 символа, появилась возможность создания таблиц с колонками различной ширины.

В связи с ведущимися ВЦ СОАН СССР (Вычислительный центр Сибирского отделения академии наук СССР, г. Новосибирск, с 1997 года Институт вычислительной математики и математической геофизики СО РАН) работами по созданию экспериментальной системы «Школьница» на базе компьютера Apple II, в 1982-м году НИИВК заключил с ВЦ СОАН договор о сотрудничестве, в соответствии с которым НИИВК предоставлял технические средства, а ВЦ СОАН производил разработку «Школьницы» для ПЭВМ Агат. В немалой степени это стало следствием близости архитектуры Агата и Apple II и возможности использования последнего в качестве кросс-средства. В результате к 1985-му году была создана полнофункциональная операционная система на базе интерпретатора языка РАПИРА, обеспечивающего также работу в режиме языка Робик.

• Shkolnica Agat-7.png

  Система «Школьница».

• Agat-9 RAPIRA int.png

  Интерпретатор РАПИРА. Вычислено значение 3⁶⁴¹.

• RAPIRA example.png

  Программа на РАПИРА.

• Agat-9 DOK.png

  Отладочный комплекс.

РАПИРА является весьма интересным языком программирования, созданным специально для целей обучения. В целом построение программы на РАПИРА аналогично другим алголоподобным языкам. Из необычных особенностей можно отметить русскоязычную семантику, присваивание слева направо (A + B -> C), нетипизированные переменные (одной и той же переменной по ходу программы можно присвоить целое значение, вещественное или даже кортеж), кортежи — массивы из элементов произвольного типа. Интересной также была реализация целого типа, допускающая работу со значениями до 2¹⁰¹⁵. Помимо чисто учебных, на РАПИРА создавались и прикладные программы, включая специализированные, например программа «Копитрек» для восстановления данных на НГМД 140 К. Из недостатков можно отметить невысокую производительность интерпретатора, связанную прежде всего со сложностью структур данных, а также затраты времени на предварительную компиляцию исходного текста на РАПИРА в промежуточный код непосредственно после загрузки или при запуске.

В последующем в комплект «Школьницы» вошёл «Автономный отладчик» использующий модули управления файлами разработанные для интерпретатора РАПИРА и в отличие от связки Apple DOS + монитор высвобождающий максимальный объём ОЗУ, для загрузки и отладки двоичных программ. Отладчик быстро перерос в «Отладочный комплекс» — не связанную непосредственно с РАПИРА систему программирования на языке ассемблера, содержащую помимо отладчика экранный редактор исходных текстов и ассемблер, являющийся адаптацией ассемблера «EDASM». «Отладочный комплекс» создавался для технического обеспечения процесса дальнейшей разработки системы «Школьница» уже без участия Apple II, но в реальности использовался большинством программистов и на длительный период стал основным средством разработки различного ПО для Агата.

Так как среди программистов Агата были широко распространены работы по дизассмеблированию и адаптации ПО с Apple II, идея автономного отладчика оказалась востребованной, но конкретная реализация в виде «Отладочного комплекса» не отвечала в полной мере этим задачам, в частности он не обеспечивал работу со стандартными файлами типа «B» (только со своими объектными файлами типа «K») и имел скромный набор сервисных функций. В результате работ по вычленению отладчика из состава «Отладочного комплекса» (и в целом «Школьницы») и дооснащению его необходимым функционалом появился «Агат-Отладчик», впоследствии переименованный в «Best Tool Kit». Отладчик быстро обрастал дополнительными сервисными функциями и, благодаря специфицированию интерфейсов доступа к важнейшим функциям для работы в его среде других программ, уверенно превращался в специфическую операционную систему для нужд программиста. С выходом Агат-9 система «Best Tool Kit» при соответствующей переработке подверглась разветвлению и в дальнейшем совершенствовалась разными группами программистов независимо друг от друга, фактически как различные ОС.

С выходом Агат-9 разработчиками НИИВК была произведена переработка ПО идущего непосредственно в комплекте с ПЭВМ. В первую очередь переработка была связана с необходимостью адаптации ПО к Агату-9, так как системное ПО от Агата-7 на нём выполняться не могло. Другим фактором стало широкое распространение НГМД ёмкостью 840 К, который на Агате-9 стал основным, в результате чего распространённая ранее идеология — один пакет — один диск стала подвергаться изменением в сторону наборов из нескольких пакетов в составе одного диска. Первым таким официальным пакетом стал выпущенный НИИВК комплект ПО под названием ИКП (Инструментальный комплекс программиста).

ИКП представлял собой специальный загрузчик, выполненный в виде графического меню, позволяющий выбрать и загрузить один из пяти программных пакетов. В комплект ИКП входили следующие пакеты:

• «РАПИРА» — система программирования на языке РАПИРА из состава «Школьницы»;
• «Бейсик» — система программирования на языке BASIC-Агат;
• «Applesoft» — пакет, переводящий Агат-9 в режим совместимости с Apple II;
• «Ассемблер» — отладочный комплекс из состава «Школьницы»;
• «Копирование» — программа для копирования дисков и файлов.

Кроме программного кода диск содержал файлы с описаниями программных пакетов комплекса. Был также выпущен вариант ИКП для Агата-7, содержащий аналогичные компоненты за исключением «Applesoft», ввиду отсутствия у Агата-7 стандартной поставки режима совместимости с Apple II. Вместо пакета «Applesoft» ИКП для Агата-7 включал СПТ «Агат-Автор».

• Agat-9 KPON IV.png

  Комплекс программ общего пользования версии IV.

• Agat-9 TOR.png

  Текстовый редактор «ТОР».

• Agat-9 Avtograf.png

  СПТ «Автограф».

• Agat-7 WordMaster.png

  Текстовый редактор «WordMaster».

Другим комплектом ПО выпущенным НИИВК стал КПОН (Комплекс программ общего назначения), оформленный в едином стиле с ИКП и содержащий:

• «СУБД» — система управления базами данных «Парус»;
• «СПТ» — СПТ «Агат-Автор»;
• «СЧМ» — Система численного моделирования;
• «КОПИ» — программа «Копирование» из комплекта ИКП.

В последующем в ОКБ ЛЭМЗ был собран новый вариант комплекса — КПОН II, включающий вместо СПТ «Агат-Автор» новый редактор «ТОР», а также существенно доработанные версии других пакетов. Последняя версия КПОН IV (выпущенная под маркой спонсора разработки ЗАО «Круг») включала также графический редактор «MouseGraf».

СПТ «Агат-Автор» на протяжении ряда лет служила основным средством набора и печати текстовых документов на Агате, обладая при этом рядом недостатков: не очень удобный редактор текстов, слабые сервисные функции и возможности оформления текста, отсутствие механизмов расширения функционала. Появление «ТОР» (Текстовый оконный редактор) можно считать прорывом в этой области. Появились средства работы с окнами, позволяющие просматривать несколько частей одного файла, или одновременно несколько файлов, радикально улучшились средства диалога, построенные на базе всплывающих меню, появились возможности работы с псевдографикой, намного удобнее стал процесс оформления таблиц. «ТОР» получил механизмы расширения в виде подключаемых модулей (аналог современных plugin’ов), причём ряд таких модулей входил уже в комплект поставки.

• Agat-9 Kentavr.png

  СУБД «Кентавр».

• Agat-9 Malaya buhgalteriya.png

  ПО «Малая бухгалтерия».

• Agat-9 Parus 3.1.png

  СУБД «Парус» 3.1.

• Agat-9 MouseGraf.png

  Графический редактор «MouseGraf».

Начало 1990-х годов стало временем бурного развития прикладного ПО Агата. Появлялись новые системы подготовки текстов (редактор «Диалект», СПТ «Автограф», система «Документ», интегрированная система «ОФИС»), графические редакторы для разных графических режимов (MouseGraf, МаркиС, ГрафСервис) системы управления базами данных различного назначения от простых картотек и записных книжек до вполне серьёзных СУБД, включающих в том числе средства программирования (СУБД «Эврика», СУБД «Парус», СУБД «Кентавр»), программы автоматизации ведения бухгалтерии (АРМ «Баланс», пакет «Армбух», система «Малая бухгалтерия»). Создавались различные обучающие обучающие программы и пакеты, оригинальные и адаптированные игровые программы.

• Графические пакеты «Шпага», «MouseGraf», «AlvGraf», «Markis»

Помимо появления большого количества прикладных программ, в начале 90-х для «Агата» был разработан ряд новых операционных систем и крупных программных комплексов. И хотя некоторые из них были лишь модификациями уже существующих систем, тем не менее были и совершенно новые работы. Например:

• SpriteOS — MS-DOS-подобная операционная система, поддерживающая иерархическую систему каталогов, подключаемые драйверы устройств и много других существенных дополнений.
• Реализация языка Forth, основной автор — А. Трофимов (Штурм).

Достоинства

На момент разработки Агата в СССР не было компьютера такого класса, что вкупе с резким нарастанием интереса к широкому освоению вычислительной техники предопределило его успех. В начале 1980-х годов были выпущены несколько настольных вычислительных машин: Искра-1256, Искра-226, ДВК-2, Электроника Д3-28 (в комплекте с терминалом 15ИЭ-00-013), ориентированных на применение в промышленности или высшей школе и мало подходящие для использования в средней школе в большой степени из-за чрезмерной цены.

Напротив, стоимость первых серийных ПЭВМ Агат-7 составляла 3900 рублей и была в несколько раз ниже любой другой промышленно выпускаемой на тот момент ЭВМ. Стоимость класса учебной вычислительной техники (КУВТ) из 12 или 16 компьютеров, включая один преподавателя (обычно комплектовался принтером, иногда памятью увеличенного объёма), составляла 50—65 тыс. руб. Даже по прошествии ряда лет и выхода на рынок достаточного количества конкурирующих моделей ПЭВМ Агат представлял собой весьма выгодное в ценовом плане решение при сравнении аналогичных конфигураций: с цветным монитором, НГМД, достаточным объёмом памяти. В условиях дефицита вычислительной техники Агат имел хороший спрос не только в сфере образования; предприятия-изготовители активно использовали компьютеры, произведённые сверх плана, для обмена на необходимые товары или ресурсы. Нередко предприятия-шефы обеспечивали школу средствами для покупки КУВТ, чтобы получить 1—2 компьютера в собственное пользование.

Первым реальным конкурентом Агата стал комплекс учебной вычислительной техники КУВТ-86 на базе БК 0010 и ДВК-2, представлявший собой интересное экономичное решение, но составлявшийся из компьютеров иного класса. Лишь через несколько лет в серийном производстве были освоены КУВТ на базе компьютеров УКНЦ и Корвет.

Кроме относительно невысокой цены Агат привнёс и такие новые (или достаточно редкие) средства, как графические режимы отображения, а также цвет при отображении графической или текстовой информации. Немаловажным было и то, что, несмотря на теоретически широкие возможности вариаций комплектации памяти Агатов, реально поставлялись компьютеры с памятью весьма большого по тем временам объёма — не менее 96 К, что обеспечивало достаточно пространства и для хранения кода системного ПО и для работы графических видеорежимов, обеспечивая при этом возможность эффективного использования адресного пространства микропроцессора 6502 со стороны пользовательских программ.

Важным отличием Агатов от ближайших конкурентов было наличие НГМД в стандартной комплектации. Хотя у Агатов первых выпусков НГМД обеспечивал сохранение весьма скромного объёма данных, тем не менее само его наличие существенно повышало потребительские свойства компьютера. Конечно, сетевые возможности КУВТ конкурентов при наличии НГМД у ПЭВМ преподавателя в значительной степени облегчали использование ученических компьютеров, но ставили работоспособность всего КУВТ в зависимость от работоспособности одной учительской ПЭВМ. При дальнейшем усовершенствовании дисковой подсистемы Агата был существенно расширен объём хранимых на гибком диске данных, значительно повысилась надёжность хранения данных и скорость доступа.

Серьёзным достоинством КУВТ на базе Агатов было применение одинаковых полноценных компьютеров, каждый из которых мог использоваться автономно. В условиях реальной эксплуатации в компьютерных классах школ, разбросанных по просторам Советского Союза, это свойство существенно увеличивало живучесть класса, так как при неизбежном (рано или поздно) возникновении проблем с техникой позволяло восстанавливать остальные ПЭВМ за счёт комплектующих 1—2 выведенных из рабочего процесса компьютеров. Простота конструкции и невысокая плотность компоновки Агата делали операции разборки и замены узлов достаточно тривиальными, единственной весьма трудоёмкой операцией являлась замена генеральной платы.

Следует отметить ещё одну немаловажную особенность комплектации Агатов — с каждым поставлялись 10 гибких дисков. Дело в том, что в 1980-е годы гибкие диски были весьма дефицитным ресурсом (особенно для школ), но в комплекте КУВТ Агат компьютерный кабинет получал сразу 120—160 дисков, чего оказывалось вполне достаточно для практического использования в течение продолжительного периода времени. Для примера, в комплекте с КУВТ-86 (БК 0010, ДВК-2) поставлялись только 5 гибких дисков.

Уже на момент начала широких поставок Агатов в школы был накоплен минимальный набор программного обеспечения. Прежде всего это интерпретирующие системы на базе языков BASIC и Рапира, неплохо отвечающие задаче обучения программированию, прикладные программы: система подготовки текстов, электронная таблица, небольшой набор игровых программ. Нельзя не отметить, что на фоне большинства отечественных ЭВМ начала 1980-х ПО Агата отличалось простотой и дружественностью к пользователю-непрофессионалу.

Кроме ПО отечественной разработки (или адаптации) ПЭВМ Агат-7 с «ячейкой 121», а также Агат-9 обеспечивали совместимость с компьютером Apple II+, что предоставляло возможность использования широкого списка разработанного для него ПО. Наиболее востребованными были программы-утилиты различного назначения и, конечно же, многие сотни игровых программ. Кроме чисто практического, доступ к множеству импортных программ обеспечивал для отечественных программистов, работающих для Агата, высокую планку качества, не позволяющую «вариться исключительно в собственном соку».

Здесь необходимо отметить, что, несмотря на доступность режимов совместимости с Apple II+, отечественными программистами практически не создавалось ПО для использования в этих режимах, так как в режиме «Агат» обеспечивалась более комфортная среда для функционирования программ, были доступны больший объём памяти, развитые видеорежимы и продвинутая дисковая подсистема.

Недостатки

Концептуальные недостатки

Основные недостатки архитектуры Агата и концепции построения системного ПО были импортированы от Apple II+. Это оказывается тем более необычным в контексте того, что первые Агаты были в минимальной степени совместимыми с прототипом. Например, Агат унаследовал у Apple II систему управления периферией с выделением под эти цели 4 К адресного пространства с адреса 0xC000 (0xC000—0xCFFF), которая ограничивает объём непрерывного адресного пространства значением 48 К. Сама система управления возникла на Apple II как результат процесса кропотливой экономии в результате который адресное пространство портов управления порой использовалось весьма расточительно, а сами функции управления нередко выполнялись не строго по операциям записи, но и по чтению.

Большинство концептуальных недостатков Apple II и, как следствие, Агата возникли как продолжение достоинств. Экономия на аппаратных средствах заставила разработчика Apple II Стивена Возняка порой прибегать к изощрённым аппаратно-программным решениям. К примеру, дисковая система Disk II была в аппаратном смысле фантастически простой. Контроллер содержал всего 6 логических ИС и 2 ИС ПЗУ, а сама конструкция и электроника НГМД была до предела упрощена. Оборотной стороной этого решения стала жёсткая зависимость системы от временны́х характеристик кода записи данных, при построении которого приходилось просчитывать и согласовывать все вхождения и циклы с точностью до такта процессора. Первые Агаты также получили систему полностью совместимую с Disk II со всеми недостатками, но не обладающую такими же чертами экономии, как у прототипа.

На базе Disk II была разработана очень простая система управления файлами Apple DOS. Несколько простейших команд позволяли просматривать информацию о содержимом диска и производить чтение, сохранение и запуск программ (двоичных или на BASIC). Желание максимально использовать аппаратные средства, простота Apple DOS и активное заимствование кода для работающих автономно программ фактически привело к тому, что у Apple II+ не было устоявшейся операционной системы. Более поздняя работа Apple по разработке и внедрению ProDOS не смогла отменить доминирования подхода, при котором более-менее серьёзные программы загружались и работали непосредственно с диска без помощи какой-либо ОС, при этом нередко диск даже не имел файловой структуры.

Так и Агат, что на начальном этапе, что при дальнейшем развитии повторил концепцию построения ПО Apple II. Разработка и поддерживание какой-либо стандартизованной ОС была принесена в жертву простоте, оперативности и эффективности. Небезобидность этой концепции хорошо стала заметна при необходимости внедрения НГМД нового типа, которая потребовала переработки массы ПО. Она, к примеру, сделала невозможным использование стандартными образом для единожды разработанного прикладного ПО таких средств, как HDD или локальная вычислительная сеть, так как требовала переработки прикладного ПО при необходимости задействования любого нового аппаратного средства.

Отсутствие стандартизированной ОС как посредника между прикладными программами и аппаратными средствами создавало проблемы не только для работы с файлами, но и для управления памятью, средствами отображения, принтерами и т. п. Конечно осознание масштабов этой проблемы не заставило себя долго ждать и породило несколько проектов разработки или переноса ОС более традиционной архитектуры, но как и в случае с Apple II отказаться от сложившихся традиций было уже нелегко.

Технические недостатки

В целом конструкция Агата не была вершиной конструкторской мысли. Даже в изделиях последних лет выпуска присутствовали явные рудименты опытных изделий. Это вообще было характерно для отечественных разработок. Немногие разработчики по завершении ОКР при постановке изделия в серийное производство или после масштабной технической модернизации решались на достаточно радикальную переработку конструкции, чтобы подчинить её лишь потребительским свойствам и технологическим возможностям производства. Агат в своём развитии сменил два металлических корпуса и несколько пластмассовых, которые по общим обводам и внутреннему убранству повторяли единожды выбранную компоновку с, как минимум, спорными эстетическими качествами и не оптимальным использованием объёма.

Большинство используемых схемотехнических решений к сожалению диктовались не оптимальностью выбора, а фактической доступностью электронных компонентов. Если не считать микропроцессора и ИС памяти электрическая схема Агата был выполнена на базе логических ИС низкой степени интеграции. Ещё не были разработаны или не являлись доступными к применению различные БИС контроллеров, а возможности разработки для компьютера специализированных ИС отсутствовали. В результате этого количество ИС на платах Агата-7 стандартной конфигурации достигло 220 шт, а в комплектации с «ячейкой 121» и дополнительным НГМД 840 К — почти 300 шт.

Здесь необходимо сделать «лирическое» отступление. Дело в том, что НИИВК, ЛЭМЗ, как и другие предприятия Минрадиопрома, имели существенные проблемы с выбором номенклатуры и поставками электронных компонентов, производимых в СССР на предприятиях Министерства электронной промышленности (Минэлектронпрома), особенно для изделий группы ТНП, под которую попадали бытовые и школьные компьютеры и для которых следовало руководствоваться пресловутым списком компонентов допустимых к применению в бытовой аппаратуре. Серьёзные проблемы взаимоотношений Минрадиопрома с Минэлектронпромом проявлялись даже при разработке и поставках ИС для такого общегосударственного проекта, как ЕС ЭВМ (в результате чего предприятия Минрадиопрома даже были вынуждены начать осваивать собственное производство ИС). Для таких же изделий Минрадиопрома, как школьный компьютер, вопрос создания специализированных БИС был ближе к научной фантастике, чем к реальности, при том что в контексте дальнейшего развития и усложнения архитектуры аппаратной части, повышения технологичности и снижения цены альтернативы этому пути не было. Это серьёзная технологическая коллизия, предопределённая принятой в СССР структурой подчинения предприятий по видам выпускаемой продукции. Интересно, что предприятия Минэлектронпрома, выпускающие школьные и бытовые компьютеры, оказывались при этом в несколько более выгодном положении, имея как лучшую доступность элементной базы непосредственно в рамках выпускающего её министерства, так и практические возможности разработки непосредственно под изделие специализированных БИС или ИС на базе БМК, которыми они вполне успешно пользовались.

Для инженеров НИИВК практическим пределом увеличения интеграции в реально сложившихся условиях стало схемотехническое решение генплаты Агата-9, включающее 13 ИС ПЗУ, работающих в основном как ПЛИС в составе логических автоматов. Решение оказалось «рабочим». Агат-9, имея более развитые функциональные возможности, содержал в стандартной конфигурации около 140 шт ИС, около 160 шт с дополнительным НГМД 140 К и около 180 с дополнительным модулем памяти 128 К. Заметно лучше чем у Агата-7, но очень далеко от решения, к которому имело смысл стремиться в технологическом плане. К примеру, плата Apple IIc, включающая кроме всех стандартных функций Apple IIe — 128 К памяти, контроллер НГМД, два последовательных порта и 80-символьный видеоконтроллер, — содержала меньше 40 ИС. Для Агата, развивающего не только своё направление, но и поддерживающего совместимость с решениями Apple, высокоинтегрированное решение было необходимо как воздух, так как несмотря на заметное снижение числа ИС выбор архитектурных решений по прежнему диктовался возможностями манёвра с существующей стандартной элементной базой. Например, необходимость экономии потребовала отказаться от попыток обеспечить совместимость снизу — вверх с Агатом-7.

Конечно, было бы неверным сводить все технические недостатки Агата к проблемам элементной базы. Было достаточно проблем, порождённых (или систематически не решаемых) самими разработчиками. В частности, следует отметить низкий уровень трассировки плат, очевидно, в основном выполняемой автоматизированным способом, что выглядит странным в контексте проблем с количеством ИС, когда прямая ручная трассировка могла намного увеличить плотность установки ИС. Ошибки трассировки почему-то разрешались невероятно долгое время. Всё бы ничего, если бы речь шла о паре порезов и перемычек, но Агаты-7 первых лет выпуска имели с нижней стороны платы целый ворох из многих десятков перемычек.

Особого упоминания требует дисковая система 140 К на базе НГМД ЕС-5088.02 — изделия, оказавшегося очень капризным в эксплуатации. По-видимому, ни у кого из разработчиков Агата не было желания технически решать эту проблему (приобрести другой болгарский вариант, заменить платы, сделать самостоятельно, скажем, на базе какого-либо отечественного НГМД). Проблему решили радикальным образом — переходом на совсем другие НГМД и стандарты записи, при этом в качестве основного при серийном производстве использовался болгарский НГМД ЕС-5323, но при желании могли применяться и другие двухсторонние НГМД с неформатированной ёмкостью 1 М благодаря стандартному интерфейсу.

Дисковая система на базе НГМД ЕС-5323 оказалась намного лучше, потери данных снизились многократно, но они всё равно встречались время от времени, когда совершенно беспричинно только что записанный диск мог не пройти тестовую проверку, хотя при использовании в качестве НГМД TEAC FD-55F даже единичные случаи потерь становились редкостью. Всё это традиционно списывали на недостаточно высокое качество болгарского НГМД, но было выяснено, что первопричиной является низкое качество питания по выходному напряжению 12 В блока питания Агата. Замена БП Агата внешним высококачественным БП снижало проблемы потерь данных с ЕС-5323 до уровня, соизмеримого с получаемым с TEAC FD-55F. Данная проблема была решена при модернизации Агата-9 для ЗЭМЗ, запустившего в производство более мощный БП с дополнительными цепями фильтрации и в новом конструктивном исполнении.

Следует отметить неудовлетворительные параметры цветных мониторов на базе телевизоров Юность, которыми комплектовались Агаты первых выпусков и параметры видеотракта которых явно не соответствовали задачам построения монитора. Цветные мониторы Электроника 32ВТЦ… из комплекта Агатов более поздних выпусков имели существенно лучшие параметры. Можно указать и изначальное отсутствие со стороны разработчиков разумного решения для отображения 16-ти цветов. В цветных режимах вырабатывался 4-разрядный сигнал, но вместо получения аналогового сигнала RGB с тщательно подобранными цветами и возможностью использования монохромной палитры, на внешний соединитель был просто выведен дополнительный к RGB разряд под наименованием Y (яркость). Мало того, что цветные мониторы первых лет выпусков не поддерживали сигнал Y, в результате чего программисты не выработали практики использования в программах 16 цветов, но и в мониторах более поздних выпусков от разных производителей отображение 16-цветной картинки существенно различалось, при этом в ещё большей степени стояла проблема адекватного отображения одного и того же изображения и на ч/б и цветном мониторе.

Очень много нареканий получала клавиатура Агата. Конструктивно и эргономически клавиатура была вполне удачной, но надёжность используемых кнопок оказалась ниже любой критики — контактные группы просто заминались штоком клавиши. Интересно, что если совершенно новую клавиатуру подвергнуть трудоёмкой операции по обильной смазке места трения штока с контактной группой, клавиатура становилась практически безотказной, а кнопки обладали мягким ходом. Радикальным решением проблемы клавиатуры стало применение клавиатуры МС7004 (использовалась в ДВК, для Агата было урезано число кнопок и изменена прошивка микроконтроллера).

Персоналии

• Группа разработчиков НИИВК
  • Андронов А. Н. Программист. Адаптация СЧМ. Участник разработки КПОН-IV под эгидой ЗАО «КРУГ»
  • Иоффе Анатолий Фёдорович. Начальник отдела 10. Главный конструктор ПЭВМ Агат.
  • Кривошеев Георгий Александрович. Программист. Создание сетевого ПО.
  • Кривцов Александр Юрьевич. Начальник сектора 12. Ведущий программист. Адаптация BASIC, Apple DOS, модернизация СПТ «Агат-автор», создание микропрограммы для эмуляции 6502,
  • Кудрявцев В. Г. Разработчик.
  • Лёвин Михаил В. Программист. Первые игровые программы для Агата и адаптации с Apple II (Шахматы, Шашки, Диверсант), создатель СУБП ПАРУС-3.
  • Лисин Сергей В. Программист. Создание микропрограммы для эмуляции 6502, тестового ПО.
  • Нэллин Виктор Валентинович. Разработчик.
  • Петров Алексей Олегович. Разработчик основных архитектурных решений ПЭВМ Агат и ряда модулей, в том числе «ячейки 121» и генеральной платы Агат-9.
• ЛЭМЗ
  • Агафонов Константин Васильевич. Генеральный директор ЛЭМЗ, впоследствии генеральный директор НПО СВТ. Впервые обеспечил организацию серийного производства ПЭВМ Агат на мощностях ЛЭМЗ.
  • Суханов Альберт Анатольевич. Зам. нач. отдела АСУТП. Один из инициаторов освоения серийного производства Агата на ЛЭМЗ. Создатель компьютерного центра «Агат» при ЛЭМЗ.
  • Пешков Пётр Иванович. Главный конструктор ПЭВМ Агат-9. Создатель редактора ТОР. Руководитель разработки КПОН-IV под эгидой ЗАО «КРУГ»
  • Голов Александр Анатольевич. Программист. Разработка отладчика «Best Tool Kit», ряда вспомогательных и игровых программ, адаптаций с Apple II под марками «ALV Software», «Nippel».
• НПО СВТ
  • Цыкин Виктор Фёдорович. Руководитель отдела АРМ и ПЭВМ
  • Гафуров Нариман Джиганшович. Разработчик идеологческой и схемотехнической части сетевой ячейки. Базовые драйвера ПЗУ, аналогия раннего Ethernet
  • Широков Денис Александрович. Программист
  • Докин Антон Валерьевич. Программист
  • Машков Александр. Программист. Разработчик полнофункциональной сетевой ДОС
  • Пономарёв Алексей Викторович. Программист. Разработчик ПО сетевой ячейки и модема АМ-1200. Разработчик FD Microdos для запуска игр Apple ][ на дисководе 840Кб
  • Дубинин. Директор КЦ «АГАТ»
  • Щеколдин Михаил. Руководитель МП «Школьный Завод»
  • Тунаев. Руководитель отдела ПО
  • Костюк Сергей. Зам. руководителя отдела
• ЗАО «КРУГ»
  • Вородюхин Василий Михайлович. Генеральный Директор, г. Тында
• Группа разработчиков системы «Школьница» (ВЦ СОАН СССР. Новосибирск)
  • Боровиков Егор В. Программист.
  • Глаголева Наталья Георгиевна. Программист.
  • Звенигородский Геннадий Анатольевич. Руководитель проекта. Автор языка программирования РАПИРА. Скончался в 1984 году.
  • Земцов Павел А. Программист.
  • Налимов Евгений Викторович. Программист. Разработчик известного практически всем программистам Агата текстового редактора «Отладочного комплекса».
  • Цикоза Виталий Аркадьевич. Программист. После смерти Г. А. Звенигородского — главный «мотор» и душа проекта «Школьница». В начале 1990-х работал над проектом «Спрайт-ОС». Погиб в 2006-м году.
• НТЦ «Спрайт»
  • Архангельский Олег Игоревич. Разработчик различных устройств и ПО, выпускаемых НТЦ.
  • Филиппов Андрей Н. Организатор НТЦ, создатель контроллера НГМД 840 К, системы ввода изображения с телекамеры и множества других устройств, выпускаемых НТЦ «Спрайт».
• Другие разработчики (Ленинград)
  • Гнусов Дмитрий. Программист. Разработка программы PICLER.
  • Гриненко Дмитрий. Программист. Разработка текстового редактора WordMaster, адаптация ряда игр.
  • Киселёв Михаил Александрович. Программист. Игровая программа MARS.
  • Новак Николай Иванович. Руководитель учебного класса при ЛИАП, подготовившего множество программистов Агата.
  • Петров Александр. Программист. Адаптация ряда игр: «Alien ambush», «Draw poker», «HORIZON».
  • Петров Геннадий. Программист. Разработка загрузчика «АВАНС», ТЕТРИС 344.
  • Соколов Ярослав Михайлович. Программист. Разработка игры «СПРУТ».
  • Трофимов Александр Владимирович. Программист. Разработка системы программирования Forth.
  • Фролов Сергей Валентинович. Программист. Разработка ряда программ под маркой <FRS>, в том числе: восстановитель и оптимизатор дисков.
• Другие разработчики (Миасс)
  • Алексеев Михаил Николаевич. Программист. Разработка пакета Robotland («Роботландия»).
  • Братусь Михаил Витальевич. Основатель и руководитель фирмы FaMe, выпустившей для Агата ряд игр: LEO, MINE SWEEPER, ROCK STALKER, SUPER TETRIS и др.
• Другие разработчики (Москва)
  • Багашев Юрий. Программист. Разработка ряда программ в том числе графического редактора «MouseGraf», игры TETRIS.
  • Бадер Роман Юрьевич. Программист. Разработка ряда игровых программ, графического редактора «MouseGraf», ряда адаптаций программ с Apple II.
  • Березутский Василий Викторович. Разработчик, программист. Разработка ряда плат расширения и ПО, а также адаптаций игр («BOLO», «Knight Lore») под марками «ALV Software», «Nippel».
  • Малявин Сергей. Программист. Адаптация «Алисы в стране чудес».
  • Самарцев Николай Анатольевич. Программист. Организатор НИМП «ЮСН», разработчик графического редактора «МаркиС».
  • Серков Сергей Владимирович. Разработка BASIC-MASTER, большое число работ связанных с функционированием системы BASIC Агат.
  • Цалиев В. А. Программист. Разработка СПТ «Агат-Автор».
  • Шевкунов Владислав В. Программист. Разработчик СУБД «Эврика», ОС «ONIX». Участник разработки КПОН-IV под эгидой ЗАО «КРУГ»
  • Живулин Виталий Юрьевич. Программист. Разработка титровального комплекса «Виконт».
  • Катаев Петр Владимирович. Программист. Разработка титровального комплекса для студии кабельного ТВ «Телеинформ» ЮВАО на базе АГАТ-7, АГАТ-9.

Литература

• Степанов М. Е. Программирование на языке Бейсик-Агат. — М.: НИИ школ МП РСФСР, 1986. : ил.
• Самолысов В. А. Учебные задания по работе на ПЭВМ «Агат» (для учащихся 9-х классов). — М.: НИИ школ МП РСФСР, 1986. — 56 с. : ил.
• Самолысов В. А. Учебные задания по работе на ПЭВМ «Агат» (для учащихся 10-х классов). — М.: НИИ школ МП РСФСР, 1987. — 84 с. : ил.
• Иоффе А. Ф. Персональные ЭВМ в организационном управлении. — М.: Наука, 1988. — 208 с. : ил.
• Степанов М. Е., Самолысов В. А. Факультативные занятия на ПЭВМ «Агат». — М.: НИИ школ МП РСФСР, 1990. — 352 с. : ил.
• Мымрин М. П. Конструкция, применение, программирование и ремонт ПЭВМ «Агат». — М.: Машиностроение, 1990. — 304 с. : ил.
• Карпиленко Е. В. Основы информатики и вычислительной техники в ПТУ. — М.: Высшая школа, 1991. — 112 с. : ил.
• Статьи в журнале «Микропроцессорные средства и системы»:
  • № 1, 1984 Массовые персональные ЭВМ серии «Агат». А. Ф. Иоффе
  • № 3, 1985 Речевой ввод для персональной ЭВМ «Агат». А. В. Тихонов
  • № 2, 1988 Контроллер локальной сети. Е. Н. Глыбин, С. В. Козаренко, К. М. Левин;
  • № 2, 1988 Оптический многоканальный анализатор на базе ПЭВМ «Агат». В. П. Булатов, А. А. Иоффе, В. А. Лозовский, М. В. Руцков, Ю. М. Айвазян;
  • № 4, 1989 Аналоговый интерфейс ПЭВМ «Агат». В. В. Медведев;
  • № 1, 1990 Система файлового обмена КЕРМИТ для организации межмашинной связи по терминальным линиям. Л. И. Брусиловский, В. В. Скляров;
  • № 1, 1990 Диалоговая инструментально-учебная система программирования. В. Я. Беркуцкий, И. В. Поливаный.
• Статьи в журнале «Информатика и образование»:
  • № 1, 1987 Наш кабинет. Н. Сукичев;
  • № 2, 1987 15-цветовой «Агат». М. Мымрин, А. Иглицкий;
  • № 3, 1987 «Агат» напрокат. Т. Градныш;
  • № 4, 1987 Упражнения по графике ПЭВМ «Агат». 'Н. Антипов, М. Степанов;
  • № 5, 1987 Цветная печать на «Агате». Е. Гопенгауз;
  • № 6, 1987 Рыба или рак? А. Иглицкий, Е. Крылова, В. Луцкий, М. Петров;
  • № 1, 1988 Использование графической системы Шпага при введении основных понятий программирования. Н. Юнерман;
  • № 1, 1988 Нужен ли спецшколе «Агат»? М. Петров;
  • № 2, 1988 «Агат» в образовании: 1983—1987. А. Кривцов;
  • № 2, 1988 Почему низка надёжность техники? Л. Койсина;
  • № 3, 1988 «Агат» в нашей школе. А. Бузин;
  • № 6, 1988 «Здоровье» для школьников. С. Фролов, В. Филатов;
  • № 3, 1989 «Агат» рисует. В. Дементеев;
  • № 3, 1989 Локальная сеть для «Агата». В. Федосеев;
  • № 4, 1989 Доработка КУВТ «Агат» в школьных условиях. М. Алексеев, Т. Алексеева;
  • № 5, 1989 Лица «Агата». В. Беркуцкий, И. Поливаный, С. Щеглов;
  • № 4, 1990 Спасение файлов на «Агате». П. Ходаков;
  • № 6, 1990 Графический планшет. А. Кузнецов;
  • № 1, 1991 Функции пользователя на «Агате». Ю. Коломиец;
  • № 1, 1991 Мы за «Агат». Л. Койсина;
  • № 2, 1991 Семинар Ассоциации учителей информатики. М. Алексеев;
  • № 3, 1991 Пролог-Д на «Агате». М. Алексеев;
  • № 4, 1991 «Путник» на РАПИРЕ. Л. Куст;
  • № 5, 1991 Функциональные возможности ОС локальной сети для ПЭВМ «Агат». Г. Кривошеев, С. Козаренко;
  • № 5, 1991 «Агат»? А. Никитин;
  • № 6, 1991 Грани «Агата». А. Кузнецов;
  • № 6, 1991 Графические возможности диалоговой инструментально-учебной системы программирования. И. Поливаный;
  • № 1, 1992 Новый текстовый редактор для «Агата». Я. Фуфыгин;
  • № 1, 1992 Графика «Агата» — новые возможности. В. Луцкий, В. Шахнович;
  • № 2, 1992 Научно-методический центр «Агат»;
  • № 3, 5, 1992 Дополнительные возможности графики ПЭВМ «Агат». М. Степанов, В. Самолысов;
  • № 3, 1992 Препроцессор интерпретатора языка Бейсик ПЭВМ «Агат». В. Литвинов;
  • № 1, 2, 1993 Такой же, только без крыльев. А. Новиков;
  • № 1, 1993 Использование экранных страниц для активной работы с большими объёмами информации. М. Степанов;
  • № 4, 1993 Звёздочки, дуги и внутренний голос. М. Е. Степанов;
  • № 1, 1994 Программа для просмотра текстовых файлов. В. А. Пасевич;
  • № 2, 1994 Язык BIOBASIC для ПЭВМ «Агат-9». А. Ю. Сопкин;
  • № 3, 1994 Системы счисления. Н. А. Костарева;
  • № 3, 1994 Контроллер «CARD-93» для ПЭВМ «Агат». Н. В. Петрова;
  • № 4, 1994 Клавиатурный тренажёр «Агат-9». С. М. Гончаров;
  • № 6, 1994 Совместим ли soft? С. В. Фролов;
  • № 1, 1998 Ввод контуров рисунков с помощью «Мыши». Н. Акельев;
  • № 2, 1998 Использование памяти ПЭВМ «Агат» для оптимизации программ. Л. Церцек;
  • № 2, 1998 Создание текстовых файлов (баз данных) на ПЭВМ «Агат». Р. Спивак;
  • № 2, 1998 Создание текстовых окон на ПЭВМ «Агат». Г. Тарасова;
  • № 2, 1998 Реализация музыкальных программ на ПЭВМ «Агат». Г. Тарасова.
• Журнал «Бионика и биокибернетика» № 85, 1986. Программные средства для диагностики и классификации с помощью математической модели острых нарушений кровообращения, реализованные на персональном компьютере «Агат». А. В. Гаврилов, Д. Ш. Газизова.
• Журнал «Новые исследования в психологии и возрастной физиологии» № 2(6), 1991. Функциональное состояние организма учащихся старших классов при работе на ПЭВМ «Агат» : (физиол. исслед.). А. Ф. Богданов.
• Журнал «BYTE» Nov, 1984. AGAT: A Soviet Apple II Computer. Leo D. Bores.

Ссылки

• [www.computer-museum.ru/histussr/agat_pc.htm Виртуальный компьютерный музей — Персональная ЭВМ «АГАТ»]
• [deka.ssmu.ru/er/agat/Reading/ Наиболее полный ресурс по ПЭВМ «АГАТ». Схемы, фирменная документация, каталог программ, эмулятор и т. п.]
• [agatemulator.sourceforge.net/ Ещё один эмулятор «Агат»]
• [ershov.iis.nsk.su/archive/eaimage.asp? Архив академика А. П. Ершова] — различные исторические документы:
  • [ershov.iis.nsk.su/archive/eaindex.asp?lang=1&did=7314 Договор о сотрудничестве ВЦ СОАН и НИИВК;]
  • [ershov.iis.nsk.su/archive/eaindex.asp?did=28070 План разработок на 1984—90 гг;]
  • [ershov.iis.nsk.su/archive/eaindex.asp?did=28140 Техническое задание на разработку «Агат-П» (архитектура PC);]
  • [ershov.iis.nsk.su/archive/eaimage.asp?fileid=112122 Акт приёмо-передачи «Школьницы».]
• [www.tis.kz/agat.html Музей вычислительной техники Андрея Кислова — Фотографии ПЭВМ Агат-7, предположительно производства КЭМЗ]
• [www.leningrad.su/museum/show_calc.php?n=278 Коллекция Сергея Фролова — Фотографии ПЭВМ Агат-9 производства ЗЭМЗ]
• [comp.disneyjazz.net/index.html?action=w_podrazdela&id_podrazdel=111&id_soderjanie=113 Фотографии Агат-9]
• [geektimes.ru/post/270096/#habracut АГАТ — плохая копия Apple?]

Отрывок, характеризующий Агат (компьютер)

Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.
Наконец, важнее всего, Алпатыч знал, что в тот самый день, как он приказал старосте собрать подводы для вывоза обоза княжны из Богучарова, поутру была на деревне сходка, на которой положено было не вывозиться и ждать. А между тем время не терпело. Предводитель, в день смерти князя, 15 го августа, настаивал у княжны Марьи на том, чтобы она уехала в тот же день, так как становилось опасно. Он говорил, что после 16 го он не отвечает ни за что. В день же смерти князя он уехал вечером, но обещал приехать на похороны на другой день. Но на другой день он не мог приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и все ценное.
Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, которого старый князь звал Дронушкой.
Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.
Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.
Дрон отвечал, что лошади у этих мужиков в извозе. Алпатыч назвал других мужиков, и у тех лошадей не было, по словам Дрона, одни были под казенными подводами, другие бессильны, у третьих подохли лошади от бескормицы. Лошадей, по мнению Дрона, нельзя было собрать не только под обоз, но и под экипажи.
Алпатыч внимательно посмотрел на Дрона и нахмурился. Как Дрон был образцовым старостой мужиком, так и Алпатыч недаром управлял двадцать лет имениями князя и был образцовым управляющим. Он в высшей степени способен был понимать чутьем потребности и инстинкты народа, с которым имел дело, и потому он был превосходным управляющим. Взглянув на Дрона, он тотчас понял, что ответы Дрона не были выражением мысли Дрона, но выражением того общего настроения богучаровского мира, которым староста уже был захвачен. Но вместе с тем он знал, что нажившийся и ненавидимый миром Дрон должен был колебаться между двумя лагерями – господским и крестьянским. Это колебание он заметил в его взгляде, и потому Алпатыч, нахмурившись, придвинулся к Дрону.
– Ты, Дронушка, слушай! – сказал он. – Ты мне пустого не говори. Его сиятельство князь Андрей Николаич сами мне приказали, чтобы весь народ отправить и с неприятелем не оставаться, и царский на то приказ есть. А кто останется, тот царю изменник. Слышишь?
– Слушаю, – отвечал Дрон, не поднимая глаз.
Алпатыч не удовлетворился этим ответом.
– Эй, Дрон, худо будет! – сказал Алпатыч, покачав головой.
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.
– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.


Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.


Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.
– Дуняша! – прошептала она. – Дуняша! – вскрикнула она диким голосом и, вырвавшись из тишины, побежала к девичьей, навстречу бегущим к ней няне и девушкам.


17 го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром, из своей стоянки Янково, в пятнадцати верстах от Богучарова, поехали кататься верхами – попробовать новую, купленную Ильиным лошадь и разузнать, нет ли в деревнях сена.
Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.
Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
Ростов и не знал и не думал, что эта деревня, в которую он ехал, была именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
Ростов с Ильиным в последний раз выпустили на перегонку лошадей в изволок перед Богучаровым, и Ростов, перегнавший Ильина, первый вскакал в улицу деревни Богучарова.
– Ты вперед взял, – говорил раскрасневшийся Ильин.
– Да, всё вперед, и на лугу вперед, и тут, – отвечал Ростов, поглаживая рукой своего взмылившегося донца.
– А я на французской, ваше сиятельство, – сзади говорил Лаврушка, называя французской свою упряжную клячу, – перегнал бы, да только срамить не хотел.
Они шагом подъехали к амбару, у которого стояла большая толпа мужиков.
Некоторые мужики сняли шапки, некоторые, не снимая шапок, смотрели на подъехавших. Два старые длинные мужика, с сморщенными лицами и редкими бородами, вышли из кабака и с улыбками, качаясь и распевая какую то нескладную песню, подошли к офицерам.
– Молодцы! – сказал, смеясь, Ростов. – Что, сено есть?
– И одинакие какие… – сказал Ильин.
– Развесе…oo…ооо…лая бесе… бесе… – распевали мужики с счастливыми улыбками.
Один мужик вышел из толпы и подошел к Ростову.
– Вы из каких будете? – спросил он.
– Французы, – отвечал, смеючись, Ильин. – Вот и Наполеон сам, – сказал он, указывая на Лаврушку.
– Стало быть, русские будете? – переспросил мужик.
– А много вашей силы тут? – спросил другой небольшой мужик, подходя к ним.
– Много, много, – отвечал Ростов. – Да вы что ж собрались тут? – прибавил он. – Праздник, что ль?
– Старички собрались, по мирскому делу, – отвечал мужик, отходя от него.
В это время по дороге от барского дома показались две женщины и человек в белой шляпе, шедшие к офицерам.
– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица.
– Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и буду в состоянии показать вам свою готовность, – сказал Ростов, вставая. – Извольте ехать, и я отвечаю вам своей честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность, ежели вы мне только позволите конвоировать вас, – и, почтительно поклонившись, как кланяются дамам царской крови, он направился к двери.
Почтительностью своего тона Ростов как будто показывал, что, несмотря на то, что он за счастье бы счел свое знакомство с нею, он не хотел пользоваться случаем ее несчастия для сближения с нею.
Княжна Марья поняла и оценила этот тон.
– Я очень, очень благодарна вам, – сказала ему княжна по французски, – но надеюсь, что все это было только недоразуменье и что никто не виноват в том. – Княжна вдруг заплакала. – Извините меня, – сказала она.
Ростов, нахмурившись, еще раз низко поклонился и вышел из комнаты.


– Ну что, мила? Нет, брат, розовая моя прелесть, и Дуняшей зовут… – Но, взглянув на лицо Ростова, Ильин замолк. Он видел, что его герой и командир находился совсем в другом строе мыслей.
Ростов злобно оглянулся на Ильина и, не отвечая ему, быстрыми шагами направился к деревне.
– Я им покажу, я им задам, разбойникам! – говорил он про себя.
Алпатыч плывущим шагом, чтобы только не бежать, рысью едва догнал Ростова.
– Какое решение изволили принять? – сказал он, догнав его.
Ростов остановился и, сжав кулаки, вдруг грозно подвинулся на Алпатыча.
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.
– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.


Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.


– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.


После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.
В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n'en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.
– Вы никому не делаете милости, – сказала Жюли Друбецкая, собирая и прижимая кучку нащипанной корпии тонкими пальцами, покрытыми кольцами.
Жюли собиралась на другой день уезжать из Москвы и делала прощальный вечер.
– Безухов est ridicule [смешон], но он так добр, так мил. Что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!