Андраш I

Андраш I I. András<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Бюст Андраша I в Национальном Мемориальном парке в Опустасере.</td></tr>
король Венгрии
1046 — 1060
Предшественник:	Пётр Орсеоло
Преемник:	Бела I
Рождение:	ок. 1015
Смерть:	1060(1060) Зирц, Королевство Венгрия
Место погребения:	аббатство Тихань, Венгрия
Род:	Арпады
Отец:	Вазул (Василий) Венгерский
Супруга:	Анастасия Ярославна
Дети:	1. Дьёрдь 2. Аделаида Венгерская 3. Шаламон 4. Давид

А́ндраш I Бе́лый, или Като́лик (венг. I. András Fehér, I. Endre; ок. 1015 — декабрь 1060, Зирц) — король Венгрии из династии Арпадов. Проведя пятнадцать лет в изгнании, он взошел на престол во время крупного восстания венгров-язычников. Укрепил позиции христианства в Венгрии и успешно отстоял её независимость от Священной Римской империи. Пытался обеспечить передачу престола своему сыну Шоломону, в результате чего вступил в конфликт с братом Белой. В 1060 году Бела сверг Андраша. Во время решающей битвы Андраш получил тяжелые раны и умер до коронации своего брата.

Ранние годы

Детство (ок. 1015 — 1031)

Средневековые источники дают противоречивые сведения о родителях Андраша и его двух братьев, Левенте и Белы. К примеру, «Хроника Загреба» и «Жизнеописание Святого Герарда» указывают, что их отцом был Вазул (Василий), внук Такшоня, Великого князя венгерского. Согласно другим хроникам, три князя были сыновьями брата Вазула, Ласло Лысого. Современные историки отвергают последнюю версию и соглашаются с тем, что Андраш и его братья были сыновьями Вазула. Illuminated Chronicle и другие средневековые источники пишут об отношениях Вазула с «некой девушкой» из рода Татонь, которая родила ему сыновей, хотя брак оформлен не был. По словам историка Дьюлы Кристо, Андраш был вторым среди трёх сыновей Вазула. Он пишет, что Андраш родился около 1015 года.

В изгнании (1031—1046)

Согласно средневековым хроникам, Вазул был ослеплен в царствование своего двоюродного брата, короля Иштвана I — первого христианского правителя Венгрии — после смерти в 1031 году его единственного сына Эмерика. Annales Altahenses пишет, что король приказал изувечить Вазула как главного претендента на престол, чтобы обеспечить мирное наследование власти своим племянником Петром Орсеоло. Тот же источник добавляет, что после этого Иштван I изгнал троих сыновей Вазула из страны. Согласно другим данным, король желал спасти жизни молодых князей от своих врагов при королевском дворе и поэтому организовал их срочный отъезд из Венгрии.

Его собственный сын умер при жизни отца, и, не имея других сыновей, Иштван приблизил и назначил своим наследником племянника Петра Орсеоло. Его родственник [Вазул] не согласился с этим; будучи ослепленным по приказу Иштвана, он, хоть и был достойнее престола, отправил своих юных сыновей в изгнание. - Annales Altahenses

Изгнанные из Венгрии Андраш и его братья обосновались при дворе герцога Ольдржиха Богемского . Здесь они встретили короля Мешко II, которого также приняли в Богемии после изгнания из Польши. В 1032 году польский монарх вернул себе корону при помощи чешского войска. Андраш, Бела и Левенте, «жившие в бедности», в Богемии, отправились вслед за Мешко II в Польшу, где их приняли их «с лаской и с честью». После младший из братьев, Бела, женился на Риксе, дочери Мешко II, Андраш и Левенте решили покинуть Польшу, поскольку они «чувствовали, что они будут жить в Польше в тени своего брата» .

Венгерские хроники сохранили историю, полную сказочных и анахроничных деталей последующих скитаний двух братьев. Так, они рассказывают, что Андраш и Левенте были захвачены в плен половцами (куманами) , но последние переселились в Европу только в 1050-е годы. Столкнувшись с многими трудностями, Андраш и Левенте в конце 1030-х годов нашли приют при дворе Ярослава Мудрого, великого князя Киевского. Великий князь выдал за Андраша свою дочь Анастасию. Кристо пишет, что Андраш, до того времени остававшийся язычником, по случаю свадьбы был крещен.

Получив разрешение от [польского монарха, Андраш и Левенте] оставили своего брата Белу и отбыли к королю Лодомерии, который не принял их. Поскольку у них не было, где преклонить голову, они пошли оттуда к [половцам]. Те посчитали их разведчиками, которые пришли высмотреть их землю, и если бы пленный венгр не узнал их, половцы, конечно, расправились бы с братьями, но вместо этого они держали их в плену в течение некоторого времени. Затем они отправились оттуда в Россию. - Illuminated Chronicle

Возвращение в Венгрию (1046)

К этому же времени король Пётр Орсеоло, сменивший Иштвана I на престоле в 1038 году, оттолкнул от себя многих представителей знати и духовенства, особенно когда в 1045 году он торжественно признал сюзеренитет императора Священной Римской империи Генриха III. В соответствии с Illuminated Chronicle, недовольные вельможи, «видя страдания своего народа», собрались в Чанаде и решили послать гонцов к Андрашу и Левенте в Киев, чтобы убедить их вернуться в Венгрию. Опасаясь, что это ловушка, братья согласились вернуться на родину, только когда отправленный ими гонец подтвердил, что венгры готовы к восстанию против короля. К тому времени, когда братья решили вернуться, в Венгрии вспыхнуло языческое восстание Ваты. Андраш и Левенте встретились с мятежниками в Абауйваре. Хроники рассказывают, что язычники призвали князей «позволить всему народу жить по языческим обрядам, убить епископов и духовенство, уничтожить церкви, сбросить с себя христианскую веру и поклоняться идолам». Братья согласились выполнить эти требования в случае успеха восстания, поскольку в противном случае "они не стали бы бороться за них против короля Петра.

В Annales Altahenses указано, что Андраш «жестоко свирепствовал против паствы Святой Церкви». Тем не менее, епископ Герард Венгерский и четверо других прелатов были готовы присоединиться к нему, но язычники захватили и убили троих из них (включая Герарда) в Буде. Король Пётр решил бежать из Венгрии в Австрию. Однако посланники Андраша обманом заставили его вернуться, не достигнув границы, пленили его и ослепили.

Король Венгрии

Коронация (1046)

Большинство венгерской знати и духовенства выступали против восстановления язычества. Поэтому они предпочли набожного христианина Андраша его брату-язычнику Левенте, хотя (по данным Кристо и Штайнхюбеля) именно последний был старшим из трех сыновей Вазула. Венгерские летописи пишут, что Левенте, умерший вскоре после успеха восстания, не возражал против восшествия брата на престол. В итоге трое епископов, оставшихся в живых после восстания, короновали Андраша в Секешфехерваре осенью 1046 года или в 1047 году. Андраш I вскоре после этого разорвал связи со своими сторонниками-язычниками, восстановил христианство и объявил языческие обряды вне закона. Согласно Коштольнику, прозвища Андраша I — Белый и Католик — связаны именно с этими событиями.

После того, как были побеждены все враги, герцог Андраш получил королевскую корону в Секешфехерваре. Не более трех епископов, бежавших от большой резни христиан, провели церемонию коронации в лето господне 1047-е. Он провозгласил перед всем своим народом, что под страхом смерти они должны отбросить те языческие обряды, которые раньше были разрешены им, и что они должны вернуться к истинной вере Христовой и жить во всем в соответствии с законом, который им дал король Иштван I. - Illuminated Chronicle

Войны со Священной Римской империей (1046—1053)

Герман Райхенау рассказывает, что Андраш «отправил посланников со скромными дарами» к императору Генриху III, предложив ему «ежегодную дань и верную службу», если император признает его королём венгров. Андраш I также уговорил в 1048 году своего брата Белу вернуться из Польши в Венгрию, а также передал ему в управление в качестве герцога треть королевства. Во владения Белы вошли две области, сосредоточенные вокруг Нитры и Бихарии.

Первые столкновения на границе между Венгрией и Священной Римской империей произошли в 1050 году. В августе 1051 года император Генрих III вторгся на территорию Венгрии, но Андраш и Бела успешно применили тактику «выжженной земли» и заставили имперские войска отступить.

Андраш инициировал новые мирные переговоры с императором и обещал платить ежегодную дань, но его предложения были отклонены. Следующим летом император вернулся в Венгрию и осадил Пресбург. Жотмунд, «самый искусный пловец», потопил имперские осадные корабли. После того, как папа Лев IX вынудил стороны перейти к мирным переговорам, по результатам которых Генрих III снял осаду и покинул Венгрию. Андраш I вскоре отказался выполнять свои обещания, сделанные под принуждением, и даже вступил в союз с Конрадом Баварским, известным противником императора.

Поскольку Андраш, король венгров, все меньше и меньше был склонен отправлять послов и давать обещания, касающиеся мирного договора, [император] осадил крепость Пресбург с применением различных осадных машин. Бог, однако, помогал осажденным, и император никак не мог захватить его. Между тем Его Святейшество папа Лев вмешался и по просьбе Андраша способствовал заключению мира, призвав императора снять осаду. Император во всех своих поступках следовал договору, в то время как Андраш, напротив, был менее послушен его совету, он был зол и издевался над Святым Престолом. - Герман Рейхенау: Chronicle

Династический кризис и смерть (1053—1060)

В 1053 году королева Анастасия родила Андрашу сына, названного Шоломоном. Андраш I попытался обеспечить наследственные права сына на престол, хотя ради этого пришлось бы вступить в конфликт с братом Белой, имевшим больше прав на трон в соответствии с традиционным принципом старшинства. Однако отношения братьев не ухудшились сразу после рождения Шоломона. Так, запись об основании Андрашем I бенедиктинского аббатства Тихань в 1055 году перечисляет герцога Белу среди участником церемонии закладки фундамента. Андраш I также основал лавру для православных отшельников в Тихани и православный монастырь близ Вишеграда. Вскоре Андраш I перенес инсульт, который парализовал его. В попытке укрепить претензии своего сына на престол, он осенью 1057 года признал его наследником и планировал короновать Шоломона. Кроме того, Андраш в сентябре 1058 года организовал помолвку сына с Юдит — дочерью покойного императора Генриха III и сестрой нового немецкого монарха, Генриха IV. После этого, в соответствии с данными большинства венгерских хроник, король пригласил Белу на встречу и предложил выбрать между короной и мечом, которые были символами королевства и герцогства соответственно. Бела был заранее проинформирован, что если он выберет корону, то будет убит телохранителями Андраша, и поэтому выбрал меч. Однако Бела на самом деле не собирался отказываться от своих притязаний на престол и бежал в Польшу, рассчитывая на помощь герцога Болеслава II. При его поддержке Бела вернулся в Венгрию во главе польских войск. С другой стороны, вдовствующая императрица Агнесса, правившая Священной Римской империей от имени своего несовершеннолетнего сына Генриха IV, отправила баварские, чешские и саксонские войска в помощь Андрашу.

Решающая битва развернулась на равнине к востоку от реки Тиса. Андраш I был ранен и проиграл сражение. Он попытался бежать в Священную Римскую империю, но солдаты его брата настигли его отряд у Мошонмадьяровара. Согласно Annals of Niederaltaich, его шатер был затоптан лошадьми на поле боя, а смертельно раненый Андраш I был перевезен сторонниками Белы в Зирц, где «он лечился с пренебрежением».

Андраш I умер в королевском поместье в Зирце прежде, чем его брат 6 декабря 1060 года был коронован. Андраш I был похоронен в склепе церкви аббатства Тихань. Захоронение было обнаружено в 1891 году. Это единственное сохранившееся королевское захоронение дотурецкого периода в Венгрии.

Семья

Супруга Андраша I, Анастасия, была дочерью великого князя Киевского Ярослава Мудрого и его жены, Ингегерды (дочери короля Олафа Шведского). Андраш женился на Анастасии примерно в 1038 году. Их первый ребенок, Аделаида, родился около 1040 года. Она стала женой Вратислава II — герцога, а с 1085 года короля Чехии. Первый сын Андраша, Шоломон, родился в 1053 году, а второй — Давид — несколько лет спустя. Так как ни Шоломон, ни Давид не оставили наследников, по мужской линии род Андраша вымер к концу XI века.

Король Шоломон и Давид, его брат, не имели детей, и семя короля Андраша погибло вместе с ними. Мы считаем, что это было волей Господа, ибо во время своего первого возвращения с Левенте, его братом, в Венгрию, Андраш с целью получения короны дозволил язычникам убить святого Герарда и многих христиан. Illuminated Chronicle

Средневековые хроники пишут, что у Андраша был еще один сын, названный Дьёрдем и рожденный от наложницы из села Пилисмарот. По другой версии, его матерью могла быть некая киевлянка, с которой Андраш имел связь до свадьбы с Анастасией. С именем Дьёрдя также связана не вполне доказанная теория, что в 1055 году он уехал в Шотландию и стал основателем клана Драммонд.

Такшонь

половецкая княжна*

Геза

Михаил

болгарская княжна**

Иштван I Святой

женщина из рода Татонь

Вазул

Ласло Лысый

наложница

Андраш I

Анастасия Ярославна

Левенте

Бела I

короли Венгрии (с 1074)

Дьёрдь

Аделаида Венгерская

Вратислав II

Шоломон

Юдит Немецкая

Давид

*Хазарская, печенежская или булгарская княжна.
**Дьерффи пишет, что она, возможно, была из болгарской династии Комитопули.

См. также

• Корона Константина IX Мономаха — корона, присланная Андрашу византийским императором Константином IX Мономахом для его коронации.

Литература

• «Herman of Reichenau, Chronicle» (2008). In Robinson, I. S. Eleventh-Century Germany: The Swabian Chronicles. Manchaster University Press. pp. 58-98. ISBN 978-0-7190-7734-0.
• Simon of Kéza: The Deeds of the Hungarians (1999). CEU Press. ISBN 963-9116-31-9.
• The Hungarian Illuminated Chronicle: Chronica de Gestis Hungarorum (1970). Corvina, Taplinger Publishing. ISBN 0-8008-4015-1.
• «The Laws of King Ladislas I (1077—1095): Book Three». In The Laws of the Medieval Kingdom of Hungary, 1000—1301 (1999). Charles Schlacks, Jr. Publishers. pp. 15-22. ISBN 1-884445-29-2, ISBN 88445-29-2 (ошибоч.).
• Slovak History: Chronology & Lexicon. — Bolchazy-Carducci Publishers, Slovenské Pedegogické Nakladatel'stvo, 2002.
• The kingdom of Hungary // Christianization and the Rise of Christian Monarchy: Scandinavia, Central Europe and Rus', c.900-1200. — Cambridge University Press, 2007. — P. 319–368. — ISBN 978-0-521-87616-2.
• Engel Pál. The Realm of St Stephen: A History of Medieval Hungary, 895–1526. — I.B. Tauris Publishers, 2001.
• Györffy György. King Saint Stephen of Hungary. — Atlantic Research and Publications, 1994.
•  (венг.) Györffy György. István király és műve [=King Stephen and his Work]. — Balassi Kiadó, 2000.
• Kontler László. Millennium in Central Europe: A History of Hungary. — Atlantisz Publishing House, 1999.
• Kosztolnyik Z. J. Five Eleventh Century Hungarian Kings: Their Policies and their Relations with Rome. — Columbia University Press, 1981. — ISBN 0-914710-73-7.
•  (венг.) Az Árpád-ház uralkodói [=Rulers of the House of Árpád]. — I.P.C. Könyvek, 1996. — ISBN 963-7930-973.
•  (венг.) Kristó Gyula. Az államalapítás korának írott forrásai [=Written Sources of the Ages of the Foundation of the State]. — Szegedi Középkorász Műhely, 1999. — ISBN 963-482-393-9.
• Robinson I. S. Henry IV of Germany, 1056–1106. — Cambridge University Press, 1999. — ISBN 0-521-54590-0.
• Steinhübel Ján. The Duchy of Nitra // Slovakia in History. — Cambridge University Press, 2011. — P. 15–29. — ISBN 978-0-521-80253-6.
•  (венг.) Wertner Mór. Az Árpádok családi története [=Family History of the Árpáds]. — Szabó Ferencz N.-eleméri plébános & Pleitz Fer. Pál Könyvnyomdája, 1892.

Отрывок, характеризующий Андраш I

– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?