Елена (фильм, 2011)

Елена
Жанр	драма
Режиссёр	Андрей Звягинцев
Продюсер	Александр Роднянский Сергей Мелькумов
Автор сценария	Олег Негин Андрей Звягинцев
В главных ролях	Надежда Маркина Андрей Смирнов Елена Лядова
Оператор	Михаил Кричман
Композитор	Филип Гласс
Кинокомпания	Нон-стоп продакшн
Длительность	109 мин
Сборы	16 182 427 рублей
Страна	Россия Россия
Язык	русский
Год	2011
Выход фильма «Елена»

К:Фильмы 2011 года

«Еле́на» — российская кинодрама о классовом расслоении в современной Москве, премьера которой состоялась на Каннском кинофестивале 2011 года. Фильм снял Андрей Звягинцев; главные роли исполнили Надежда Маркина, удостоенная за неё премии «Ника», и известный режиссёр Андрей Смирнов.

Фильм, который увидели в 45 странах, в том числе в США, Польше и Франции, был положительно воспринят большинством мировых кинокритиков, удостоившись специального приза жюри каннской программы «Особый взгляд». Кроме того, картина была признана лучшей за прошедший год на церемонии вручения премии «Золотой орёл», а работа режиссёра была отмечена и «Никой», и «Золотым орлом». Большой интерес вызвал премьерный показ «Елены» на центральном российском телевидении в ноябре 2011 года (ещё до завершения официального проката).

Сюжет

Два года назад пожилой и обеспеченный предприниматель Владимир (Андрей Смирнов) оформил брак со своей сожительницей Еленой (Надежда Маркина) после почти восьмилетней совместной жизни. У них есть дети от предыдущих браков: у Елены — инфантильный и ни к чему не стремящийся Сергей (Алексей Розин), сталкивающийся с трудностями при содержании своей растущей семьи, у Владимира — беззаботная и бессемейная дочь Екатерина (Елена Лядова). Внуку Елены, Александру (Игорь Огурцов), нужны деньги для оплаты поступления в университет, иначе его заберут в армию. Елена обращается с просьбой о финансовой помощи к мужу. Владимир попадает с инфарктом в больницу, где его навещает дочь. После разговора с дочерью он отказывает Елене в просьбе и принимает решение: всё его состояние после смерти отойдёт Екатерине, а вдова (Елена) получит пожизненную ренту.

Елена убивает Владимира, подсыпав ему в лекарства «Виагру», и сжигает черновики завещания, которое он так и не написал. За отсутствием документировано оформленной воли покойного наследство делится пополам между супругой покойного — Еленой и дочерью — Екатериной. Елена забирает деньги из сейфа, в котором Владимир их хранил дома, и отвозит сыну Сергею. Когда из-за аварии в районе пропадает электричество, Александр выбегает из квартиры и принимает участие в массовой драке подростков у стен теплоэлектроцентрали. В финале семья Елены обосновывается в доме, где раньше Елена жила с Владимиром.

В ролях

Актёр	Роль
Надежда Маркина	Елена Елена
Андрей Смирнов	Владимир Владимир
Елена Лядова	Екатерина Екатерина дочь Владимира
Алексей Розин	Сергей Сергей сын Елены
Евгения Конушкина	Татьяна Татьяна жена Сергея
Игорь Огурцов	Александр Александр сын Сергея и Татьяны

Создание

Замысел и написание сценария

Первые мысли о создании подобного фильма появились у Звягинцева в феврале 2009 года, когда британский продюсер Оливер Данги, с которым они вместе работали на съёмочной площадке ленты «Нью-Йорк, я люблю тебя», подал идею о создании проекта, режиссёрами которого станут четыре человека из Северной Америки, Южной Америки, Европы и Азии. Тема должна была быть одной: Апокалипсис. Данги предлагал трактовать это широко: от «Жертвоприношения» Тарковского до «Профессии: репортёр» Антониони. Звягинцев созвонился с близким другом, писателем Олегом Негиным, вместе с которым они весь следующий месяц раздумывали о сюжете предстоящей картины. Однажды ночью Негин позвонил Звягинцеву и рассказал историю из своей жизни, которую позже воплотил в сценарий, написанный за 8—10 дней.

После корректировки сценария Звягинцев отправил его Данги, который отреагировал на это так: «Ребята, что же вы делаете? Я вам предлагаю проект на 7—8 миллионов долларов, а вы мне — на 2,5, историю про двух пенсионеров в одном интерьере». Фильм должен был сниматься на английском языке, в США или Англии, рабочее название — «Хелен», мужа главной героини должны были звать Ричард. Из-за абсолютно русского менталитета сценария ленты место действия было решено переместить в Россию. Вскоре после прочтения первых страниц сценария Данги прислал Звягинцеву около 20 таких же страниц с замечаниями. Ознакомившись с ними, режиссёр понял, что история с созданием проекта затянется надолго, извинился и весной 2009 года покинул состав заинтересованных в этом.

С мая по август того же года Звягинцев искал тех, кто согласится финансировать грядущую картину. Тогда же режиссёр познакомился с продюсером Александром Роднянским, который, прочитав сценарий, сообщил о старте съёмок фильма. Весь сентябрь Негин и Звягинцев по 10 часов в день, не выходя из студийного подвала, правили сценарий. Примечательно, что ещё до начала съёмок фильм был удостоен премии за лучшую сценарную разработку на фестивале независимого кино «Сандэнс».

Название фильма было выбрано не сразу, рассматривались всевозможные варианты: от «Нашествия варваров» (по аналогии с одноимённым фильмом Дени Аркана) до «Денег» (так называется последний фильм Брессона).

Подбор актёров

В роли Елены Звягинцев почти с самого начала видел театральную актрису Надежду Маркину, которую в середине 1990-х годов наблюдал в спектакле Сергея Женовача «Король Лир», где Маркина исполняла роль Реганы. Несмотря на желание режиссёра взять на роль Маркину, члены съёмочной группы пересмотрели множество актёров, прежде чем Надежда была утверждена на роль. Режиссёр отзывался об актрисе так:

У неё уникальное сочетание: народный тип и в то же время — удивительное благородство почти аристократического толка. Восхитился редким свойством её натуры. Вот она встанет, раскинет руки — Родина-мать, ударник труда в пуховом платке. Слегка повернётся, в профиль — жена патриция, императрица, редкое благородство. В ней есть объём, многомерность.

— Андрей Звягинцев,

Звягинцев долго подыскивал актёра и на роль Владимира. Кастинг проходили мужчины 70 лет, однако каждый из них не удовлетворил режиссёра, который находил в их лицах тяжёлую обречённость, хотя нужен был «человек-солнце, сама жизнь». Таким оказался режиссёр Андрей Смирнов, в котором Звягинцев увидел признаки витальности. «Смирнов очень живой, широко образованный человек, умница, легко говорит на французском и английском языках, внутренне пластичен и потому жив и активен. Для меня он был камертоном, он определял градус актёрского существования в кадре, словно бы настраивал своих коллег», — говорил режиссёр. В первый же день съёмок Смирнов устроил скандал по поводу того, что ему не понравилось пальто, в которое был одет его герой. По словам самого актёра, позже они нашли общий язык с художницей по костюмам; это был не скандал, а всего лишь поиск грани дорогих вещей.

Роль Катерины, дочери Владимира, сыграла Елена Лядова, на которую режиссёр не возлагал особых надежд до начала проб. Как только она появилась на съёмочной площадке, Звягинцев сразу же увидел, насколько идеально актриса совпадает со своим персонажем. Позже Лядова признавалась, что работать со Звягинцевым было приятно: «Атмосферу на площадке режиссёр создал хорошую. Андрей Сергеевич выступил как прекрасный партнёр. Сценарист написал отличный диалог. Чудо-оператор всё снял. Что ещё надо? Получилось быстро и легко. Не в муках, нет».

Съёмки

В октябре 2009 года режиссёр заявил о начале съёмочного процесса, к работе подключились оператор Михаил Кричман и художник-постановщик Андрей Панкратов. Непосредственно съёмки фильма стартовали 9 апреля 2010 года. Съёмки полностью проходили в Москве:

• Апартаменты бизнесмена Владимира - Остоженка, Молочный переулок, дом 2 (ЖК «Новая Остоженка»).
• Фитнес-клуб Владимира «Enjoy» реален и находится на Дербенёвской набережной, дом 7к6.
• После посещения банка Елена едет на маршрутке №356М (Белорусский вокзал - Базовская улица).
• Далее Елена оказывается около Павелецкого путепровода на Варшавском шоссе. Там мимо неё проезжает трамвай с бортовым номером 4291, принадлежащий Октябрьскому трамвайному депо.
• Елена поднимается на Павелецкий путепровод и попадает на платформу "ЗИЛ" Павелецкого направления, где ожидает электричку в сторону Бирюлёво.
• Чтобы попасть в жилую часть Западного Бирюлёво Елена проходит вдоль забора и градирен ТЭЦ-26.
• Елена покупает продукты для семьи сына в доме 17к3а по Востряковскому проезду (в реальности там размещается магазин "Пятёрочка").
• Двор дома Сергея снят около дома 15к2 по Востряковскому проезду. Примечательно, что в этом же доме проходили съёмки телесериала «Бригада».
• Однако в этом доме нет окон, выходящих на градирни ТЭЦ. Вероятно, квартира сына Сергея снималась в другом доме на Востряковском проезде.

Премьерные показы

Информация предоставлена веб-сайтом IMDb:

Франция Франция — 21 мая 2011 (64-й Каннский кинофестиваль)
Россия Россия — 24 июня 2011 (33-й Московский международный кинофестиваль)
Франция Франция — 27 августа 2011 (Кинофестиваль в Гинду)
Канада Канада — 8 сентября 2011 (Кинофестиваль в Торонто)
Финляндия Финляндия — 15 сентября 2011 (Кинофестиваль в Хельсинки)
Россия Россия — 29 сентября 2011 (широкий прокат)
Бельгия Бельгия — 17 октября 2011 (Гентский международный кинофестиваль)
Бразилия Бразилия — 21 октября 2011 (Международный кинофестиваль в Сан-Паулу)
Франция Франция — 6 ноября 2011 (Кинофестиваль в Аррасе)
Греция Греция — 7 ноября 2011 (Международный кинофестиваль в Салониках)
Мексика Мексика — 16 ноября 2011 (Международный кинофестиваль в Мехико)
Франция Франция — 16 декабря 2011 (Международный кинофестиваль в Лез Арк)
Венгрия Венгрия — 22 декабря 2011 (широкий прокат)
США США — 21 января 2012 (Кинофестиваль «Сандэнс»)
Великобритания Великобритания — 18 февраля 2012 (Кинофестиваль в Глазго)
Франция Франция — 7 марта 2012 (широкий прокат)
Греция Греция — 8 марта 2012 (широкий прокат)
Бельгия Бельгия — 21 марта 2012 (широкий прокат)
Польша Польша — 23 марта 2012 (широкий прокат)
Норвегия Норвегия — 20 апреля 2012 (широкий прокат)
Швеция Швеция — 4 мая 2012 (широкий прокат)
США США — 16 мая 2012 (широкий прокат)
Австралия Австралия — 21 июня 2012 (широкий прокат)
Колумбия Колумбия — 7 декабря 2012 (широкий прокат)

Критика

В российском критическом сообществе фильм «Елена» получил неоднозначные отклики — от восторженных до резко негативных. Так, киновед Андрей Плахов назвал «Елену» «одним из важнейших российских фильмов последних лет», отметив, что картина «хорошо сделана» и актуальна по своей социальной проблематике. С другой стороны, кинокритик Михаил Ратгауз обвинил ленту Звягинцева в ходульности и безжизненности, обнаружив в «Елене» «чудовищные штампы из плохой драматургии конца XIX века».

В ограниченный североамериканский прокат фильм вышел в мае 2012 года и удостоился хвалебных отзывов:

• The New York Times в статье, озаглавленной «Беспросветная борьба за существование в московских джунглях», увидела в нарисованном Звягинцевом российском обществе нечто от средневекового феодализма: превыше всего тут узы кровного родства и тяга к стяжательству. Ветеран кинокритики Стивен Холден отмечает «странную безлюдность» фешенебельного района, где живёт Владимир; над ним царит «недобрая тишина», прерываемая карканьем ворон.
• «Начиная с образа мёртвой лошади, которую Елена видит из окна поезда, и заканчивая кадром беспризорного ребёнка, заключительные сцены кажутся проекцией её изглоданного виной сознания. Известие жены о беременности, рутинное отключение электричества, проявление немотивированной подростковой жестокости и картина собравшегося у телевизора семейства сами по себе малопримечательны, но в совокупности не могут не внушать тревоги» (Джим Хоберман).
• К мыслям о дарвиновской борьбе за существование и возвращении россиян к феодализму приходит и рецензент нью-йоркской The Village Voice. Отношения Елены и Владимира он описывает как «морганатический брак почти через сто лет после Октябрьской революции». Неслучайно фильм начинается и заканчивается тем, что камера завистливо заглядывает внутрь люксовой квартиры Владимира, которая кажется занесённой в постсоветскую Россию откуда-то из благополучной Западной Европы.

Некоторые левые критики отмечают, что основной антагонизм в фильме — столкновение интересов производящего пролетариата и паразитирующих слоёв как из буржуазии, так и из городской маргинальной среды. Другие считают, что фильм демонстрирует борьбу бедных и богатых, причём режиссёр занимает сторону богатых, используя средства праволиберальной пропаганды.

Многие рецензенты отмечают симметричность фигур детей Елены и Владимира. Оба супруга превыше всего пекутся о своих биологических отпрысках, которые в одном случае инстинктивно размножаются, не особо задумываясь о последствиях, а в другом настаивают на бессмысленности продолжения рода. Фильм как бы приглашает зрителя сделать свой выбор между этими крайностями.

Награды и номинации

• Приз Sundance/NHK International Filmmakers Award за лучшую сценарную разработку на кинофестивале «Сандэнс» в 2010 году (до начала съёмок).
• Специальный приз жюри конкурсной программы «Особый взгляд» на Каннском фестивале в 2011 году.
• Гран-При Гентского международного кинофестиваля.
• Гран-при фестиваля в Дурбане.
• Надежда Маркина, исполнившая роль Елены, наряду с Кирстен Данст, Сесиль де Франс, Тильдой Суинтон и Шарлоттой Генсбур претендовала на премию European Film Awards в номинации «Лучшая актриса».
• Лучший фильм 2011 года по версии национальной премии Гильдии киноведов и кинокритиков России «Белый слон».
• 10 номинаций на премию «Золотой орёл»: лучший фильм (победа), лучшая режиссёрская работа (Андрей Звягинцев; победа), лучшая операторская работа (Михаил Кричман; победа), лучшая женская роль (Надежда Маркина), лучшая женская роль второго плана (Елена Лядова; победа), лучший сценарий (Олег Негин, Андрей Звягинцев), лучшая работа художника-постановщика (Андрей Понкратов), лучшая музыка (Филип Гласс), лучший монтаж (Анна Масс) и лучшая работа звукорежиссёра (Андрей Дергачёв).
• 7 номинаций на премию «Ника»: лучший фильм, лучшая режиссёрская работа (Андрей Звягинцев; победа), лучший сценарий (Олег Негин, Андрей Звягинцев), лучшая операторская работа (Михаил Кричман; победа), лучшая работа звукорежиссёра (Андрей Дергачев, Станислав Кречков), лучшая женская роль (Надежда Маркина; победа), лучшая женская роль второго плана (Елена Лядова; победа).
• Номинация на премию Asia Pacific Screen Awards за лучшую режиссёрскую работу. Награда — «Особая похвала жюри» (англ. High Commendation).
• Премия Asia Pacific Screen Awards за лучшую женскую роль — Надежде Маркиной.
• Премия КиноСоюза «Элем» за лучший фильм 2011 года.

Ссылки

• [www.elena-movie.ru Официальный сайт фильма]
• [www.film.ru/afisha/movie.asp?code=ELENA О фильме] на сайте film.ru

Отрывок, характеризующий Елена (фильм, 2011)

В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.


Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.


Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.