Анна Петровна

Эта статья — о дочери Петра I и Екатерины I. О дочери Екатерины II см. Анна Петровна (дочь Екатерины II).

Анна Петровна<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Герцогиня Гольштейн-Готторпская
21 мая 1725 года — 10 февраля 1728 года
Предшественник:	Гедвига София Шведская
Преемник:	должность упразднена
Великая княжна
Вероисповедание:	Православие
Рождение:	27 января (7 февраля) 1708(1708-02-07) Москва, Российская империя
Смерть:	4 мая (15 мая) 1728(1728-05-15) (20 лет) Киль, Гольштейн-Глюкштадт, Священная Римская империя
Место погребения:	Петропавловский собор, Санкт-Петербург
Род:	по рождению Романовы, по мужу Гольштейн-Готторпы
Отец:	Пётр I
Мать:	Екатерина I
Супруг:	Карл Фридрих
Дети:	Карл Петер Ульрих
Награды:

А́нна Петро́вна (27 января (7 февраля) 1708 — 4 (15) мая 1728) — цесаревна, четвёртый ребёнок Петра I и второй ребёнок его и Екатерины I.

Биография

При рождении Анны, её мать Екатерина I была ещё любовницей Петра I, а законной женой она стала только через 3 года. 5 (16) января 1708 года Пётр составил записку-завещание в отношении Екатерины и её дочери, правда, не отличавшуюся особой щедростью: в случае своей гибели велел дать «Катерине Василевской и с девочкою» три тысячи рублей.

Девочка получила то же самое родовое имя «Анна», как и её законная кузина, дочь Ивана V Анна Иоанновна.

Объявлена «царевной» 6 (17) марта 1711 года и «цесаревной» 23 декабря 1721 (3 января 1722) года.

Анна Петровна была очень способной ученицей, много читала, в совершенстве изучила четыре иностранных языка.

В Санкт-Петербурге в собственность Анны с 1711 года, по случаю официально провозглашения её царевной, был отдан участок, простиравшийся вдоль Фонтанки от нынешнего дома 28 и почти до Аничкова моста, а к востоку — до старой московской дороги., а также в 1700—1710 годах построена усадьба Анненгоф.

Благодаря хлопотам Бассевича 23 ноября (4 декабря) 1724 года Карл Фридрих Шлезвиг-Гольштейн-Готторпский подписал контракт на супружество с Анной Петровной. Есть сведения, что Пётр Великий, очень любивший Анну, хотел ей передать российский престол. Бракосочетание герцога с Анной Петровной совершилось уже при Екатерине I — 21 мая (1 июня) 1725 года, в Троицкой церкви на Петербургской стороне. Вскоре Карл-Фридрих был сделан членом вновь учрежденного Верховного тайного совета и вообще стал пользоваться большим влиянием.

Положение его изменилось после смерти Екатерины, когда власть почти всецело перешла в руки Меншикова, вознамерившегося женить Петра II на своей дочери. Меншиков поссорился с герцогом Голштинским, супругу которого не желала видеть на престоле противная Петру II партия, и добился того, что Карл-Фридрих и его супруга Анна Петровна оставили Петербург 25 июля (5 августа) 1727 года и уехали в Гольштейн.

10 (21) февраля 1728 года в Киле Анна родила сына Карла Петера Ульриха (впоследствии ставшего российским императором Петром III) и через три месяца скончалась в двадцатилетнем возрасте, из-за собственной оплошности простудившись во время фейерверка по случаю крестин наследника. Перед смертью она изъявила желание быть похороненной в Петербурге, в Петропавловском соборе, рядом с могилой отца, что и было исполнено 12 (23) ноября 1728 года.

Для своего времени Анна была вполне образованной девушкой, прекрасно говорила на четырёх иностранных языках: на французском, немецком, итальянском и шведском. Известно также, что Анна Петровна очень любила детей и, как и её сестра Елизавета, отличалась привязанностью к своему племяннику Петру (сыну Алексея Петровича), остававшемуся в тени в царствование Екатерины I.

Память

В её честь в 1735 году супруг учредил Орден Святой Анны, ставший при императоре Павле в 1797 году государственной наградой Российской империи.

Литература

• Анна Петровна // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• С. Тр. Анна Петровна (дочь Петра I) // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• Федорченко В. М. Дом Романовых. М., 2005.

Ссылки

• [memoirs.ru/texts/Opisanie_SO39T8.htm Описание о браке между её высочеством Анною Петровною цесаревною Всероссийскою и его королевским высочеством Карлом Фридрихом герцогом Голштейноготторпским / Изд. 2-е // Сын отечества, 1839. — Т. 8. — Отд. 3. — С. 265—272.]
• [memoirs.ru/texts/PkMas_RA68.htm Письма к П. И. Машкову / Сообщ. М. Л. Боде // Русский архив, 1868. — Изд. 2-е. — М., 1869. — Стб. 1861—1863.]

Отрывок, характеризующий Анна Петровна

– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.