Броненосцы типа «Эрцгерцог Карл»
Броненосцы типа «Эрцгерцог Карл» (нем. Erzherzog Karl-Klasse, венг. Erzherzog Karl-osztály) — серия эскадренных броненосцев Австро-Венгрии 1900-х годов. Явились развитием броненосцев типа «Габсбург» и, несмотря на увеличенные по сравнению с ними размерами, из-за наложенных бюджетом и возможностями судоверфей ограничений, являлись одними из самых малых эскадренных броненосцев своего времени. Несмотря на малые размеры, броненосцы типа «Эрцгерцог Карл» считались достаточно хорошо защищёнными и имели сравнительно высокую скорость, но сравнительно лёгкую артиллерию главного калибра, хотя это частично компенсировалось большей скорострельностью последней.
Всего в 1902—1907 годах было построено три броненосца типа «Эрцгерцог Карл», ставших первыми австрийскими капитальными кораблями, созданными полностью из комплектующих отечественного производства. В годы Первой мировой войны корабли серии составляли 3-й дивизион линейных кораблей и, как и другие австро-венгерские линейные корабли, в боевых действиях применялись мало. После капитуляции Австро-Венгрии и окончания войны, броненосцы в 1919 году перешли к Югославии, но в итоге два из кораблей были переданы Франции и один — Великобритании, в порядке военных репараций и были проданы на слом в 1920 году.
Содержание
История
Специфические условия действий в Адриатическом море позволяли флоту Австро-Венгрии не уделять значимого внимания вопросам мореходности и автономности, и сконцентрировать все усилия на боевых характеристиках кораблей. За счёт этого австрийские верфи строили броненосцы и крейсера, которые при небольших размерах были отлично сбалансированы и не уступали по боевым возможностям кораблям основного потенциального противника — Италии.
В начале XX века, флот Австро-Венгрии получил три броненосца типа «Гасбург». Маленькие, быстроходные, с облегченным по сравнению с аналогами вооружением, но хорошо защищённые, эти корабли прекрасно подходили для действий в условиях Адриатического моря против итальянских броненосцев. Считая эти корабли оптимальными, австрийцы приняли решение заложить их усовершенствованную версию, с более мощным вооружением.
К этому времени скорострельная артиллерия калибром 120—150 миллиметров уже перестала считаться достаточной для эффективного применения в бою. Рост дистанций артиллерийской дуэли и появление более прочных типов брони, позволявшей защитить броней умеренной толщины большую площадь борта, вызвали необходимость в более тяжёлых орудиях. В связи с этим, основные морские державы стали устанавливать на новейшие броненосцы 200—250 миллиметровые орудия «промежуточного» калибра — более быстро стреляющие, чем тяжёлые пушки, но, в то же время, стреляющие более тяжёлым снарядом, чем скорострельные орудия.
Конструкция
Броненосцы типа «Эрцгерцог Карл» были разработаны как улучшенная и усиленная версия броненосцев типа «Габсбург». При большем всего на 2000 тонн водоизмещении, они получили гораздо более мощное вооружение и усиленное бронирование, сохранив при этом высокую скорость хода.
Вооружение
Основное вооружение кораблей серии «Эрцгерцог Карл» по-прежнему состояло из «облегченных» 240-миллиметровых 40-калиберных орудий Круппа. Уступая более тяжёлым пушкам в пробивной силе, эти орудия имели высокую скорострельность (2,5 выстрела в минуту) и отлично подходили для борьбы с сравнительно слабо защищёнными итальянскими кораблями. Количество орудий по сравнению с предшествующим типом увеличили на одно: кормовая башня тоже стала двухорудийной, и в результате корабли типа «Эрцгерцог Карл» несли четыре орудия главного калибра. Боезапас составлял 80 снарядов на ствол.
Чрезвычайно мощным стало вспомогательное вооружение. Вместо прежних скорострельных орудий, австрийцы установили на свои новые броненосцы двенадцать 190-миллиметровых 42-калиберных орудий «Шкода». Имея практическую скорострельность до 3-х выстрелов в минуту, орудия запускали 97-килограммовый снаряд с начальной скоростью в 800 метров в секунду на дистанцию до 20000 метров. Орудия располагались побортно: четыре пушки на каждом борту стояли в казематах на главной палубе, и ещё две — в одноорудийных башнях на верхней палубе.
Противоминное вооружение состояло из двенадцати 66-миллиметровых орудий «Шкода» на крыше надстройки и четырёх 47-миллиметровых орудий на боевых марсах.
Одними из первых в мире, эти броненосцы получили зенитное вооружение в виде 37-миллиметровых скорострельных орудий «Виккерса». Австрийцы внимательно следили за стремительным развитием итальянской авиации и успешными бомбардировками с итальянских самолетов и дирижаблей в ходе Итало-турецкой войны. Узости Адриатики предоставляли авиации широкие возможности для действий против флота: поэтому при первой же возможности, ещё до Первой мировой войны, корабли получили зенитное вооружение.
Подводное вооружение состояло из двух 450-мм торпедных аппаратов.
Броневая защита
Броневая защита кораблей была изготовлена из цементированной брони Круппа. Основу её составлял проходивший по ватерлинии броневой пояс, толщиной 210 миллиметров. К оконечностям пояс сужался до 152 миллиметров. Сверху над главным поясом располагался 152-миллиметровый верхний, защищавший борт между башнями главного калибра. Согласно расчетам, итальянские 305-мм орудия не могли пробить центральную часть главного пояса с дистанции более 5000 метров.
240-миллиметровые орудия были защищены 240-миллиметровой башенной броней. Казематы вспомогательной артиллерии защищались 152-миллиметровыми плитами.
Горизонтальную защиту обеспечивала выпуклая броневая палуба, соединявшаяся с нижней кромкой главного пояса, толщиной 55 мм.
Силовая установка
Двухвинтовая силовая установка обеспечивала максимальную мощность в 19000 л.с. На испытаниях все три броненосца превзошли расчетную 20-узловую скорость примерно на 0,5-узла. Дальность плавания была, традиционно для австрийской школы, ограничена требованиями плавания в Адриатике и восточной части Средиземного Моря.
Представители
| Название | Верфь | Закладка | Спуск на воду | Вступление в строй | Судьба |
|---|---|---|---|---|---|
| «Эрцгерцог Карл» Erzherzog Karl |
STT | 24 июля 1902 | 4 октября 1903 | 17 июня 1906 | продан на слом в 1920 |
| «Эрцгерцог Фридрих» Erzherzog Friedrich |
STT | 4 октября 1902 | 30 апреля 1904 | 31 января 1907 | продан на слом в 1920 |
| «Эрцгерцог Фердинанд Макс» Erzherzog Ferdinand Max |
STT | 9 марта 1904 | 21 мая 1905 | 21 декабря 1907 | продан на слом в 1920 |
Оценка проекта
Броненосцы серии «Эрцгерцог Карл» удачно развивали предшествующий австрийский проект «Габсбург». Имея ограниченное (незначительное по сравнению с современниками) водоизмещение, они были весьма быстроходны, хорошо защищены и мощно вооружены. В их основной концепции прослеживались типичные для того периода тенденции на усиление артиллерии вспомогательного калибра для более эффективного ведения боя на больших дистанциях. Интересно отметить, что в основной концепции — слабое главнокалиберное вооружение при усиленном вспомогательном — австрийские броненосцы были сходны с итальянскими броненосцами типа «Реджина Елена».
Несмотря на скромные размеры, броненосцы этой серии вполне соответствовали ограниченным требованиям адриатического театра боевых действий и в своей нише были практически сопоставимы с на треть большими итальянскими аналогами. Но несмотря на то, что постройка кораблей велась весьма быстро, и заняла всего 3-4 года (для сравнения, итальянский флот строил броненосцы за 5-7 лет), вся серия этих кораблей вступила в строй только в 1906—1907 году, когда появление дредноутов сделало броненосцы устаревшими. В условиях общей тенденции на усиление главного калибра, австрийские броненосцы с их слабой тяжёлой артиллерией были даже менее эффективны, чем «стандартные» эскадренные броненосцы других наций.
Напишите отзыв о статье "Броненосцы типа «Эрцгерцог Карл»"
Литература
- С. А. Балакин. ВМС Италии и Австро-Венгрии 1914—1918 гг. — Москва: Моделист-конструктор, 1997. — 32 с. — (Морская коллекция № 4 (16) / 1997). — 6000 экз.
- All the World's Fighting Ships 1860—1905 / R. Gardiner. — London: Conway Maritime Press, 1979. — 448 p. — ISBN 0-85177-133-5.
| ||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Броненосцы типа «Эрцгерцог Карл»
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
