Азыркин, Михаил Павлович

Михаил Павлович Азыркин
Дата рождения	29 ноября 1921(1921-11-29)
Место рождения	село Кочетовка, Пензенская губерния, РСФСР
Дата смерти	29 сентября 2002(2002-09-29) (80 лет)
Место смерти	город Инсар, Республика Мордовия, Российская Федерация
Принадлежность	СССР СССР Россия Россия
Род войск	бронетанковые и механизированные войска
Годы службы	1941 - 1946
Звание	младший лейтенант
Часть	Юго-Западный фронт 17-й танковый корпус 134-й отдельный танковый полк
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Михаил Павлович Азыркин (1921—2002) — советский военнослужащий. В Рабоче-крестьянской Красной Армии служил с марта 1941 года по май 1946 года. Воинская специальность — механик-водитель танка. Участник Великой Отечественной войны. Полный кавалер ордена Славы. Воинское звание на момент демобилизации — старшина. С 1965 года младший лейтенант запаса.

Биография

До войны

Михаил Павлович Азыркин родился 29 ноября 1921 года в селе Кочетовка Инсарского уезда Пензенской губернии РСФСР (ныне село Инсарского района Республики Мордовия Российской Федерации) шестым ребёнком в многодетной крестьянской семье Павла Михайловича и Софьи Матвеевны Азыркиных. Мордвин. Окончил шесть классов неполной средней школы в родном селе.

Техникой Михаил Павлович интересовался с детских лет, и со школьной скамьи мечтал стать трактористом. По окончании школы он пошёл работать в колхоз «Красное знамя», но из-за возраста приобрести специальность механизатора ему сразу не удалось. Несколько лет Михаил Павлович трудился в колхозе плугарем. Только в 1940 году он осуществил детскую мечту. После окончания курсов трактористов он начал работать по специальности на Верхнелухменской машинно-тракторной станции.

В ряды Рабоче-крестьянской Красной Армии М. П. Азыркин был призван Инсарским районным военкоматом Мордовской АССР в марте 1941 года. Гражданская профессия Михаила Павловича во многом определила его воинскую специальность. Пройдя курс обучения в танковой школе, он начал срочную службу механиком-водителем танка БТ в танковом полку, дислоцировавшемся на территории Молдавской ССР. С началом Великой Отечественной войны часть, в которой служил Михаил Павлович, вошла в состав Юго-Западного фронта.

От Прута до гор Кавказа

В боях с немецко-фашистскими захватчиками М. П. Азыркин с 22 июня 1941 года. Участвовал в приграничных сражениях в Молдавии, отступал с боями через всю Украину к Днепру. В сентябре 1941 года Михаил Павлович был тяжело ранен и эвакуирован в госпиталь. Перенёс несколько сложных операций, но вернулся в строй. Некоторое время воевал в составе 17-го танкового корпуса. Летом 1942 года во время ожесточённых боёв на Дону вновь был ранен. В конце 1942 года после излечения его направили в 134-й отдельный танковый полк. Зимой — весной 1943 года, сражаясь на Северо-Кавказском и Южном фронтах, М. П. Азыркин в составе своего подразделения освобождал Северный Кавказ и Ростовскую область. Весной 1943 года полк, в котором воевал Михаил Павлович, был выведен в резерв Ставки Верховного Главнокомандующего. До лета 1943 года личный состав полка занимался боевой учёбой в Московском военном округе, в районе Тулы.

К низовьям Днепра

В начале августа 1943 года 134-й отдельный танковый полк вновь вернулся на Южный фронт и вошёл в состав 30-й кавалерийской дивизии 4-го гвардейского кавалерийского корпуса. В ходе Донбасской операции советские войска прорвали оборону противника на десятикилометровом участке фронта, и в образовавшуюся брешь был брошен кавалерийский корпус генерал-лейтенанта Н. Я. Кириченко. В районе Греково-Тимофеевки 134-й отдельный танковый полк подвергся ожесточённой бомбардировке с воздуха. Более 70 вражеских бомбардировщиков стремились остановить продвижение советских танков. Несколько машин было подбито и повреждено. В сложной обстановке механик-водитель танка старший сержант М. П. Азыркин за счёт умелого маневрирования сумел с риском для жизни вывести из под удара боевую машину командира взвода. Преодолевая сопротивление врага, танкисты и кавалеристы вклинились в предполье немецкой обороны на реке Кальмиус. Михаил Павлович участвовал в ожесточённых боях за посёлок Тельманово, где после разгрома врага частями корпуса были захватили крупные склады с боеприпасами, горюче-смазочными материалами и продовольствием, 14 исправных автомашины, 2 бронетранспортёра и около 200 пленных. После взятия Тельманово 134-й отдельный танковый полк наступал на мариупольском направлении. Во время ночной атаки на хутор Заиченко механик-водитель М. П. Азыркин на своём танке смело ворвался в расположение противника и гусеницами раздавил 18 немецких солдат и ещё трёх уничтожил из нагана. За отличие в Донбасской операции Михаил Павлович позднее был награждён своей первой боевой наградой — медалью «За отвагу». До этого момента ему довелось поучаствовать в боях в северной Таврии во время Мелитопольской операции. С выходом частей Южного (с 20 октября 1943 года — 4-го Украинского) фронта к низовьям Днепра 4-й гвардейский кавалерийский корпус был выведен в резерв.

Освобождение Украины

До 19 января 1944 года 30-я кавалерийская дивизия, в состав которой входил 134-й отельный танковый полк, несла охрану побережья Чёрного моря от полуострова Карадай до Перекопа. Затем она присоединилась к основным силам корпуса и принимала участие в Никопольско-Криворожской операции в составе 3-го Украинского фронта. После ликвидации последнего плацдарма немцев на левом берегу Днепра, конногвардейцы генерал-лейтенанта И. А. Плиева включились в Березнеговато-Снигирёвскую операцию. Старший сержант М. П. Азыркин принимал участие в рейде по тылам 6-й армии вермахта, громил её оперативные резервы, в составе своего подразделения освобождал Новый Буг, являвшийся основным опорным пунктом противника в междуречье Ингульца и Ингула.

Логическим продолжением удачно проведённой операции стало последующее наступление войск 3-го Украинского фронта на одесском направлении. Частям 4-го гвардейского казачьего кавалерийского корпуса предстояло идти в очередной прорыв и захватить важный транспортный узел врага — станцию Раздельная. Дорога была тяжёлой: на пути к цели коннице и танкам пришлось преодолевать бездорожье и весеннюю распутицу, форсировать две крупные водные преграды — Тилигул и Большой Куяльник. Исса Александрович Плиев в своих воспоминаниях отмечал:

Сильный ветер давил густой снежной массой, бил в лицо, слепил глаза. Стараясь согреться, казаки спешились. Они шли боком, подавшись вперёд, с трудом сдерживая напор снега и ветра. Шли, сберегая силы коней для атаки Раздельной. Шли на последних запасах физических сил и неистощимой воле. Танки, самоходки, автомашины двигались там, где, казалось, невозможно ни проехать, ни пройти. Их тянули, толкали, подкладывая под колеса и гусеницы брёвна, доски, хворост — всё, что можно, вплоть до телогреек и шинелей. Люди устали до той крайности, когда угрожающе теряется контроль над собой, притупляется чувство восприятия. Человек становится безразличным даже к опасности.

— Плиев И. А. Разгром «армии мстителей»

134-й отдельный танковый полк совместно с 127-м кавалерийским полком действовал в авангарде своей дивизии. Поздним вечером 3 апреля 1944 года под покровом темноты танкисты полковника Н. А. Огнева неожиданной атакой сбили боевое охранение немцев, и преследуя бегущего противника, на его плечах ворвались в восточную часть крупного посёлка Сталино, где заняли мост через Малый Куяльник, обеспечив переправу конницы в западную часть посёлка. Не сбавляя ход, танкисты двинулись к Раздельной и утром 4 апреля атаковали город со стороны Понятовки. Умело маневрируя на поле боя, старший сержант М. П. Азыркин на своём танке первым ворвался в расположение врага и начал давить гусеницами его живую силу и огневые точки. Решительными действиями механик-водитель вызвал панику в стане немев и обратил их в беспорядочное бегство. Преследуя противника, Михаил Павлович повёл свою машину на пути его отхода, тараня по дороге автомашины и повозки с имуществом. Несмотря на то, что был ранен командир танка, старший сержант Азыркин не утратил контроль над боевой обстановкой и самостоятельно принимал по ходу боя грамотные решения. В сражении за Раздельную Михаил Павлович лично раздавил танком 3 станковых пулемёта, 3 миномёта и 6 повозок с боеприпасами. Огнём из пулемётов и гусеницами экипаж танка истребил до 120 немецких солдат и офицеров. За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество приказом от 28 апреля 1944 года старший сержант М. П. Азыркин был награждён орденом Славы 3-й степени (№ 57048).

Взятие частями конно-механизированной группы генерал-лейтенанта Плиева Раздельной имело важное стратегическое значение. Была перерезана железная дорога Одесса — Тирасполь, единственная транспортная коммуникация, связывающая северную и южную части немецкой группы армий «А». В особенно тяжёлом положении оказалась одесская группировка противника, лишившаяся основного пути отступления в Румынию. 10 апреля 1944 года Одесса при непосредственном участии 4-го гвардейского кавалерийского корпуса была освобождена частями Красной Армии. До 13 апреля соединения корпуса громили отступавшие к Днестру немецкие войска, после чего были выведены в резерв, и в конце месяца переброшены на 1-й Белорусский фронт.

Операция «Багратион»

23 июня 1944 года началось крупномасштабное наступление Красной Армии в Белоруссии — операция «Багратион». Конно-механизированная группа 1-го Белорусского фронта, начав наступление в рамках Бобруйской фронтовой операции, к её окончанию вышла на рубеж Птичи и заняла плацдарм на западном берегу реки. В ходе наступления 134-й отдельный танковый полк действовал совместно с 138-м кавалерийским полком в авангарде 30-й кавалерийской дивизии. Танкисты шли впереди боевых порядков конницы и своевременно подавляли огневые точки противника, мешавшие её продвижению. С плацдарма на реке Птичь танкисты и кавалеристы продолжили наступление в рамках Минской операции. 30 июня 1944 года старший сержант М. П. Азыркин принимал участие в освобождении города Слуцка. 1 июля Михаил Павлович на своей боевой машине одним из первых ворвался в село Новый Свержень. Стремительное продвижение танкистов не позволило немцам уничтожить мосты через Неман, благодаря чему основные силы 134-го танкового и 138-го кавалерийского полков беспрепятственно переправились через водную преграду. 2 июля механик-водитель Азыркин умело преодолел заградительный огонь противника и на максимальной скорости ворвался в город Столбцы. Огнём орудия, пулемётов и гусеницами экипаж танка уничтожил 2 противотанковые пушки и до 120 солдат и офицеров вермахта, проложив тем самым дорогу в город другим экипажам и кавалерийским эскадронам. На одном из городских перекрёстков Михаил Павлович в смотровую щель заметил мчавшийся ему наперерез вражеский бронетранспортёр с автоматчиками. Приняв в доли секунды решение, Азыркин взял немецкий БТР на таран.

В июле — августе 1944 года конно-механизированная группа продолжала наступление на барановичско-брестском направлении, неоднократно прорываясь в глубокий оперативный тыл противника, где громила его резервы, окружала и уничтожала крупные немецкие группировки, дезорганизовывала тылы и управление войсками. Всего за время Белорусской стратегической операции танк старшего сержанта М. П. Азыркина прошёл с боями около 1000 километров и принимал участие во всех боевых операциях полка, отработав при этом без единой поломки более двух норм моточасов. «Опытный, отлично знающий своё дело механик-водитель. Бережно относится к своей машине… Храбро, мужественно и умело маневрируя на поле боя, показал подлинное мастерство вождения танка», — так характеризовал Михаила Павловича командир полка полковник Н. А. Огнев. Приказом от 23 августа 1944 года старший сержант М. П. Азыркин был награждён орденом Славы 2-й степени (№ 31831).

Бои в Венгрии

С выходом к Висле и захватом плацдармов на левом берегу реки войска 1-го Белорусского фронта перешли к обороне, и 24 августа 1944 года 4-й гвардейский кавалерийский корпус получил приказ о передислокации на 2-й Украинский фронт, в Румынию, где намечалось новое крупное наступление Красной Армии. 6 октября 1944 года 134-й танковый полк совместно с 127-м кавалерийским полком, действуя в авангарде своей дивизии, мощным ударом прорвал оборону противника у населённого пункта Кемф, и глубоко вклинившись на вражескую территорию, вынудил немецкие и венгерские войска беспорядочно отступить на большом участке фронта. В районе населённого пункта Бихария 11 октября основные силы 30-й кавалерийской дивизии неожиданно были атакованы частями 23-й танковой дивизии вермахта. 24 танка противника при поддержке самоходных артиллерийских установок попытались оттеснить кавалеристов на северо-запад. Дивизионная артиллерия с трудом сдерживала натиск врага, и командир дивизии гвардии полковник Г. И. Рева вынужден был развернуть уже вышедший на северо-западную окраину посёлка Кишмарья 134-й танковый полк. Одним из первых на помощь артиллеристам подоспел танк старшего сержанта Азыркина. Экипаж сходу вступили в бой, но первые выстрелы оказались неудачными: один снаряд прошёл мимо, второй отрикошетил от брони вражеского танка, не причинив ему вреда. В сложившейся ситуации командир экипажа принял решение идти на таран. Механик-водитель смело бросил машину вперёд. От удара мотор немецкого танка заглох, и он остановился, а подоспевшие бойцы артиллерийского расчёта взорвали его гранатами. С подходом основных сил полка, противник поспешно отступил в район Надькереки, оставив на поле боя несколько подбитых и сожжённых машин. 12 октября 1944 года в бою за город Орадеа-Маре старший сержант М. П. Азыркин на своём танке ворвался в расположение врага, и действуя гусеницами, уничтожил 2 противотанковых орудия и 3 станковых пулемёта, мешавших продвижению танков и кавалерии, а также истребил до 50 солдат неприятеля. Противник был деморализован и в панике бежал, бросая оружие.

После взятия Орадеа-Маре 134-й танковый полк начал наступление на северо-запад. 15 октября 1944 года в бою за городок Береттьоуйфалу старший сержант М. П. Азыркин умелым маневрированием дал возможность экипажу подбить два вражеских танка. 19 октября во время штурма города Дебрецен Михаил Павлович со своими боевыми товарищами участвовал в отражении контратак пехоты и танков противника. Успешные действия танкистов на флангах дивизии дали возможность кавалерийским эскадронам продвинуться вперёд и завязать бой на окраине города. 20 октября старший сержант М. П. Азыркин принимал участие в штурме города Ньиредьхаза. Противник оказывал яростное сопротивление. На одном из участков боя продвижению советских солдат мешала установленная на бронетранспортёре малокалиберная зенитная пушка. Механик-водитель Азыркин сумел незаметно подвести свой танк к вражескому орудию и смял его гусеницами.

За отличие в Дебреценской операции 30 октября 1944 года командир полка полковник Н. А. Огнев представил старшего сержанта М. П. Азыркина к высшей степени ордена Славы. Представление командира полка поддержал военный совет 2-го Украинского фронта, и указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года Михаил Павлович был награждён орденом Славы 1-й степени (№ 1605).

Дальнейшая биография

До января 1945 года М. П. Азыркин продолжал воевать в Венгрии. Затем его отозвали с фронта и направили в Камышинское танковое училище. На военной службе Михаил Павлович оставался до мая 1946 года. Демобилизовавшись в звании старшины, М. П. Азыркин вернулся в родное село. До 1947 года работал военруком в школе, затем занимал должность председателя сельского совета. После 1954 года Михаил Павлович трудился продавцом райпо, завхозом в совхозе «Кочетовский». В 1965 году ему было присвоено воинское звание младшего лейтенанта запаса. Последние годы жизни М. П. Азыркин жил в городе Инсаре. Михаил Павлович был последним из живущих в Мордовии полных кавалеров ордена Славы. Он умер 29 сентября 2002 года. Похоронен на кладбище села Кочетовка Инсарского района.

Награды

• Орден Отечественной войны 1-й степени (06.04.1985)
• Орден Славы 1-й степени (24.03.1945)
• Орден Славы 2-й степени (23.08.1944)
• Орден Славы 3-й степени (28.04.1944)
• Медали, в том числе:

Медаль «За отвагу» (04.11.1943)

Медаль «За оборону Кавказа»

Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»

Оценки и мнения

Это — человек большой души, великолепно знающий технику, владеющий искусством вождения танков в любых условиях. Он был любимец экипажа, весельчак и балагур. Был настоящим другом, человеком, никогда не терялся, выходил победителем во многих сложных условиях боевой обстановки

— Бадрей Назмиевич Бикмаев. Разведчик 134-го танкового полка 30-й кавалерийской дивизии. Кавалер орденов Славы 3-й и 2-й степеней.

Документы

• [podvignaroda.mil.ru/ Общедоступный электронный банк документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»]. номера в базе данных:

[www.podvignaroda.ru/?n=1510252494 Орден Отечественной войны 1-й степени (архивный реквизит 1510252494)].

[www.podvignaroda.ru/?n=46543716 Орден Славы 1-й степени (архивный реквизит 46543716)].

[www.podvignaroda.ru/?n=46443228 Ходатайство военного совета 2-го Украинского фронта].

[www.podvignaroda.ru/?n=31280916 Орден Славы 2-й степени (архивный реквизит 31280916)].

[www.podvignaroda.ru/?n=36075575 Орден Славы 3-й степени (архивный реквизит 36075575)].

[www.podvignaroda.ru/?n=18685753 Медаль «За отвагу» (архивный реквизит 18685753)].

Литература

• [www.az-libr.ru/Persons/000/Src/0003/bb50b5ee.shtml Кавалеры ордена Славы трех степеней: Краткий биографический словарь] / Пред. ред. коллегии Д. С. Сухоруков. — М.: Воениздат, 2000. — 703 с. — ISBN 5-203-01883-9.
• Лобода В. Ф. Солдатская слава. Кн. 2. — М.: Военное издательство, 1967. — С. 13-14. — 352 с.
• Солдатские звёзды: очерки о кавалерах ордена Славы / сост.: С. П. Кабаева, В. И. Лопатова, Н. Н. Сластухин. — Саранск: Мордовское книжное издательство, 1975. — С. 9-20. — 198 с.
• Кавалеры Ордена Славы трёх степеней. — Саранск: Мордовское книжное издательство, 1973. — С. 5. — 38 с.
• Я в бой иду за древние шиханы, за Мелеуз, за Агидель и за семью: солдатская энциклопедия / сост. Т. А. Веревкина, Г. Р. Дашкина, Н. С. Исхакова, Н. Н. Рогова. — Мелеуз, 2012. — С. 334-335. — 502 с.
• Плиев И. А. Разгром «армии мстителей». — Орджоникидзе: Северо-осетинское книжное издательство, 1967. — 236 с.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=10913 Азыркин, Михаил Павлович]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Азыркин, Михаил Павлович

– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.