Битва при Эбро

Эта статья — о битве Второй Пунической войны. О битве Гражданской войны в Испании см. Битва на Эбро.

Битва при Эбро
Основной конфликт: Вторая Пуническая война
Дата	Весна 217 года до н. э.
Место	устье реки Эбро, северо-восток Испании
Итог	абсолютная победа римлян
Противники
Карфаген Римская республика
Командующие
Гимилькон Гней Корнелий Сципион Кальв
Силы сторон
40 квинкверем 55 квинкверем и трирем
Потери
4 потоплено, 25 захвачено не потерян ни один корабль

Морская битва при Эбро — морская битва между флотами римлян и карфагенян, которая произошла в ходе Второй Пунической войны весной 217 года до н. э. около устья реки Эбро на северо-востоке Испании. Карфагенский флот в количестве около 40 квинкверем во главе с Гимильконом встретился с римской эскадрой в количестве 55 кораблей под командованием Гнея Корнелия Сципиона. Карфагеняне были наголову разбиты, потеряв 29 кораблей и окончательно отдав римлянам контроль над испанской прибережной акваторией.

Стратегическое положение

После победы над карфагенской армией Ганнона при Циссисе осенью 218 года до н. э. Гней Сципион занимался консолидацией своего контроля над юго-востоком Испании и набегами на испанские владения карфагенян, и не получил подкрепления из Италии, занятой борьбой с Ганнибалом. Тем временем Гасдрубал Барка провел набор рекрутов среди подчинённых иберских племен, значительно увеличив своё войско. В 218 году до н. э. карфагенский флот в Испании насчитывал 32 квинкверемы и 6 трирем. Гасдрубал добавил в эскадру еще 10 квинкверем, которые были присланы ему из Карфагена, и весной 217 года до н. э. года начал объединенную атаку с суши и моря на удерживаемые римлянами территории севернее Эбро.

Гней Сципион, опасаясь численного превосходства карфагенян в сухопутных силах, решил дать Гасдрубалу морской бой. Римская эскадра в то время насчитывала только 35 квинкверем (25 кораблей было отправлено назад в Италию после того, как во время карфагенского рейда после битвы при Цисси были уничтожены их экипажи), но была усилена 20 греческими кораблями из союзной римлянам Массилии.

Битва

Достигнув реки Эбро, карфагенский флот встал на якорь в её устье. Разведчики Гасдрубала прочёсывали окрестности в поисках римских войск, но командующий эскадры Гимилькон пренебрег морской разведкой. Вследствие этого греческим судам удалось найти карфагенский флот, который стоял на якоре, и незамеченными отойти, чтобы предупредить про него Сципиона, который с войском отплыл из Тарракона и находился в 15 км от горла Эбро. Сципион погрузил на свои корабли отборных легионеров и двинулся на юг навстречу пунийцам.

Первыми приближение римского флота заметили армейские патрули Гасдрубала и предупредили свою эскадру сигналами костров. Большинство экипажей карфагенян было на берегу; корабли начали спешно принимать на борт команды и сниматься с якоря. В беспорядке и спешке некоторые корабли покинули якорную стоянку недоукомплектованными. Гасдрубал построил армию вдоль берега, чтобы дать эскадре моральную поддержку.

Римляне перехватили карфагенские корабли в момент выхода из устья реки. Они протаранили и потопили четыре судна и взяли на абордаж еще два, после чего карфагенские моряки упали духом и начали выкидывать корабли на берег, спасаясь среди войска. Римлянам удалось зацепить гаками и стянуть с мелей 23 покинутых командой карфагенских корабля.

Последствия

Победа римлян была безусловной; Гасдрубал был вынужден отвести армию назад в Новый Карфаген. Престиж пунийцев в Испании получил тяжелый удар, и среди подчиненных Карфагену иберских племен начались брожения и восстания, подавление которых не позволяло карфагенянам сосредоточиться на борьбе против Рима аж до 215 года до н. э. Главным силам карфагенского флота удалось в 217 году до н. э. перехватить около Косы в Италии вспомогательный римский флот, который следовал в Испанию, но осенью того же года восьмитысячное римское подкрепление с Публием Сципионом во главе прибыло в Испанию без потерь. Братья Сципионы разоряли карфагенскую Испанию до 215 года до н. э., когда снова встретились с армией Гасдрубала около горла Эбро в битве при Дертосе.

После почти полной потери своих морских сил Гасдрубал имел две альтернативы: вернуться в Карфаген с просьбой о подкреплении, или построить новые корабли. На самом деле он не сделал ни того, ни другого, уступив инициативу на море римлянам. Победой при Эбро Сципион обезопасил свои морские коммуникации с метрополией от угрозы со стороны карфагенских сил в Испании и мог теперь осуществлять нападения на карфагенское побережье почти без какого-либо риска. Единственная карфагенская морская экспедиция против римлян с территории Испании — вторжение в Лигурию Магона Барки — произошло только в 204 году до н. э., уже после того, как Карфаген полностью утратил свои испанские владения.

Отрывок, характеризующий Битва при Эбро

Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.