Тагиллаг
Поделись знанием:
К:Появились в 1942 годуК:Исчезли в 1953 году
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.
Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.
Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
| Тагильский исправительно-трудовой лагерь | |
| Местоположение |
|
|---|---|
| Текущий статус |
Закрыт |
| Открытие | |
| Закрытие | |
| Находится в ведомстве | |
Тагиллаг варианты Тагильский ИТЛ, Нижнетагильский ИТЛ или Тагилстрой — исправительно-трудовой лагерь с центром в городе Нижний Тагил Свердловской области.
Содержание
История
Нижнетагильский лагерь, Тагиллаг — исправительно-трудовой лагерь был организован 27 января 1942 года и действовал вплоть до 29 апреля 1953 года.
С момента открытия подчинён ГУЛПС (Главное управление лагерей промышленного строительства), 24 апреля 1946 года перешёл в подчинение УИТЛК УМВД по Свердловской области, 27 февраля 1953 года перешёл в ГУЛАГ МВД в составе УИТЛК УМВД по Свердловской области и за несколько недель до закрытия, а именно 2 апреля 1953 года переподчинён ГУЛАГ Министерства юстиции.
В год организации в Тагиллаге смертность заключенных была 44,2 % за год. С 15 апреля 1943 года в состав Тагиллага включен в качестве лаготделения реорганизованный Черноисточинский лагерь для инвалидов и слабосильных. (Его численность в этот момент 1542 заключённых). С 1942 года в Тагилстрое были рабочие колонны немцев-спецпереселенцев (15 марта — 3607 человек, 1 ноября 1942 — 3765 человек).
6 сентября 1944 года в подчинение начальнику Тагиллага М. М. Царевскому был передан лагерь 153 для военнопленных.
Структура
 |
Этот раздел статьи ещё не написан. Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел.
Вы можете помочь проекту, написав этот раздел. |
Численность
| Дата | численность | Дата | численность |
|---|---|---|---|
| 1 апреля 1942 | 24 025 | 1 января 1947 | 16 329 |
| 1 января 1943 | 43 423 | 1 января 1951 | 20 005 |
| 1 января 1944 | 25 712 | 1 января 1952 | 18 945 |
| 1 января 1945 | 17 003 | 1 марта 1953 | 17 875 |
За 1942 год из 24 025 умерло 10 630 заключённых или 44,2 %.
Доля женщин среди заключенных возрастала от 12,3 % (5378 чел.) в 1943, к 25,4 % (5085) — в 1951, до 26,3 % (4711 чел.) — в 1953 году.
Доля осуждённых за так называемые контр-революционные преступления (ст. 58 УК РСФСР) среди заключенных возросла с 17,8 % (7719 чел.) в 1943 до 24,4 % (4876) в 1951 и снова вернулась к 17,8 % (3187 чел.) в 1953 году.
Выполняемые работы
- проектирование и строительство Ново-Тагильского металлургического завода
- проектирование и строительство Ново-Тагильского коксо-химического завода,
- проектирование и строительство цехов металлоконструкций
- строительство огнеупорного завода,
- строительство Высокогорского рудоуправления,
- строительство Северо-Лебяжского рудника,
- строительство дробильно-обогатительной фабрики
- строительство агломерационной фабрики,
- строительство Гороблагодатского рудоуправления,
- строительство жилья,
- обслуживание Строительства 865 с 10 июня 1946,
- обслуживание мастерских по производству газогенераторов,
- работа на заводе 63 НКБ (100 заключённых) с 17 июня 1942,
- строительство танкодрома и дорог на заводе 183 Наркомтанкпрома,
- работа на бутовом карьере,
- работа на кирпичном заводе,
- работа на известковом заводе,
- работа на заводе шлакоблочных камней,
- изготовление цемента,
- строительство дрожжевых установок,
- строительство ТЭЦ,
- строительство водошламохранилища с дамбой на р. Черемшанке,
- ремонт плотин,
- обслуживание песчаного карьера,
- обслуживание подсобного сельского хозяйства,
- лесозаготовки,
- сельскохозяйственные работы в совхозе «Аксариха» Камышловского района Свердловской области.
- сельскохозяйственные работы в совхозе «Тамакульский» Далматовского района Курганской области с 6 мая 1943,
- строительство железнодорожной ветки,
- обслуживание Лобвинского лесокомбината,
- реконструкция Черноисточинской плотины,
- строительные, лесозаготовительные, земляные, деревообрабатывающие, эксплуатационные и погрузочные работы для Тагилстроя в январе 1953 г.
- лесозаготовительные, строительные и эксплуатационные работы для Стройтреста 88 Министерства машиностроительных предприятий,
- строительные и лесозаготовительные работы для Челябметаллургстроя,
- работа на заводе 56 Министерства сельскохозяйственного машиностроения,
- добыча руды для Гороблагодатского рудоуправления МЧМ,
- эксплуатационные работы для Уралвагонзавода Министерства транспортного машиностроения,
- швейные работы,
- валяльные работы (производство войлока и валенок),
- изготовление мебели
Начальники
- Рапопорт Я. Д., ст. майор ГБ (генерал-майор инженерно-технической службы) с 27 января 1942 по 17 апреля 1943.
- Царевский М. М., генерал-майор инженерно-технической службы, с 17 апреля 1943 — не ранее 14 декабря 1944 .
- Шварц Э. Е., полковник, с 24 апреля 1946 – не ранее 1.10.1951.
- Левенок В. И., подполковник, с 09.11.1951 — ?
- Начальники Тагиллага
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Известные заключённые
- Адигамов, Абдулла Камалетдинович (1896—1968) — партийный и государственный деятель, член Башкирского Правительства и правительства Автономной Башкирской Советской Республики (1918—1923).
- Ют, Николай Яковлевич (1898—1967) — чувашский критик, фольклорист, публицист.
- Узники Тагиллага
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Литературный критик
Н. Я. Ют (Золотов)
Послание потомкам заключённых Тагиллага
В марте 2005 года при ремонте здания Нижнетагильского театра на одном из перекрытий было обнаружено послание строителей-заключённых потомкам — металлическая плакетка с текстом. На куске кровельного железа красно-коричневым лаком был написан текст. «Эта надпись замурована 15 марта 1954 года не под гром оркестров и шум толпы, но она расскажет потомству, что этот театр построен не силами комсомольских бригад, как об этом будут утверждать летописи, а создан на крови и костях заключенных — рабов ХХ столетия. Привет грядущему поколению, и пусть ваша жизнь и ваша эпоха не знает рабства и унижения человека человеком. С приветом заключенные И. А. Кожин, В. Г. Шарипов, Ю. Н. Нигматулин».[1]
Напишите отзыв о статье "Тагиллаг"
Примечания
- ↑ [tagildrama.ru/hidden-partition/127-poslanie-potomkam Нижнетагильский драматический театр]
Ссылки
- [www.memo.ru/history/NKVD/GULAG/ «Система исправительно-трудовых лагерей в СССР». Составитель М. Б. Смирнов М.: Звенья, 1998.]
Лагеря ГУЛаг
Отрывок, характеризующий Тагиллаг
– Ах как я рада, няня.– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.
Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.
Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
