Анастасия Ярославна
Анастасия Ярославна<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Шома Орлаи. Анастасия Ярославна проклинает своего сына Шаламона (1074 г.). (На переднем плане, спиною к зрителю, изображена королева Юдит.)</td></tr> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1046 — 1060 | |||
| Рождение: | ок. 1023 Киев | ||
| Смерть: | между 1074 и 1094 предположительно Адмонт | ||
| Род: | Рюриковичи | ||
| Отец: | Ярослав I Мудрый | ||
| Мать: | Ингегерда | ||
| Супруг: | Андраш I | ||
Анастаси́я (?) Яросла́вна (ок. 1023—1074/1094) — старшая (предположительно) дочь Ярослава Мудрого и Ингигерды Шведской, сестра Анны Ярославны, королевы Франции, и Елизаветы Ярославны, королевы Норвегии. Супруга короля Венгрии Андраша I, королева Венгрии в 1046—1060 годах.
Имя Анастасия не фигурирует ни в русских летописях, ни в венгерских хрониках, где она упоминается как «дочь князя Руси». Оно упомянуто лишь в таком позднем источнике, как «Польская история» Яна Длугоша (XV век), так что имя это можно считать условным.
Содержание
Биография
Около 1038 года она вышла замуж за венгерского герцога Андраша (Андрея), который, спасаясь от преследований со стороны короля Иштвана I, бежал в Киев.
В 1046 году Андраш вместе с Анастасией вернулся в Венгрию, и, захватив престол, стал королём. Королева основала в Венгрии несколько православных монастырей.
В 1053 году Анастасия родила сына, названного Шоломоном (Шаламон). Рождение Шоломона, а позже — его коронация, привели к конфликту между королевской четой и братом короля Белой, который был наследником до рождения ребёнка.
В последние годы Андраша разбил паралич, и Анастасия все больше занималась управлением страной.
В 1060 году Бела поднял восстание против Андраша и в том же году нанёс брату поражение, вскоре после чего тот скончался, и 6 декабря 1060 года Бела стал венгерским королём.
Анастасия с детьми вынуждена была бежать к германскому королю Генриху IV, сестра которого Юдит-Мария была помолвлена с Шоломоном. Генрих распорядился, чтобы они жили в Баварии и оплатил им расходы из королевской казны. Анастасия интриговала за то, чтобы германские войска помогли ей свергнуть Белу и вернуть сыну трон. Уже был начат сбор армии, и испугавшийся Бела был готов вернуть племяннику престол, если тот оставит ему его бывшие владения, но дело решил несчастный случай: в его королевском имении Дёмёш под ним в прямом смысле слова рухнул трон, и Бела получил серьезные травмы и через некоторое время скончался. После смерти Белы в 1063 году германские отряды вторглись в Венгрию, вынудив его сыновей бежать в Польшу.
Новым королём был объявлен Шоломон. В благодарность за помощь, оказанную ей, Анастасия подарила баварскому герцогу Оттону Нортхаймскому «меч Аттилы» — венгерскую королевскую реликвию — который, по преданию, принадлежал предводителю гуннов.
При малолетнем сыне королевством управляла Анастасия, и их положение оставалось шатким, в стране было фактическое двоевластие. Опорой её и короля Шоломона был Генрих IV, а сыновей Белы I Гезу и Ласло поддерживала Польша, а также брат Анастасии киевский князь Изяслав Ярославич, женатый на польской принцессе Гертруде.
Анастасия в это время вторично вышла замуж за немецкого графа Пото. Известно о её разногласиях с сыном. Есть легенда о том, что Анастасия прокляла его за то, что он ставит свои интересы выше государственных и нарушил мирный договор с двоюродными братьями. В 1074 году дело дошло до того, что Шоломон поднял руку на мать. В том же году сыновья Белы I Геза и Ласло свергли Шоломона, который бежал в Германию. Туда же отправилась и Анастасия.
Анастасия умерла не позднее 1094 года, так как в этом году она упоминается уже как умершая. По преданию, она скончалась в монастыре Адмонт или Агмунд, что в Штирии. В ряде устаревших исследований название этого монастыря было принято за её имя, так что королева ошибочно называется в этих работах «Агмунда».
Кроме Шоломона, она родила сына Давида (1053/1055—1094) и, предположительно, дочь Аделаиду (Адельгейду; ок. 1040—1062), ставшую женой чешского князя Вратислава II.[1]
Память
На вершине горы рядом с озером Балатон, у Тиханьской аббатской церкви, в новейшее время сооружен памятник королю Андрашу и его жене. На нём надпись: «Король Андраш I и королева Анастасия — украинская княгиня».
См. также
Напишите отзыв о статье "Анастасия Ярославна"
Примечания
- ↑ «Взял в жены дочь русского князя, которая родила ему Соломона и Давида…» Dubnická kronika
Литература
- Штернберг Я. Т. Анастасия Ярославна, королева Венгрии // Вопросы истории. 1984. № 10. С. 180—184
- Назаренко А. В. Западноевропейские источники // Древняя Русь в свете зарубежных источников / Под ред. Е. А. Мельниковой. М., 1999. С. 350—352
- Юрасов М. К. Русско-венгерские отношения второй трети XI в. // Мир истории. 2002. № 3
- Карпов А. Ю. [www.portal-slovo.ru/history/35770.php Анастасия Ярославна.]
Отрывок, характеризующий Анастасия Ярославна
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
Наполеон с своей уверенностью в том, что не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что ему пришло в голову, написал Кутузову слова, первые пришедшие ему в голову и не имеющие никакого смысла. Он писал:
«Monsieur le prince Koutouzov, – писал он, – j'envoie pres de vous un de mes aides de camps generaux pour vous entretenir de plusieurs objets interessants. Je desire que Votre Altesse ajoute foi a ce qu'il lui dira, surtout lorsqu'il exprimera les sentiments d'estime et de particuliere consideration que j'ai depuis longtemps pour sa personne… Cette lettre n'etant a autre fin, je prie Dieu, Monsieur le prince Koutouzov, qu'il vous ait en sa sainte et digne garde,
Moscou, le 3 Octobre, 1812. Signe:
Napoleon».
[Князь Кутузов, посылаю к вам одного из моих генерал адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда, станет выражать вам чувствования уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени. Засим молю бога о сохранении вас под своим священным кровом.
Москва, 3 октября, 1812.
Наполеон. ]
«Je serais maudit par la posterite si l'on me regardait comme le premier moteur d'un accommodement quelconque. Tel est l'esprit actuel de ma nation», [Я бы был проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки; такова воля нашего народа. ] – отвечал Кутузов и продолжал употреблять все свои силы на то, чтобы удерживать войска от наступления.
В месяц грабежа французского войска в Москве и спокойной стоянки русского войска под Тарутиным совершилось изменение в отношении силы обоих войск (духа и численности), вследствие которого преимущество силы оказалось на стороне русских. Несмотря на то, что положение французского войска и его численность были неизвестны русским, как скоро изменилось отношение, необходимость наступления тотчас же выразилась в бесчисленном количестве признаков. Признаками этими были: и присылка Лористона, и изобилие провианта в Тарутине, и сведения, приходившие со всех сторон о бездействии и беспорядке французов, и комплектование наших полков рекрутами, и хорошая погода, и продолжительный отдых русских солдат, и обыкновенно возникающее в войсках вследствие отдыха нетерпение исполнять то дело, для которого все собраны, и любопытство о том, что делалось во французской армии, так давно потерянной из виду, и смелость, с которою теперь шныряли русские аванпосты около стоявших в Тарутине французов, и известия о легких победах над французами мужиков и партизанов, и зависть, возбуждаемая этим, и чувство мести, лежавшее в душе каждого человека до тех пор, пока французы были в Москве, и (главное) неясное, но возникшее в душе каждого солдата сознание того, что отношение силы изменилось теперь и преимущество находится на нашей стороне. Существенное отношение сил изменилось, и наступление стало необходимым. И тотчас же, так же верно, как начинают бить и играть в часах куранты, когда стрелка совершила полный круг, в высших сферах, соответственно существенному изменению сил, отразилось усиленное движение, шипение и игра курантов.
Русская армия управлялась Кутузовым с его штабом и государем из Петербурга. В Петербурге, еще до получения известия об оставлении Москвы, был составлен подробный план всей войны и прислан Кутузову для руководства. Несмотря на то, что план этот был составлен в предположении того, что Москва еще в наших руках, план этот был одобрен штабом и принят к исполнению. Кутузов писал только, что дальние диверсии всегда трудно исполнимы. И для разрешения встречавшихся трудностей присылались новые наставления и лица, долженствовавшие следить за его действиями и доносить о них.
Кроме того, теперь в русской армии преобразовался весь штаб. Замещались места убитого Багратиона и обиженного, удалившегося Барклая. Весьма серьезно обдумывали, что будет лучше: А. поместить на место Б., а Б. на место Д., или, напротив, Д. на место А. и т. д., как будто что нибудь, кроме удовольствия А. и Б., могло зависеть от этого.
В штабе армии, по случаю враждебности Кутузова с своим начальником штаба, Бенигсеном, и присутствия доверенных лиц государя и этих перемещений, шла более, чем обыкновенно, сложная игра партий: А. подкапывался под Б., Д. под С. и т. д., во всех возможных перемещениях и сочетаниях. При всех этих подкапываниях предметом интриг большей частью было то военное дело, которым думали руководить все эти люди; но это военное дело шло независимо от них, именно так, как оно должно было идти, то есть никогда не совпадая с тем, что придумывали люди, а вытекая из сущности отношения масс. Все эти придумыванья, скрещиваясь, перепутываясь, представляли в высших сферах только верное отражение того, что должно было совершиться.
