Берлаг

Берла́г (Берегово́й исправи́тельно-трудовой ла́герь) — особый лагерь № 5 МВД СССР, действовавший в структуре ГУ СДС «Дальстрой» в 1948—1954 годах.

28 февраля 1948 года приказом МВД СССР № 00219 был организован Особый лагерь № 5 — «Береговой», Берлаг, подчинённый приказом МВД от 29 апреля 1948 года № 00469 «Дальстрою». Берлаг не входил в систему Севвостлага и в оперативном отношении первоначально подчинялся ГУЛАГу и «Дальстрою», а в сентябре 1949 года был полностью переподчинён Управлению исправительно-трудовых лагерей «Дальстроя».

Берлаг входил в систему особых лагерей, организованную на основе постановления Совета Министров СССР № 416—159 от 21 февраля 1948 года «Об организации лагерей МВД со строгим режимом для содержания особо опасных государственных преступников» — осуждённых шпионов, диверсантов, террористов, троцкистов, меньшевиков, эсеров, анархистов, националистов, белоэмигрантов и участников других антисоветских организаций, а также для содержания лиц, представляющих опасность по своим антисоветским связям и вражеской деятельности.

Охрану лагерных подразделений несла 86-я конвойная дивизия, позднее переименованная в 17-й отдел военизированной охраны ГУЛАГа МВД СССР.

26 августа 1948 года была утверждена дислокация 15 лагерных подразделений Берлага, в том числе 20 лагпунктов и центральной больницы. Управление Берлага изначально располагалось в пос. Пёстрая Дресва (устье р. Вилиги, территория современного Омсукчанского района Магаданской области), а позднее было переведено в г. Магадан, в то время как его лагерные подразделения преимущественно сосредотачивались в центральной части территории «Дальстроя».

На 1 января 1949 года в управлении Берлага были образованы 13 лагерных отделений, отдельный лагпункт при Оротуканском заводе горного оборудования и центральная больница в пос. Хета. В соответствии с приказом МВД СССР от 8 июля 1949 г. количество лагерных отделений Берлага увеличивалось до 19, а лагпунктов — до 26. Все они были расположены в пяти горнопромышленных управлениях «Дальстроя»: в Индигирском — одно лаготделение (горнорудный комбинат «Аляскитовый» — вольфрам), в Северном — четыре (Утинский золоторудный комбинат, Эльгенский и Аркагалинский угольные районы, Оротуканский завод горного оборудования, прииски имени Горького и «Спокойный»), в Юго-Западном — пять (горнорудные комбинаты имени Лазо и «Каньон», прииск «Днепровский»), в Тенькинском — шесть (рудники «Хениканджа», имени Белова, обогатительная фабрика имени Берия, комбинат № 1 «Бутугычаг», фабрика имени Чапаева), в Западном — одно (прииск «Челбанья»), а также два лаготделения в г. Магадане, причем одно транзитно-пересыльное. Заключённые добывали золото, уголь, олово, кобальт, вольфрам, работали на горнообогатительных комбинатах и выполняли строительные работы.

Укомплектация Берлага производилась как «особо опасными государственными преступниками»-заключёнными из Северо-Восточных исправительно-трудовых лагерей (Севвостлага — УСВИТЛа), так и привозимыми с «материка» по специальным нарядам ГУЛАГа. В начале 1949 года общее число заключённых Берлага насчитывало 15 570 человек, среди которых находилось 2165 женщин. 4800 мужчин и 1061 женщина были осуждены по статье «контрреволюционная деятельность». К концу 1949 года контингент лагеря возрос до 23 906 человек, включая 4098 женщин.

Максимальное единовременное количество заключённых достигло в 1952 году 31 500 человек.

Согласно Постановлению СМ СССР от 18 марта 1953 г. № 832-370сс ГУ СДС «Дальстрой» было передано в Министерство металлургической промышленности СССР, его лагерные подразделения — ГУЛАГу Министерства Юстиции СССР, а Береговой лагерь перешёл в подчинение Главного тюремного управления МВД СССР.

В 1954 году особые лагеря были преобразованы в ИТЛ, режим и контингент которых не отличался от остальных мест лишения свободы. С февраля 1954 года и вплоть до своего закрытия в июне 1954 года Берлаг был подчинён ГУЛАГу МВД СССР. Тогда же все лагерные подразделения Берлага были переданы Управлению Северо-Восточных исправительно-трудовых лагерей (УСВИТЛ).

Начальники

• полковник П. С. Бондаренко, с 27 апреля 1948 по 4 апреля 1950
• майор Я. С. Голубев (упоминается как и. о. 28.6.1949, 24.9.1949, 1.3.1952, 28.7.1952)
• полковник А. Ф. Васильев, с 4 апреля 1950 по 25 июня 1954 (упоминается как и. о. 31.12.1949)

Заместители начальника

• подполковник А. М. Муромцев, с 29 апреля 1948 — ?
• капитан Я. С. Голубев, с 2 июня 1948 — ?

Ссылки

• [www.memo.ru/history/NKVD/GULAG/r3/r3-34.htm Берлаг, Особый лагерь № 5]

Примечания и ссылки

Лагеря ГУЛаг  

</tr>

Отрывок, характеризующий Берлаг

– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.
Пьер сунулся к флигелю, но жар был так силен, что он невольна описал дугу вокруг флигеля и очутился подле большого дома, который еще горел только с одной стороны с крыши и около которого кишела толпа французов. Пьер сначала не понял, что делали эти французы, таскавшие что то; но, увидав перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отнимая у него лисью шубу, Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавливаться на этой мысли.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих светлеющих облаков дыма с блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато золотого, перебирающегося по стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров. Действие это было в особенности сильно на Пьера, потому что Пьер вдруг при виде этого пожара почувствовал себя освобожденным от тяготивших его мыслей. Он чувствовал себя молодым, веселым, ловким и решительным. Он обежал флигелек со стороны дома и хотел уже бежать в ту часть его, которая еще стояла, когда над самой головой его послышался крик нескольких голосов и вслед за тем треск и звон чего то тяжелого, упавшего подле него.
Пьер оглянулся и увидал в окнах дома французов, выкинувших ящик комода, наполненный какими то металлическими вещами. Другие французские солдаты, стоявшие внизу, подошли к ящику.
– Eh bien, qu'est ce qu'il veut celui la, [Этому что еще надо,] – крикнул один из французов на Пьера.
– Un enfant dans cette maison. N'avez vous pas vu un enfant? [Ребенка в этом доме. Не видали ли вы ребенка?] – сказал Пьер.
– Tiens, qu'est ce qu'il chante celui la? Va te promener, [Этот что еще толкует? Убирайся к черту,] – послышались голоса, и один из солдат, видимо, боясь, чтобы Пьер не вздумал отнимать у них серебро и бронзы, которые были в ящике, угрожающе надвинулся на него.
– Un enfant? – закричал сверху француз. – J'ai entendu piailler quelque chose au jardin. Peut etre c'est sou moutard au bonhomme. Faut etre humain, voyez vous… [Ребенок? Я слышал, что то пищало в саду. Может быть, это его ребенок. Что ж, надо по человечеству. Мы все люди…]
– Ou est il? Ou est il? [Где он? Где он?] – спрашивал Пьер.
– Par ici! Par ici! [Сюда, сюда!] – кричал ему француз из окна, показывая на сад, бывший за домом. – Attendez, je vais descendre. [Погодите, я сейчас сойду.]
И действительно, через минуту француз, черноглазый малый с каким то пятном на щеке, в одной рубашке выскочил из окна нижнего этажа и, хлопнув Пьера по плечу, побежал с ним в сад.
– Depechez vous, vous autres, – крикнул он своим товарищам, – commence a faire chaud. [Эй, вы, живее, припекать начинает.]
Выбежав за дом на усыпанную песком дорожку, француз дернул за руку Пьера и указал ему на круг. Под скамейкой лежала трехлетняя девочка в розовом платьице.
– Voila votre moutard. Ah, une petite, tant mieux, – сказал француз. – Au revoir, mon gros. Faut etre humain. Nous sommes tous mortels, voyez vous, [Вот ваш ребенок. А, девочка, тем лучше. До свидания, толстяк. Что ж, надо по человечеству. Все люди,] – и француз с пятном на щеке побежал назад к своим товарищам.
Пьер, задыхаясь от радости, подбежал к девочке и хотел взять ее на руки. Но, увидав чужого человека, золотушно болезненная, похожая на мать, неприятная на вид девочка закричала и бросилась бежать. Пьер, однако, схватил ее и поднял на руки; она завизжала отчаянно злобным голосом и своими маленькими ручонками стала отрывать от себя руки Пьера и сопливым ртом кусать их. Пьера охватило чувство ужаса и гадливости, подобное тому, которое он испытывал при прикосновении к какому нибудь маленькому животному. Но он сделал усилие над собою, чтобы не бросить ребенка, и побежал с ним назад к большому дому. Но пройти уже нельзя было назад той же дорогой; девки Аниски уже не было, и Пьер с чувством жалости и отвращения, прижимая к себе как можно нежнее страдальчески всхлипывавшую и мокрую девочку, побежал через сад искать другого выхода.


Когда Пьер, обежав дворами и переулками, вышел назад с своей ношей к саду Грузинского, на углу Поварской, он в первую минуту не узнал того места, с которого он пошел за ребенком: так оно было загромождено народом и вытащенными из домов пожитками. Кроме русских семей с своим добром, спасавшихся здесь от пожара, тут же было и несколько французских солдат в различных одеяниях. Пьер не обратил на них внимания. Он спешил найти семейство чиновника, с тем чтобы отдать дочь матери и идти опять спасать еще кого то. Пьеру казалось, что ему что то еще многое и поскорее нужно сделать. Разгоревшись от жара и беготни, Пьер в эту минуту еще сильнее, чем прежде, испытывал то чувство молодости, оживления и решительности, которое охватило его в то время, как он побежал спасать ребенка. Девочка затихла теперь и, держась ручонками за кафтан Пьера, сидела на его руке и, как дикий зверек, оглядывалась вокруг себя. Пьер изредка поглядывал на нее и слегка улыбался. Ему казалось, что он видел что то трогательно невинное и ангельское в этом испуганном и болезненном личике.
На прежнем месте ни чиновника, ни его жены уже не было. Пьер быстрыми шагами ходил между народом, оглядывая разные лица, попадавшиеся ему. Невольно он заметил грузинское или армянское семейство, состоявшее из красивого, с восточным типом лица, очень старого человека, одетого в новый крытый тулуп и новые сапоги, старухи такого же типа и молодой женщины. Очень молодая женщина эта показалась Пьеру совершенством восточной красоты, с ее резкими, дугами очерченными черными бровями и длинным, необыкновенно нежно румяным и красивым лицом без всякого выражения. Среди раскиданных пожитков, в толпе на площади, она, в своем богатом атласном салопе и ярко лиловом платке, накрывавшем ее голову, напоминала нежное тепличное растение, выброшенное на снег. Она сидела на узлах несколько позади старухи и неподвижно большими черными продолговатыми, с длинными ресницами, глазами смотрела в землю. Видимо, она знала свою красоту и боялась за нее. Лицо это поразило Пьера, и он, в своей поспешности, проходя вдоль забора, несколько раз оглянулся на нее. Дойдя до забора и все таки не найдя тех, кого ему было нужно, Пьер остановился, оглядываясь.