Грецов, Виктор Никитович

Виктор Никитович Грецов
Дата рождения	7 ноября 1907(1907-11-07)
Место рождения	деревня Заречье Новосильского уезда Тульская губерния Российская империя.
Дата смерти	29 апреля 1986(1986-04-29) (78 лет)
Место смерти	Москва
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Артиллерия
Годы службы	1926—1961
Звание
Командовал	191-я стрелковая дивизия артиллерия 8-го гвардейского танкового корпуса
Сражения/войны	Польский поход РККА Присоединение Прибалтики к СССР Великая Отечественная война
Награды и премии

Виктор Никитович Грецов (7 ноября 1907 — 29 апреля 1986) — советский военачальник, генерал-майор (1954).

Биография

Родился 7 ноября 1907 года в деревне Заречье, ныне в Новосильском районе Орловской области. Русский.

Военная служба

В Красной армии с октября 1926 года - курсант Объединенной военной школы им. ВЦИК в Москве. После завершения обучения в мае 1930 года был назначен в артиллерийский полк Московской Пролетарской стрелковой дивизии, где проходил службу командиром артиллерийского взвода и взвода учебного дивизиона, командиром артиллерийской и учебной батарей, помощником начальника и начальником полковой школы.

В августе 1939 года, при развертывании дивизии в корпус, был назначен начальником штаба 358-го легкого артиллерийского полка 126-й стрелковой дивизии, с декабря 1940 года исполнял должность заместителя командира этого полка. Участвовал с ним в походе в Западную Белоруссию (1939) и в Латвию (1940).

В мае 1941 года переведен в 191-ю стрелковую дивизию ЛВО начальником штаба 484-го артиллерийского полка. Накануне войны дивизия дислоцировалась в районе города Кингисепп и была укомплектована личным составом на 50%.

Великая Отечественная война

С началом войны дивизия с 24 июня 1941 года была включена в состав Северного фронта и в ночь на 25 июня выступила в район Финского залива для ликвидации вражеского десанта. Второй её эшелон занял оборону на рубеже Чудское озеро — город Нарва. В июле — августе её части вели упорные оборонительные бои в составе Лужской оперативной группы и Кингисеппского участка обороны. 18 августа дивизия отошла на рубеж реки Луга и с 22 августа вошла в подчинение 8-й армии. В дальнейшем в её составе она вела бои на подступах к Петергофу и обороняла город Ораниенбаум.

В октябре 1941 года капитан Грецов был назначен заместителем командира 484-го артиллерийского полка, переименованного позднее в 1081-й. В том же месяце дивизия была включена в состав 54-й армии и участвовала в Синявинской операции, прикрывая переправу наших войск через реку Нева. В конце октября она была передислоцирована в район Тихвина и, войдя в 4-ю отдельную армию, участвовала в Тихвинских оборонительной и наступательной операциях. За образцовое выполнение боевых заданий командования при освобождении города Тихвин и при преследовании противника вдоль ж. д. Тихвин — Волхов Грецов был награждён орденом Красного Знамени.

Член ВКП(б) с ноября 1941 года.

С января 1942 года вступил в командование 1081-м артиллерийским полком. В составе 191-й стрелковой Краснознаменной дивизии 2-й ударной армии Волховского, а с 23 апреля — Ленинградского фронтов участвовал в Любанской наступательной операции. С 17 февраля 1942 года части дивизии были отрезаны и вели бои в окружении, где понесли большие потери. После выхода из кольца и пополнения с 27 февраля дивизия вела бои в районе населённых пунктов Червинская Лука, Малая Броница, Ручьи.

С 28 апреля 1942 года майор Грецов исполнял обязанности начальника артиллерии 191-й стрелковой дивизии. 8 мая 1942 года она была передана 59-й армии и занимала оборону во втором эшелоне в районе Мясного Бора. 30 мая противник перерезал коммуникации 2-й ударной армии, и два полка дивизии оказались в окружении. В течение двадцати шести суток оставшимися силами (546-й стрелковый полк, артполк и спецподразделения) дивизия сдерживала натиск противника и обеспечивала выход частей 2-й ударной армии, затем с 28 июня заняла оборону по восточному берегу реки Волхов. С 10 августа дивизия вновь была передана 2-й ударной армии Волховского фронта и с 6 сентября участвовала в Синявинской наступательной операции.

С 23 сентября по 2 ноября 1942 года Грецов временно командовал 191-й стрелковой Краснознаменной дивизией. 29 сентября противник прорвал оборону советских войск на соседнем участке, перерезал коммуникации и вышел в район Гайтолово. В этих условиях дивизия получила приказ занять оборону в районе Апраксина городка. С 1 октября она находилась в непосредственном подчинении командующего Волховским фронтом, с 15 по 20 октября вела бои по ликвидации прорвавшегося противника северо-восточнее Синявино. С 20 октября дивизия была переведена в 59-ю армию и сосредоточилась в районе Большой Вишеры для пополнения. С приходом назначенного на должность командира дивизии полковника Потапова с 3 ноября подполковник Грецов вернулся на должность начальника артиллерии дивизии. 10 декабря дивизия была передислоцирована на синявинское направление и включена в состав 2-й ударной армии Волховского фронта. С 14 января 1943 года дивизия принимала участие в боях по прорыву блокады Ленинграда. Её части прорвали оборону противника, перерезали дорогу Гонтовая Липка — Синявино и отбросили противника в юго-западном направлении.

С марта 1943 года полковник Грецов командовал 5-м запасным артиллерийским полком Волховского фронта, при котором были развернуты фронтовые курсы по подготовке командиров батарей, 15-й отдельный учебный дивизион резерва офицерского состава, два дивизиона резерва офицерского состава и учебный дивизион по подготовке сержантов артиллерии.

В феврале 1944 года назначен командующим артиллерией 8-го гвардейского танкового корпуса РВК в котором воевал до конца войны. В составе войск 1-го и 2-го Белорусских фронтов корпус участвовал в Люблин-Брестской, Восточно-Прусской, Млавско-Эльбингской и Восточно-Померанской наступательных операциях.

После войны

С октября 1946 года полковник Грецов исполнял должность инспектора, а с августа 1948 года старшего инспектора артиллерии Инспекции артиллерии Главной инспекции ВС СССР.

С марта 1957 года генерал-майор артиллерии Грецов — старший инспектор Инспекции Сухопутных войск Главной инспекции МО СССР.

12 января 1961 года уволен в запас.

Награды

• два ордена Ленина (25.09.1944, 1951)
• пять орденов Красного Знамени (17.12.1941, 19.02.1945, 14.06.1945, 1946, 1956)
• два ордена Отечественной войны I степени (08.04.1943, 06.04.1985)
• орден Красной Звезды (03.11.1944)
  • Медали СССР в т.ч.:
  • «За оборону Ленинграда»
  • «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
  • «Ветеран Вооружённых Сил СССР»

Приказы (благодарности) Верховного Главнокомандующего, в которых отмечен В. Н. Грецов.

• За овладение городами Восточной Пруссии Остероде и Дейч-Эйлау – важными узлами коммуникаций и сильными опорными пунктами обороны немцев. 22 января 1945 года. № 244

Ссылки

• [www.podvignaroda.mil.ru Общедоступный электронный банк документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»]

Литература

• Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комдивы. Военный биографический словарь. — М.: Кучково поле, 2014. — Т. 3. — С. 703—704. — 1000 экз. — ISBN 978-5-9950-0382-3.

Отрывок, характеризующий Грецов, Виктор Никитович

Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.
Стоит только признать, что цель волнений европейских народов нам неизвестна, а известны только факты, состоящие в убийствах, сначала во Франции, потом в Италии, в Африке, в Пруссии, в Австрии, в Испании, в России, и что движения с запада на восток и с востока на запад составляют сущность и цель этих событий, и нам не только не нужно будет видеть исключительность и гениальность в характерах Наполеона и Александра, но нельзя будет представить себе эти лица иначе, как такими же людьми, как и все остальные; и не только не нужно будет объяснять случайностию тех мелких событий, которые сделали этих людей тем, чем они были, но будет ясно, что все эти мелкие события были необходимы.
Отрешившись от знания конечной цели, мы ясно поймем, что точно так же, как ни к одному растению нельзя придумать других, более соответственных ему, цвета и семени, чем те, которые оно производит, точно так же невозможно придумать других двух людей, со всем их прошедшим, которое соответствовало бы до такой степени, до таких мельчайших подробностей тому назначению, которое им предлежало исполнить.


Основной, существенный смысл европейских событий начала нынешнего столетия есть воинственное движение масс европейских народов с запада на восток и потом с востока на запад. Первым зачинщиком этого движения было движение с запада на восток. Для того чтобы народы запада могли совершить то воинственное движение до Москвы, которое они совершили, необходимо было: 1) чтобы они сложились в воинственную группу такой величины, которая была бы в состоянии вынести столкновение с воинственной группой востока; 2) чтобы они отрешились от всех установившихся преданий и привычек и 3) чтобы, совершая свое воинственное движение, они имели во главе своей человека, который, и для себя и для них, мог бы оправдывать имеющие совершиться обманы, грабежи и убийства, которые сопутствовали этому движению.
И начиная с французской революции разрушается старая, недостаточно великая группа; уничтожаются старые привычки и предания; вырабатываются, шаг за шагом, группа новых размеров, новые привычки и предания, и приготовляется тот человек, который должен стоять во главе будущего движения и нести на себе всю ответственность имеющего совершиться.
Человек без убеждений, без привычек, без преданий, без имени, даже не француз, самыми, кажется, странными случайностями продвигается между всеми волнующими Францию партиями и, не приставая ни к одной из них, выносится на заметное место.
Невежество сотоварищей, слабость и ничтожество противников, искренность лжи и блестящая и самоуверенная ограниченность этого человека выдвигают его во главу армии. Блестящий состав солдат итальянской армии, нежелание драться противников, ребяческая дерзость и самоуверенность приобретают ему военную славу. Бесчисленное количество так называемых случайностей сопутствует ему везде. Немилость, в которую он впадает у правителей Франции, служит ему в пользу. Попытки его изменить предназначенный ему путь не удаются: его не принимают на службу в Россию, и не удается ему определение в Турцию. Во время войн в Италии он несколько раз находится на краю гибели и всякий раз спасается неожиданным образом. Русские войска, те самые, которые могут разрушить его славу, по разным дипломатическим соображениям, не вступают в Европу до тех пор, пока он там.
По возвращении из Италии он находит правительство в Париже в том процессе разложения, в котором люди, попадающие в это правительство, неизбежно стираются и уничтожаются. И сам собой для него является выход из этого опасного положения, состоящий в бессмысленной, беспричинной экспедиции в Африку. Опять те же так называемые случайности сопутствуют ему. Неприступная Мальта сдается без выстрела; самые неосторожные распоряжения увенчиваются успехом. Неприятельский флот, который не пропустит после ни одной лодки, пропускает целую армию. В Африке над безоружными почти жителями совершается целый ряд злодеяний. И люди, совершающие злодеяния эти, и в особенности их руководитель, уверяют себя, что это прекрасно, что это слава, что это похоже на Кесаря и Александра Македонского и что это хорошо.
Тот идеал славы и величия, состоящий в том, чтобы не только ничего не считать для себя дурным, но гордиться всяким своим преступлением, приписывая ему непонятное сверхъестественное значение, – этот идеал, долженствующий руководить этим человеком и связанными с ним людьми, на просторе вырабатывается в Африке. Все, что он ни делает, удается ему. Чума не пристает к нему. Жестокость убийства пленных не ставится ему в вину. Ребячески неосторожный, беспричинный и неблагородный отъезд его из Африки, от товарищей в беде, ставится ему в заслугу, и опять неприятельский флот два раза упускает его. В то время как он, уже совершенно одурманенный совершенными им счастливыми преступлениями, готовый для своей роли, без всякой цели приезжает в Париж, то разложение республиканского правительства, которое могло погубить его год тому назад, теперь дошло до крайней степени, и присутствие его, свежего от партий человека, теперь только может возвысить его.
Он не имеет никакого плана; он всего боится; но партии ухватываются за него и требуют его участия.
Он один, с своим выработанным в Италии и Египте идеалом славы и величия, с своим безумием самообожания, с своею дерзостью преступлений, с своею искренностью лжи, – он один может оправдать то, что имеет совершиться.
Он нужен для того места, которое ожидает его, и потому, почти независимо от его воли и несмотря на его нерешительность, на отсутствие плана, на все ошибки, которые он делает, он втягивается в заговор, имеющий целью овладение властью, и заговор увенчивается успехом.
Его вталкивают в заседание правителей. Испуганный, он хочет бежать, считая себя погибшим; притворяется, что падает в обморок; говорит бессмысленные вещи, которые должны бы погубить его. Но правители Франции, прежде сметливые и гордые, теперь, чувствуя, что роль их сыграна, смущены еще более, чем он, говорят не те слова, которые им нужно бы было говорить, для того чтоб удержать власть и погубить его.
Случайность, миллионы случайностей дают ему власть, и все люди, как бы сговорившись, содействуют утверждению этой власти. Случайности делают характеры тогдашних правителей Франции, подчиняющимися ему; случайности делают характер Павла I, признающего его власть; случайность делает против него заговор, не только не вредящий ему, но утверждающий его власть. Случайность посылает ему в руки Энгиенского и нечаянно заставляет его убить, тем самым, сильнее всех других средств, убеждая толпу, что он имеет право, так как он имеет силу. Случайность делает то, что он напрягает все силы на экспедицию в Англию, которая, очевидно, погубила бы его, и никогда не исполняет этого намерения, а нечаянно нападает на Мака с австрийцами, которые сдаются без сражения. Случайность и гениальность дают ему победу под Аустерлицем, и случайно все люди, не только французы, но и вся Европа, за исключением Англии, которая и не примет участия в имеющих совершиться событиях, все люди, несмотря на прежний ужас и отвращение к его преступлениям, теперь признают за ним его власть, название, которое он себе дал, и его идеал величия и славы, который кажется всем чем то прекрасным и разумным.
Как бы примериваясь и приготовляясь к предстоящему движению, силы запада несколько раз в 1805 м, 6 м, 7 м, 9 м году стремятся на восток, крепчая и нарастая. В 1811 м году группа людей, сложившаяся во Франции, сливается в одну огромную группу с серединными народами. Вместе с увеличивающейся группой людей дальше развивается сила оправдания человека, стоящего во главе движения. В десятилетний приготовительный период времени, предшествующий большому движению, человек этот сводится со всеми коронованными лицами Европы. Разоблаченные владыки мира не могут противопоставить наполеоновскому идеалу славы и величия, не имеющего смысла, никакого разумного идеала. Один перед другим, они стремятся показать ему свое ничтожество. Король прусский посылает свою жену заискивать милости великого человека; император Австрии считает за милость то, что человек этот принимает в свое ложе дочь кесарей; папа, блюститель святыни народов, служит своей религией возвышению великого человека. Не столько сам Наполеон приготовляет себя для исполнения своей роли, сколько все окружающее готовит его к принятию на себя всей ответственности того, что совершается и имеет совершиться. Нет поступка, нет злодеяния или мелочного обмана, который бы он совершил и который тотчас же в устах его окружающих не отразился бы в форме великого деяния. Лучший праздник, который могут придумать для него германцы, – это празднование Иены и Ауерштета. Не только он велик, но велики его предки, его братья, его пасынки, зятья. Все совершается для того, чтобы лишить его последней силы разума и приготовить к его страшной роли. И когда он готов, готовы и силы.