Груз 200 (фильм)

Груз 200
Жанр	триллер драма
Режиссёр	Алексей Балабанов
Продюсер	Сергей Сельянов
Автор сценария	Алексей Балабанов
В главных ролях	Агния Кузнецова Алексей Полуян Алексей Серебряков Александр Баширов
Оператор	Александр Симонов Заур Болотаев
Кинокомпания	СТВ
Длительность	85 минут
Сборы	$ 570 000
Страна	Россия Россия
Год	2007
IMDb	ID 0847880
Выход фильма «Груз 200»

К:Фильмы 2007 года

«Груз 200» — российский триллер режиссёра и сценариста Алексея Балабанова о жестоких нравах провинциального города на закате советской эпохи и персонажах той поры.

Фильм вышел в российский прокат 14 июня 2007 года, однако во многих кинотеатрах после нескольких дней проката был снят. Фильм участвовал во внеконкурсной программе Венецианского кинофестиваля. Фильм получил приз Гильдии российских кинокритиков на кинофестивале «Кинотавр».

Сюжет

Фильм предваряется предупреждением, что его сюжет основан на реальных событиях. Действие происходит поздним летом-осенью 1984 года в двух вымышленных провинциальных городках СССР — Нижнем Волоке и Ленинске, а также в Ленинграде. Страной руководит Константин Черненко, война в Афганистане в самом разгаре.

Ленинградский профессор научного атеизма Артём Казаков по дороге к матери заезжает к своему брату — военкому Михаилу, которому жалуется на нигилизм своего сына и любовь того к тусовкам. Здесь же он знакомится с женихом своей племянницы Лизы — фарцовщиком Валерой.

Валера уговаривает Лизу пойти с ним на дискотеку, но, не имея успеха, отправляется туда один. На дискотеке Валера встречает Анжелику, подругу Лизы, дочь секретаря райкома КПСС. Тем временем по дороге в Ленинск «Запорожец» Артёма ломается. В поисках помощи он оказывается на хуторе у Алексея, самогонщика и бывшего преступника. Дорогу к хутору указывает странный молчаливый человек — как впоследствии окажется, капитан милиции Журов. Отрядив наёмного вьетнамца Суньку чинить машину, Алексей принимает гостя, приглашая его выпить водки. У них завязывается спор о Боге и благополучии, в котором Алексей высказывает идею о постройке на своей земле «Города Солнца». Когда автомобиль исправляют, Артём уже с трудом стоит на ногах и вынужден вернуться к брату.

Затем на хутор прибывают Валера с Анжеликой, у которых закончился алкоголь. Парень оставляет спутницу в машине, обещая вскоре вернуться. Одинокую девушку примечает Журов, он пристально разглядывает её сквозь стекло и пропадает в темноте. Напуганная Анжелика спешит за другом и застаёт его с хозяином сильно выпившими. На её глазах Валера падает на пол без чувств. Разгорячённый Алексей желает заполучить девушку, его супруга Антонина прячет Анжелику за печкой, потом в хлеву и, наконец, запирает в бане.

Журов понимает суть происходящего и, улучив момент, велит Суньке отпереть баню. Анжелика встречает непрошеных гостей с ружьём в руках, но Журов без сопротивления отнимает оружие. Из него он убивает Суньку, который, увидев домогательства, вступается за девушку. Затем Журов насилует Анжелику горлышком водочной бутылки, лишая её девственности. Очнувшийся утром Валера видит, как Журов забрал Анжелику, и, дождавшись их отъезда, тут же уезжает сам. По дороге домой Журов из телефонного автомата сообщает, что на хуторе есть труп. Анжелика пытается напугать насильника то отцом-партийной «шишкой», то женихом, который служит в Афганистане в составе десантной группы, но тут же срывается и обещает ничего не говорить, если он её отпустит. Журов игнорирует все эти реплики и оставляет Анжелику, прикованную наручниками к изголовью кровати, под надзором своей матери-алкоголички.

Мать капитана Журова оказывается выжившей из ума старушкой, которая совершенно не понимает происходящего. Целыми днями она проводит перед телевизором, где вперемешку показывают выступления эстрадных певцов и заседания ЦК КПСС, создавая ощущение счастливой жизни советских граждан. Анжелику она считает невесткой и заботливо предлагает ей пирожки и выпивку. Матери, которая удивлена неприветливостью «жены», сын объясняет, что девушка не может разлюбить жениха-десантника. Мать же предполагает, что дело в импотенции Журова: «Любой бабе нужен мужик!».

Тем временем в город приходит известие о прибытии «груза 200» — из Афганистана прибывают 6 цинковых гробов с телами военнослужащих, среди которых оказывается и сержант Коля Горбунов, жених Анжелики. Военком Михаил возмущён отношением к людям, которые отдали жизнь за Родину: тела даже некому похоронить из-за сезона отпусков. Он требует подключить к делу милиционеров.

Для захоронения сержанта Горбунова связываются с Журовым, который даёт согласие. Вместе со своими сослуживцами он едет на аэродром, где из грузового самолёта Ил-76 «Аэрофлота» сначала выгружают гробы и сразу же после на него вбегают новые солдаты, готовые к отправке в Афганистан. На глазах Журова Ил-76 с новобранцами улетает в Афганистан. Гроб с телом Горбунова отвозят на квартиру Журова, где тот вскрывает его вместе с помощником. Со словами «Жених приехал!» он бросает труп на спящую Анжелику. Поняв, что произошло, Анжелика в ужасе отскакивает и заливается на полу слезами.

До этого во главе отряда милиции Журов совершает рейд на квартиру алкоголиков, где пускает в ход табельное оружие против хозяина квартиры, пытавшегося с ним спорить. Собутыльнице сообщают, что если она хочет видеть дружка живым, то должна молчать. Раненого хозяина милиционеры забирают и жестоко избивают в камере. После чего на задержанного оформляют побег из камеры и перевозят его в квартиру Журова. В одной постели с трупом Горбунова хозяин квартиры алкоголиков насилует плачущую Анжелику. Затем наблюдавший за этой сценой со стула Журов убивает его. Матери он с грустью сообщает, что Анжелика, несмотря на все старания, любит Горбунова.

По делу об убийстве Суньки задерживают Алексея. Напоминая ему о некоем старом долге, Журов заставляет Алексея оговорить себя. Артём, увидевший арест на обратном пути, не может остаться в стороне и встречает Антонину у дверей прокураторы. Однако свидетелем он быть отказывается, поскольку это испортит его репутацию. Заступиться за Алексея некому, и его приговаривают к смертной казни с конфискацией имущества. Впоследствии осуждённого выводят на «встречу» и в коридоре убивают выстрелом в затылок.

Под предлогом поисков Анжелики Журов забирает у её родителей письма Горбунова из Афганистана. Сидя перед кроватью, капитан неспешно зачитывает Анжелике послания любимого. В одной постели с голой Анжеликой лежат два тела: заметно разложившийся и почерневший труп Горбунова и только начавший разлагаться труп хозяина квартиры алкоголиков, кругом летает множество мух. Анжелика стонет и корчится в страданиях, но Журов невозмутим.

Жена Алексея выкапывает припрятанное ружьё и отправляется в Ленинск к Журову. Его мать невозмутимо встречает её фразой: «Мухи у нас!». Антонина быстро заходит в комнату и убивает милиционера. Анжелика истерически умоляет отпустить её, но женщина разворачивается и захлопывает дверь. Последние кадры с Анжеликой — сползшая на пол девушка рыдает в окружении трёх трупов. Мать Журова невозмутимо смотрит по телевизору выступление Константина Черненко на очередном заседании ЦК КПСС.

После случившегося Артём не может успокоиться, пропускает занятия и, наконец, приходит в храм, где изъявляет желание креститься. Валера же на концерте группы «Кино» знакомится с сыном Артёма Славиком, предлагая стать его напарником, и говорит, что наступает время больших заработков. По ленинградской улице они вдвоём уходят вдаль. Финальный титр: «Шла вторая половина 1984 года».

В ролях

В главных ролях

Актёр	Роль
Агния Кузнецова	Анжелика Анжелика
Алексей Полуян	Журов Журов капитан милиции
Леонид Громов	Артём Казаков Артём Казаков профессор научного атеизма; озвучивание: Сергей Маковецкий)
Алексей Серебряков	Алексей Белов Алексей Белов
Леонид Бичевин	Валера Валера
Наталья Акимова	Антонина Антонина жена Алексея
Юрий Степанов	Михаил Николаевич Казаков Михаил Николаевич Казаков военком, полковник, брат Артёма
Михаил Скрябин	Сунька (Суань Ван Хэй) Сунька (Суань Ван Хэй)
Валентина Андрюкова	мать Журова
Андрей Мокеев	Набоев Набоев секретарь райкома КПСС, отец Анжелики
Александр Баширов	хозяин квартиры алкоголиков
Александр Мосин	сержант милиции
Анжелика Неволина	жена Артёма Казакова

В эпизодах

• Алёна Фалалеева — Лиза
• Ольга Кирсанова-Миропольская
• Людмила Егорова — мать Артёма
• Ирина Ракшина — алкоголичка
• Дмитрий Карпов
• Олег Корытин
• Александр Устинов — пьяный мужик в квартире алкоголиков
• Юлия Глазунова — прапорщик
• Сергей Александров — Дуев, майор
• Павел Юлку — капитан милиции
• Александр Новичков
• Вячеслав Суткино-Турилин
• Евгений Краморов
• Константин Балакирев — Коля Горбунов, жених Анжелики
• Марина Королькова — Анна, жена Набоева
• Дмитрий Кубасов — Славик, сын Артёма Казакова
• Тамара Екимова
• Мария Никифорова — судья
• Игорь Малухин — первый исполнитель
• Евгений Чернышёв
• Марк Гаврилов
• Михаил Соколов
• Сергей Данильченко
• Илья Пляцковский — диджей

Съёмочная группа

Режиссёр-постановщик	Алексей Балабанов
Сценарист	Алексей Балабанов
Оператор-постановщик	Александр Симонов
Звукорежиссёр	Михаил Николаев
Продюсер	Сергей Сельянов
Монтаж	Татьяна Кузьмичёва
Художник по костюмам	Надежда Васильева
Художник по гриму	Ксения Яхнина
Художник-постановщик	Павел Пархоменко

Съёмки фильма

Главные роли писались специально под Евгения Миронова и Сергея Маковецкого. Оба актёра отказались от съёмок после прочтения сценария. Сергей Маковецкий посоветовал Алексею Балабанову вообще отказаться от съёмок этого фильма. Также от съёмок в фильме воздержался Кирилл Пирогов.

Съёмки осуществлялись в Череповце (в эпизоде, где Журов увозит девушку к себе домой, видна панорама «Северстали») и в ряде городов Ленинградской области: Старой Ладоге, Выборге и Пскове.

Реакция

Фильм вызвал споры ещё на стадии подготовки к съёмкам.

Многие актёры, прочитав сценарий, отказывались от участия в картине. Например, Евгений Миронов не принял предложение режиссёра сыграть маньяка Журова, а Сергей Маковецкий отказался от роли профессора Артёма (однако в итоге его озвучил). Весной 2007 года по завершении работы над фильмом был организован ряд закрытых показов для прессы и представителей творческой и политической элиты.

Отзывы на «Груз 200» были противоречивыми: если одни называли картину лучшей работой Балабанова, то другие обвиняли его в «чернухе». Критик Н. Сиривли отмечала: хотя фильм позиционировался как основанный на реальных событиях, многие его сюжетные ходы повторяют фабулу романа Уильяма Фолкнера «Святилище».

Вручение фильму приза Гильдии российских кинокритиков на кинофестивале «Кинотавр» обернулось скандалом. До последнего момента выход «Груза 200» на широкие экраны оставался под вопросом. Прокат в итоге всё же начался 14 июня 2007 года.

Фильм не рекомендован для показа по телевидению, однако был показан по Первому каналу в ночь на 12 апреля 2008 года в рамках телепередачи «Закрытый показ».

Музыкант Юрий Лоза, песня которого прозвучала в фильме, во время передачи «Достояние республики» в 2010 году сказал: «Меня, конечно, обманули. Мне не сказали, что будет такой мерзкий фильм, потому что я бы эту песню никогда в него не дал. Фильм, конечно, полное ничтожество, ужас просто».

Саундтрек

В фильме для создания атмосферы используются песни 1970—1980-х годов:

Исполнитель	Песня
«Ариэль»	В краю магнолий
«Земляне»	Трава у дома
«ДК»	Новый поворот
Юрий Лоза и «Зодчие»	Плот
Кола Бельды	Увезу тебя я в тундру
«Голубые молнии»	Дембельская
Afric Simone	Hafanana
ВИА «Песняры»	Вологда
«Кино»	Время есть, а денег нет

Награды и номинации

• 2007 — Кинофестиваль «Кинотавр»: приз Гильдии российских кинокритиков, номинация на Главный приз.
• 2008 — Премия «Белый слон» за лучшую картину.
• 2008 — Приз Роттердамского кинофестиваля (KNF Prijs).
• 2008 — Премия «MTV Россия»: номинация за лучшего злодея (Алексей Полуян), самую зрелищную сцену («Сцена в спальне капитана Журова: на кровати лежат несколько покойников и рыдающая пленница»).
• 2008 — Премия «Ника»: номинация за лучший фильм, лучшую мужскую роль второго плана (Алексей Серебряков), лучшего режиссёра (Алексей Балабанов), лучший звук.
• 2008 — Премия «Жорж»: номинация за лучший отечественный фильм.

Ссылки

• [www.gruz200.ru Официальный сайт фильма] (рус.)
• [2011.russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=2&e_movie_id=19689 «Груз 200»] на сайте «Энциклопедия отечественного кино»
• «Груз 200» (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Груз 200 (фильм)

– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.