Гольшанские
Гольшанские | |
см. «Гипоцентавр» | |
Период |
??? — 1556 |
---|---|
Титул: |
Князья гольшанские |
Родоначальник: |
согласно родовой легенде, Гольша. |
Когнаты: |
Гедиминовичи |
Подданство | Великое княжество Литовское |
Дворцы | |
Гольшанские на Викискладе |
Гольша́нские или Ольша́нские (белор. Гальшанскія, лит. Alšėniškiai) — княжеский род герба «Гипоцентавр» («Китоврас»), представители которого занимали важные государственные посты в Великом княжестве Литовском. Самой знаменитой представительницей рода стала Софья Гольшанская — королева польская и родоначальница династии Ягеллонов.
Название рода происходит от вотчинного имения Гольшаны. Согласно фамильной легенде, не находящей подтверждения в исторических источниках, происходили от Гольши, ведущего свою родословную от князя Довспрунка, основавшего город Вилькомир[1].
Род угас в 1556 году со смертью князя Семёна Юрьевича. После его смерти владения Гольшанских перешли к шести сёстрам Семёна, а потом в качестве их приданого разошлись среди княжеских родов Сапег, Заславских, Полубенских, Курбских, Кирдеев, Соломерецких и Вишневецких[2].
Владения
Родовым гнездом Гольшанских было имение Гольшаны (ныне в Ошмянском районе Гродненской области). Гольшанские владели крупными землями на территории современных Белоруссии (Глуск, Романов в Ошмянском уезде), Украины (на Волыни — Дубровицкое и Степаньское княжества) и Литвы[2].
Представители
- Иван Гольшанский (?-1401) — сын князя Ольгимунда из Гольшан. Один из ближайших соратников великого князя литовского Витовта. Наместник великого князя в Киеве в 1397 году. Ездил с посольством в Новгород (1387) и Москву (1390). Подписал Виленско-Радомскую унию 1401 года. Имел пятерых сыновей (Александр Нелюб, Андрей, Семен, Михаил и Борис) и двух дочерей (Ульяна и Анна). Дочь Ульяна замужем за великим князем литовским Витовтом.
- Андрей Гольшанский (ум. до 1422) — наместник киевский, сын Ивана Гольшанского. В 1371 году в составе литовского посольства ездил на переговоры к великому князю московскому Дмитрию Ивановичу Донскому. Был женат на княжне Александре Дмитриевне Друцкой, от брака с которой имел трёх дочерей (Василиса, Софья и Мария).
- Семён Иванович Гольшанский (?-1433) — сын Ивана Гольшанского. Наместник Витовта в Новгороде в 1422 году. Участвовал в подготовке покушения на великого князя Свидригайло в Ошмянах в сентябре 1432 года. После раскрытия заговора утоплен в Западной Двине в Витебске. Дети: Даниил, Михаил, Андрей, Юрий, Глеб, Семён, Александр, Ульяна (Юлиана, 3-я жена князя Витовта).
- Михаил Иванович Гольшанский (?-1433) — сын Ивана Гольшанского, наместник киевский и воевода великого князя литовского Свидригайло, в 1433 году разбил под Молодечно войска Сигизмунда Кейстутовича и поляков.
- Софья Гольшанская (1405—1461) — королева польская. С 1422 года супруга короля Владислава II Ягайло, основательница династии Ягеллонов. Имела трёх сыновей, один из которых скончался в младенчестве. Двое других — Владислав и Казимир Андрей — стали королями.
- Юрий Семёнович Гольшанский (ум. после 1457) — сын Семёна Ивановича Гольшанского, князь Степанский и Дубровицкий, сторонник Свидригайло, в 1440 году был одним из организаторов избрания на литовский великокняжеский престол польского королевчиа Казимира Ягеллончика. Дети: Иван, Юлиана, Александр, Василий, Семён, Юрий и Анна.
- Иван Юрьевич Гольшанский (?-1481) — сын Юрия Семёновича Гольшанского, участник заговора против великого князя литовского Казимира IV, замышлял отделить восточные земли Великого княжества Литовского до Березины и перейти с ними в подданство к великому князю московскому Ивану III. После раскрытия заговора казнен. Был женат на Анне Михайловне Чарторыйской. Дети: Авдотья, Агриппина, Юрий, Василиса.
- Семён Юрьевич Гольшанский (ок. 1445—1505) — староста луцкий с 1490 года, маршалок земли Волынской с 1494 года, великий гетман литовский в 1500—1501 годах. Был женат на Анастасии Семеновне Збаражской. Дети: Лев, Анастасия и Татьяна. Его дочь Татьяна — жена князя Константина Острожского.
- Александр Гольшанский (ок. 1440—1511) — сын Юрия Семёновича Гольшанского, кравчий литовский, подчаший и наместник гродненский (с 1488), каштелян виленский (1493—1511), староста берестейский (с 1506). Был женат на Софье, дочери воеводы виленского Олехно Судимонтовича. Дети: Януш, Павел, Юрий, Анна, Ядвига, Александра и Барбара.
- Юрий Иванович Гольшанский (ок. 1480—1536) — сын Ивана Юрьевича Гольшанского, князь Дубровицкий, Степанский и Гольшанский. Был женат на Юлиане Ивановне Боровской и Марии Андреевне Сангушко. Дети: Януш, Фёдор, Владимир, Семён, Богдана, Андрей, Анастасия, Мария, Софья, Елена, Анна и Феодора.
- Павел Александрович Гольшанский (?-1555) — сын Александра Юрьевича, каштеляна виленского и Софьи из Хожева. В 1504—1507 годах учился в Краковском университете. С 1507 года католический епископ в Луцке, с 1536 — епископ виленский, с 1527 — староста пинский. Владелец богатых имений. Преследовал сторонников Реформации.
- Иван Юрьевич Гольшанский (ум. 1549) — сын Юрия Ивановича, князь Дубровицкий и Гольшанский (1536—1549), великий стольник литовский (1540), воевода киевский (1542—1544) и трокский (1544—1549). Был женат на княгине Эльжбете Николаевне Радзивилл.
- Семён Юрьевич Гольшанский (ок. 1515—1556) — сын Юрия Ивановича, князь Дубровицкий и Гольшанский (1549—1556), великий стольник литовский (1555). Был женат на Анне Юрьевне Радзивилл (ум. 1558). Последний мужской представитель рода Гольшанских.
Генеалогическое древо
Януш Дубровицкий | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Фёдор | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Юрий | Владимир | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Василиса | Иван | Анастасия | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Гольша | Андрей Иванович | Софья | Василиса | Богдана | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Мария | Семён | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Ольгимунд? | Миндовг | Януш | Андрей | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Данил | Юрий | Мария | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Ольгимунд | Александр? | Павел | Софья | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Глеб? | Александр | Анна | Анна | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Иван | Василь | Ядвига | Федора | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Семён «Лютый» | Юрий | Анна | Александра | Елена | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Юлиания | Барбара | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Александр | Ульяна | Юрий | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Михаил | Андрей | Семён | Татьяна | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Борис? | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Юлиания | Семён Трабский | NN дочь | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Напишите отзыв о статье "Гольшанские"
Примечания
- ↑ Славянская энциклопедия / Автор-составитель В. В. Богуславский. — T. 2. — М., 2002.
- ↑ 1 2 (белор.) Насевіч В. Гальшанскія // Вялікае княства Літоўскае: Энцыклапедыя. У 3 т. / рэд. Г. П. Пашкоў і інш. Т. 1: Абаленскі — Кадэнцыя. — Мінск: Беларуская Энцыклапедыя, 2005. — 684 с.: іл. ISBN 985-11-0314-4. — С. 491—493.
Литература
- Славянская энциклопедия // Автор-составитель В. В. Богуславский. — T .2. — М., 2002.
- Ochmanski J. Biskupstvo wilenskie w sredniowieczu. — Poznan, 1972.
- Tegowski J. Przodkowie Zofii Holszańskiej, czwartej żony Władysława Jagiełły // Genealogia. Studia i materiały historyczne. 8, 1996.
- Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy od końca czternastego wieku. — Warszawa, 1895.
Ссылки
- [rusgenealog.ru/index.php?id=gen_table&table_id=gen_lt_19 Генеалогическая таблица на сайте Владимира Соловьева].
- Рудаков В. Е. Гольшанские // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Gajl T. [gajl.wielcy.pl/herby_lista.php?query=9Holsza%C5%84ski&startp=0&herbcnt=2&lang=en Polish Armorial Middle Ages to 20th Century]. — Gdańsk: L&L, 2007. — ISBN 978-83-60597-10-1. (польск.)
Отрывок, характеризующий Гольшанские
«Неужели это смерть? – думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. – Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух… – Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.
– Ну что стали, подходи!
Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».
Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»