Ганапати-упанишада
|
Статья по тематике |
|
|
Риг · Яджур · Сама · Атхарва |
|
Айтарея · Брихадараньяка · Иша · Тайттирия · Чхандогья · Кена · Мундака · Мандукья · Катха · Прашна · Шветашватара |
|
Бхагавата · Брахмавайварта · Ваю · Вишну · Маркандея · Нарада · Падма |
|
Смрити · Шрути · Бхагавадгита · Агама · Панчаратра · Тантры · Кавача · Сутры · Стотры · Дхармашастры · Дивья-прабандха · Теварам · Чайтанья-чаритамрита · Рамачаритаманаса · Йога-Васиштха |
Шри Ганапати-атхарва-ширша-упанишада или Ганапати-упанишада (санскр.: श्रीगणपत्यथर्वशीर्षोपनिषद्; śrīgaṇapatyatharvaśīrṣopaniṣad) — ведийский религиозный текст, посвящённый Ганеше. Это единственная из Муктика-упанишад, в которой Ганеша утверждается как Ниргуна и Сагуна Брахман. Принадлежит к группе шиваитских упанишад и включена в состав Атхарва-веды. Ганапати-упанишада является важнейшим текстом традиции «ганапатья» наряду с Ганеша-пураной и Мудгала-пураной.
Содержание
Редакции
Классическая индуистская традиция приписывает авторство Ганапати-упанишады риши Вьясе. Однако, как некоторые фрагменты самой упанишады, так и научные исследования её текста, говорят о том, что доступные в настоящий момент редакции написаны или были отредактированы сравнительно поздно — приблизительно в XVI—XVII веках[1]. Возможно, что текст упанишады сравнительно ранний, так как включён в состав шрути, но подвергавшийся более поздним многочисленным редакциям. По упоминающимся в тексте в разных редакциях биджа-мантры gaṃ — गं — и муладхара-чакры можно предположить средневековую тантрическую редактуру текста, однако упоминание Ганапати-упанишады и находящуюся в ней маха-мантру Ганеши — auṃ gaṃ gaṇapatāye namaḥ — в текстах маха-пуран позволяет говорить о её раннем происхождении.
Текст
Шри Ганапати-атхарва-ширша-упанишада небольшая по своему размеру — согласно различным редакциям, 14-19 стихов. При этом как минимум в двух редакциях сам текст просто разбит на различное количество стихов — на 14 и 17. В доступной интернет-редакции, находящейся на сайте [sanskritdocuments.org/ Sanskrit Documents], упанишада содержит 14 стихов. Стихи с 1-го по 12-й её текста является важным ритуальным гимном — Ганапати Атхарваширша — не только в традиции ганапатья, но и практически для всех индуистов — в нём Ганеша определяется как Первопричина, как Сагуна и Ниргуна Брахман. С 1-го по 6-й текст соотносит Ганешу с различными богами, сторонами света, философскими категориями.
7-й стих целиком посвящён маха-мантре Ганеши — auṃ gaṃ gaṇapataye namaḥ — последовательность произношения звуков, её риши, метрический размер и божество:
Сначала произносится согласная га, затем — первая из гласных (то есть а) и носовой звук в образе полумесяца с анусварой. Вместе с тара-мантрой (то есть auṃ) эти звуки образуют форму мантры (то есть Ом гам) [Ганапати]. Слог га — первая, слог а — средняя, носовой звук (м) — последняя, и бинду — окончательная её части, нада же — их соединение вместе. Такова мантра (видья) Ганеши. Риши [этой мантры] — Ганака, метрический размер (чхандас) — нричад-гаятри, божество — Шри Махаганапати. [Полная форма мантры:] auṃ gaṃ gaṇapataye namaḥ («Ом гам. Поклонение Ганапати»).[2]Оригинальный текст (санскрит)
- gaNaadiM puurvamuchchaarya varNaadi.nstadanantaram .
- anusvaaraH parata-raH .
- ardhendulasitam .
- taareNa R^iddham .
- etattava manusvaruupam .
- gakaa-raH puurvaruupam .
- akaaro madhyamaruupam .
- anusvaarashchaantyaruupam .
- binduruttararuupam .
- naadaH sandhaanam .
- sa.nhitaa sandhiH .
- saishhaa gaNe-shavidyaa .
- gaNaka R^ishhiH .
- nichR^idgaayatrii chhandaH .
- shriimahaagaNapatirdevataa .
- AUM ga.n gaNapataye namaH .. 7..
8-й стих — это Ганапати-гаятри:
Одноклыкого да постигнем! Медитируем на [Обладателя] скрученного хобота. Обладатель бивня да направит нас [по истинному Пути]![2]Оригинальный текст (санскрит)
- ekadantaaya vidmahe vakratuNDaaya dhiimahi .
- tanno dantiH prachodayaat ..
Шлоки 9-12 — это перечисление различных атрибутов Ганеши и поклонение различным его ипостасям. Шлоки 12-14 представляют собою вариацию пхала-стути — завершение гимна с описанием наград за его систематическое чтение и запретом на его распространение среди неверующих.
Ритуал
Шри Ганапати-атхарва-ширша-упанишада является не только важным философско-ритуальным текстом традиции «ганапатья», но и важным ритуальным текстом во многих направлениях индуизма. Она, точнее, её 1-12 стих, читаются в составе текста пуджи во многих индуистских храмах. Сам текст в своей заключительной части (стихи 12-14) говорит о необходимости многократного повторения — вплоть до тысячи раз.
См. также
Напишите отзыв о статье "Ганапати-упанишада"
Примечания
Литература
- Sivaya Subramuniyaswami [www.himalayanacademy.com/resources/books/lg/ Loving Ganesha, Hinduism’s Endearing Elephant-Faced God]
- Swami Chinmayananda. Glory of Ganesha. (Central Chinmaya Mission Trust: Bombay, 1987). pp. 121–131. Other reprint editions: 1991, 1995.
- Courtright, Paul B. Gaṇeśa: Lord of Obstacles, Lord of Beginnings. Appendix: «The Śrī Gaṇapati Atharvaśīrṣa». (Oxford University Press: New York, 1985) ISBN 0-19-505742-2
- Grimes, John A. Ganapati: Song of the Self. (State University of New York Press: Albany, 1995) ISBN 0-7914-2440-5
- P.K Virkar, Y.S Kulkarni. Stories of Ganesha. (Anmol Prakashan: Pune 2002) pp. 104–123
- [scriptures.ru/upanishads/ganapati.htm Шри Ганапати-атхарва-ширша-упанишада. Перевод с санскрита С. В. Лобанова]
Отрывок, характеризующий Ганапати-упанишада
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.
Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.
Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
