Дальнобойщики (телесериал)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
У этого термина существуют и другие значения, см. Дальнобойщики.
Дальнобойщики

Дальнобойщики
Жанр

Комедия/драма

Создатель

Юрий Кузьменко, Георгий Николаенко

В ролях

Владислав Галкин,
Владимир Гостюхин,
Наталья Егорова,
Дарья Михайлова

Вступительная заставка

 [youtube.com/watch?v=db7RItbQDHo Видео]

Композитор

Александр Пантыкин, Георгий Николаенко, Сергей Трофимов

Страна

Россия Россия

Количество сезонов

3

Количество серий

44

Производство
Продюсер

Владилен Арсеньев, Александр Потёмкин

Режиссёр

Юрий Кузьменко

Оператор

Владимир Панков

Сценарист

Дмитрий Воронков, Юрий Солодов

Хронометраж

52 мин

Трансляция
Телеканал

НТВ 2001-2007, 2012
НТВ Мир 2001-2003
РЕН ТВ 2001-2002, 2011, 2013-2014, 2016
ДТВ/Перец 2004-2007, 2014
Домашний 2007-2009
Первый канал 2009-2013
Пятый канал 2010, 2012
Sony Sci-Fi 2013-2016
Интер 2001-2002
ICTV - 2012-2013
НТН - 2015

На экранах

с 10 сентября 2001 года

Формат видео

4:3

«Дальнобо́йщики» — российский телесериал о приключениях дальнобойщиков-напарников. Премьера состоялась 10 сентября 2001 года на телеканале НТВ.





Сюжет

Сезон 1

1 серия. Русский конвой

Август 2000-го. Дальнобойщик Фёдор Иванович Афанасьев (Владимир Гостюхин) и его напарник Алексей Кузнецов (Пётр Зайченко) попадают в страшную аварию, где Алексей лишается ноги. Его место занял Александр Николаевич Коровин (Владислав Галкин), восстановивший КАМАЗ-54115 после аварии. Напарник молодой, и Фёдору он поначалу приходится не по нраву. Дальнобойщикам предстоит доставить из Москвы в Ростов-на-Дону гуманитарный груз для раненых в Чечне бойцов. В состав груза входят 15 коробок болеутоляющего наркотического вещества (пантопона). О том, какой груз везут Фёдор и Александр, подслушивают бандиты и начинают их преследовать на автомобиле (ВАЗ-2108). Попытка бандитов подставить водителям-дальнобойщикам свою девочку заканчивается неудачей. И тогда начинается открытая погоня. Фёдору и Сане помогают взаимовыручка коллег-водителей и водительские навыки. Груз доставлен по назначению.

2 серия. Химия и жизнь

Сашок и Фёдор приехали на химбазу за соляной кислотой, но из-за халатности начальника базы в цистерну, на которой нет охладителей, был залит взрывоопасный и токсичный окислитель, который, судя по всему, используется в ракетной технике. Дальнобойщики, не подозревая об опасности, спокойно отправляются в Чебоксары. Начальник химбазы поднимает панику, но в спецслужбы звонить не торопится во избежание уголовного преследования за преступную халатность. Вместе с неким Ванукяном-знакомым депутатом и предпринимателем-заказчиком соляной кислоты они предпринимают поиски Александра и Фёдора, но безуспешно, так как мобильный телефон, оставленный Фёдором в машине, был украден хулиганами. Дальнобойщики, тем временем, гостят у Вероники (Дарья Михайлова) — родственницы жены Фёдора Иваныча, где между ней и Сашей возникла симпатия. Только после этого в дело подключаются МЧС и милиция. Те приняли решение сопровождать машину до полигона, где её предстояло взорвать, а по пути охлаждать цистерну из пожарных гидрантов во избежание взрыва. А Фёдор и Сашок, вместо того, чтобы тридцать километров тащить «бомбу» на своей машине, решают охладить цистерну в ближайшем пожарном пруду методом затопления.

3 серия. Экспедитор

Двое напарников-дальнобойщиков забирают груз и сопровождающего его экспедитора Марину с места аварии на шоссе, где по странному стечению обстоятельств погибли два водителя, въехав в трактор, стоящий на обочине. Марина немного странно себя ведет, рассказывает страшные истории об убийствах и несчастных случаях, происходивших на этой дороге. Это сильно раздражает водителей, однако они списывают всё на перенесенный девушкой сильный стресс. В это время один из двух трактористов увидел в лесу труп женщины, забросанный ветками. Напарники решают вызвать милицию. Началось расследование, в ходе которого выяснилось, что настоящий экспедитор — это женщина, найденная мертвой, а из психиатрической спецлечебницы сбежала пациентка, которая выдаёт себя за экспедитора. Капитан милиции передаёт эту информацию одному из водителей — Фёдору, сидящему в тот момент за рулем. Марина, заподозрив неладное, прыскает в лицо Иванычу нервно-паралитическим ОВ и пытается выпрыгнуть из машины. Сашку чудом удаётся остановить грузовик на краю карьера. Как выяснилось после, именно в этом злополучном месте много лет назад Марина была зверски изнасилована и полуживой сброшена в карьер. Узнав о происшедшем, её отец умер от сердечного приступа, а она стала страдать расстройствами психики.

4 серия. Кино

Фуру дальнобойщиков арендуют неизвестные люди кавказской национальности. Выясняется, что груз, который предстоит доставить до места назначения-видеокассеты. Хозяева вызываются сопровождать фуру на своей «Волге». По пути Фёдора с Сашком останавливают рэкетиры, но подъехавшие владельцы груза после недолгой прелюдии убивают их и сбрасывают трупы вместе с машиной в кювет. Через некоторое время владельцы груза приглашают водителей якобы на свадьбу к родственнику, где на самом деле планируют обзавестись оружием. Дальнобойщики соглашаются. Все проходит довольно гладко, как вдруг одна из женщин, провожая гостей, в числе которых были и наши водители, шепотом просит их остерегаться «этих людей». Озадаченные Фёдор и Сашок решают быстро сдать груз на склад и поскорее распрощаться с заказчиками. Немного проехав, они вновь встречают своих «клиентов» с предложением довезти ещё одну партию груза, попутно обещая не обидеть деньгами за выполнение этого заказа. Немного посовещавшись, водители решаются на поездку. Спустя час, Иваныч, проследив путь по карте, заметил, что там, куда они свернули нет деревни, о которой говорили клиенты. Напарники хотели позвонить хозяевам груза, но вдруг по радио они узнают о взрыве на складе, где они разгружались — видеокассеты, которые они везли, были начинены взрывчаткой. Фёдор вскрыл видеокассету, которую прихватил Сашок, и увидел бомбу. Вдруг КамАЗ наехал на кочку и кассету пришлось выкинуть в окно. Прогремел взрыв. Поняв, что они «влипли», напарники пытаются оторваться от бандитов. В ходе напряженной погони Фёдору и Сашку удается сбросить вражескую машину в кювет. Воспользовавшись полученным преимуществом во времени, они успевают мобилизовать участкового милиционера из соседней деревни, который на деле оказывается трусом и растяпой, не способным даже курицу зарубить, но успевает приказать жене вызвать наряд спецназа. Пока тот добирался до места, напарники отвлекли на себя внимание бандитов. Сашок, сидя за рулем, сильно измял их «Волгу», но в ответ те прострелили топливный бак КамАЗа. Бандиты, догнавшие фуру, в которой успели спрятаться дальнобойщики с участковым, начали её обстрел. Но в это время приехал фургон со спецназом, и банда была поймана. Уже в доме участкового Фёдор и Сашок по телевизору услышали, что их объявили в розыск, считая террористами…

5 серия. Дочь олигарха

Лето 2001-го. Иваныч и Сашок случайно спасают от ограбления 16 - ти летнюю девушку. Она выдаёт себя за дочку олигарха, чему Иваныч категорически отказывается верить. Мужики решают быстро довезти девушку до её тети и спокойно продолжать путь. Но не тут-то было: девушка доставила им много хлопот, успев даже влюбиться в Сашку и потребовать у него женитьбы на ней. А Иваныч привязался к девушке, как к родной, и решил удочерить. Но в этот момент девушка исчезает и появляется с папой… настоящим олигархом!

6 серия. Эпидемия

Из-за эпидемии холеры друзья-напарники вместе с «экипажами» других машин вынуждены сидеть на карантине больше трех недель. От вынужденного безделья у мужиков сдают нервы. Между Сашком и другим дальнобойщиком, Юрко, происходит ссора, а затем и драка. Через несколько минут на месте потасовки Юрко находят убитым, с торчащим из шеи ножом. На рукоятке орудия преступления находят отпечатки пальцев Коровина. Он же утверждает, что дрался, но не убивал и, тем более, не держал в руках никакого ножа. Между тем Фёдор, не веря в то, что Сашок — убийца, вместе с парнишкой-студентом Стасом начинают самостоятельное расследование по книге Сашка, думая что эта книга — пособие, оставленное лейтенантом. Подозрение падает то на близнецов, то на водителя из Прибалтики Артура Игу, то на Ивана Корнеева, что настраивает их против Фёдора. Но он не может бросить товарища в беде и в конечном итоге находит настоящего убийцу. Им оказывается напарник Юрко — Антон. Причиной убийства стал выигранный пай на трейлер. (в последующих сериях фура Антона и Юрко переходит к близнецам).

7 серия. Зелёные бригады

Сашку и Фёдору Ивановичу поручается ответственное задание: они должны отвезти в Ростов-на-Дону редкого саблерогого козла для воспроизводства. Ценный груз сопровождает девушка-ветеринар Светлана. На животное уже открыта охота: подпольный делец-коллекционер дает задание банде байкеров-рокеров отбить козла и привезти его голову. Моторизованные братки угоняют фуру, в которой запирают избитых водителей вместе со Светой. Неожиданно их освобождают «зелёные», вознамерившиеся провести «крупную рекламную акцию» — выпустить животное на волю. На деле они оказываются ещё худшими бандитами, чем мотоциклисты — один из них в приступе слепой ярости убивает байкера за то, что тот сжёг на костре лягушку. В критический момент ситуацию спасает Света, угрожая убить козла, если их не отпустят.

8 серия. Лебедянь

Жена Иваныча, Нина Ивановна дает напарникам задание привезти из Липецка десять холодильников. В придорожной столовой населенного пункта Лебедянь, Иваныч влюбляется в официантку Зину. Саня, напарник Иваныча пытается уговорить напарника ехать дальше, но Фёдор всерьёз подумывает о женитьбе. Для сохранения брака Иваныча и Нины, Сашок соблазняет Зину во время рассказов о помощи перебрать в Новую Зеландию, только для этого ему нужны были фотографии. Иваныч застаёт их и ссорится с Зиной. Они отправляются за холодильниками. После очередного рейса Фёдор решает зайти к Зине, но застаёт её собирающей вещи для отъезда в Новую Зеландию В конце она присылает Иванычу свою фотографию по электронной почте.

9 серия. Дым в лесу

Фёдор и Саня везут цветы в Санкт-Петербург. По дороге они попадают в зону лесных пожаров и случайно выезжают на дом, где обнаруживают группу молодых сектантов под предводительством «учителя», который истязает себя и своих послушников. Огонь тем временем приближается к самому дому и машине дальнобойщиков. «Гуру» готовит акт массового самоубийства через самосожжение, но в последний момент друзьям удаётся спасти подростков. Основатель секты погибает, добровольно предав себя огню.

10 серия. Лёха

На одном из перекрёстков подмосковного городка Фёдор встречает своего бывшего напарника Алексея, потерявшего ногу в аварии. Тот побирается, сидя в инвалидной коляске. Попытка помочь другу заканчивается тем, что Фёдора жестоко избивают братки, «охраняющие» инвалида, а потом его забирает милиция. Освободившись из милицейского отделения, Фёдор вместе с приятелем едет на квартиру к Лёхе, но новая хозяйка квартиры — бывшая подруга Лехи — устроила там настоящий бордель. Случайно ему удаётся отыскать бывшего напарника в захолустном общежитии в обществе себе подобных калек. Протрезвевший наутро Алексей рассказывает банальную историю о том, как его сначала подобрала, а потом обобрала хозяйка борделя, отняв квартиру. Сашок, прикинувшись инвалидом, проникает в логово бандитов и достаёт компромат на «хозяйку» и её подручных. Те попадают в тюрьму, а Алексей возвращается в свою квартиру.

11 серия. Побег

Пока идёт разгрузка трейлера, группе заключённых под предводительством Падре удаётся покинуть тюрьму в фуре наших героев. Чувствуя, что пора покидать убежище, зэки вынуждают водителей остановиться, начиная раскачивать фуру во время езды. Они заставляют водителей изменить маршрут и ехать к указанному месту. Напарники идут на хитрость и завозят зэков в тупик, где ведутся ремонтные работы. Начавшиеся в стане преступников разборки помогают водителям вместе с дорожными рабочими «повязать» беглецов.

12 серия. Левый груз

Некто Денис Анатольевич фрахтует фуру для перевозки груза во Владикавказ. В пути Сашок замечает следующий за ними чёрный ВАЗ-2109. Денис поясняет, что это — нанятая им охрана груза. Водителей удивляет, что профилям для стеклопакетов, который они перевозят, нужна такая усиленная охрана. В пути Денис Анатольевич вынужден признаться, что груз — ворованный и нужно ехать в Грузию, а потом в Азербайджан. Дальнобойщики понимают, что их втягивают во что-то противозаконное, но Денис обещает хорошо заплатить. Напарники отказываются, и Денис угрожает им применением оружия, говоря, что теперь они его сообщники и выбора у них нет. Поездка продолжается. Вдруг водители замечают очередной «хвост» — тёмно-зелёную Volvo 242. Дело кончается тем, что люди из «Volvo» взрывают машину с охраной и начинают преследование КамАЗа с грузом. Тогда Денис признаётся, что везёт оружие — ПЗРК Игла. На ночной стоянке Сашок уговаривает проститутку напоить Дениса клофелином. И, оторвавшись от преследователей, они доставляют спящего Дениса вместе с грузом назад — к месту, откуда забирали. Аванс, естественно, они оставляют себе, ведь за него никто нигде не расписывался.

13 серия. Школа демократии

Напарникам, доставившим груз в Сибирь, предлагают «халтуру»: перевезти партию водки с изображением местного губернатора, который баллотируется на второй срок. Их сопровождают братва и «бухгалтер», оказавшийся держателем местного общака. На подступах к городу дорогу им преграждает пикет из противоборствующего лагеря действующего мэра. «Бухгалтер» предлагает Сашку сымитировать приступ аппендицита. Местный «доктор»-молодая девушка по имени Юлия, верит устроенному Сашком представлению и им разрешают проехать. Из случайно подслушанного разговора «бухгалтера» с братвой она узнаёт, что всё это подстроено, а также об истинной «начинке» трейлера. В последний момент Юля тайком залезает на фуру и едет с ними. Но по пути они опять встречают противоборствующий лагерь. Юлия рассказывает представителям пикета, что они везут деньги, и их заставляют открыть фуру и проверить груз. «Бухгалтер», видя что ситуация выходит из-под контроля, быстро садится в кабину и открывает огонь, приказав Александру собрать все мобильные телефоны у людей, сидящих в машинах. Сашок, сымитировав желание наказать Юлю за неповиновение приказу отдать мобильник, улучает удобный момент и вручает ей свой телефон, чтобы она вызвала своих. Братва не успевает, и в попытке срезать путь через брод, вязнет. Тут на помощь как раз подходит ОМОН мэра. Бандитов арестовывают, и только «бухгалтер» сумел сбежать и избежать ответственности.

14 серия. Последняя игра

Дальнобойщики подбирают на трассе отставшего от автобуса старика Петра Михайловича (Михаил Глузский). Выясняется, что он, обладая феноменальной памятью, страдает её провалами или, как он их называет, «выкидышами». По пути они останавливаются в придорожной гостинице «Дальнобой», где действует банда карточных шулеров во главе с Сан Санычем по кличке «Чёрный» (Эммануил Виторган). Ничего не зная об этом, Сашок садится за карточный стол и проигрывает все деньги. Фёдор, желая вернуть проигранное, ставит на кон фуру и… проигрывает её. Узнав об их беде, Петр Михайлович спускается в зал — сыграть свою последнюю игру. Начинается поединок между ним и Чёрным, оказавшимся не только его старинным знакомым, но и бывшим коллегой по КГБ, из-за доноса которого старик отсидел срок и похоронил жену. Зная все уловки противника, Михалыч не только возвращает всё проигранное напарниками, но и остаётся в прибыли. А Чёрному со своими сообщниками приходится подумать о том, как бы поскорее убраться.

15 серия. Самосуд

На трассе напарники случайно сбивают в кювет «восьмёрку», водитель которой вел себя очень странно, не давая возможности ни отстать от него, ни обогнать. Из неё достают парня, который, немного придя в себя, представился Вованом. В больницу ехать он отказался, но попросил подвезти его до села Вознесенское. По дороге их догоняют машины с кавказцами и требуют отдать им пассажира. Но в это время подъезжают местные бандиты, во главе с отставным капитаном милиции, и, отбив Вована (которого те называли Лёнчиком из-за его частой фразы «ли-чёли»), в благодарность везут Фёдора и Сашка в сауну. Здесь мужики узнают, что спасённый ими Вован с подельниками изнасиловал 13-летнюю девочку-армянку. А догонявшие их кавказцы были её родителями — интеллигентными людьми с высшим образованием и родственниками предпринимателя, имевшего неприятельские отношения с Вованом. Напарникам удаётся не только вырваться от «гостеприимных» бандитов, но и, захватив с собой Вована, доставить его кавказцам. Те отказываются от самосуда и вызывают милицию, и приехавший полковник — приятель кавказцев и неприятель Вована — расставляет все по местам. Вован арестован, а Фёдор и Сашок уезжают.

16 серия. Свой бизнес

Жена Фёдора, взявшая кредит под залог квартиры, выкупает небольшой склад, чтобы открыть собственное дело. В семье Фёдора начинаются склоки из-за денег. На Нину наезжают цыгане, требуя заплатить долги предыдущего владельца склада. Затем НС-скинхеды берут в заложники Нину, требуя выкупа. Сашок и Фёдор едут на базу и просят коллег-дальнобойщиков о помощи. Вместе они приезжают к месту сборища «чернорубашечников» и отбивают Нину в ходе массовой драки. После этого друзья решают завязать с «бизнесом» и продают склад.

17 серия. Призрак

Напарники по заказу Минздрава везут из Нижнего Новгорода на Украину груз. В пути случаются странные вещи: знакомый повар-кавказец, другие дальнобойщики и сотрудники АЗС постоянно говорят им, что уже видели их фуру какое-то время назад. Александр и Фёдор Иванович пытаются доказать, что такого не могло быть, но им отказываются верить, говоря, что их машину не спутаешь с другой. Ночью Сашок убеждается в существовании двойника, увидев точно такую же машину, проезжающую мимо места стоянки дальнобойщиков. Со спящим Фёдором он поехал следом за загадочной фурой, но вскоре остановился. Связавшись с хозяином груза, дальнобойщики понимают, что кто-то «косит» под их машину. Оказывается, конкуренты решили воспользоваться их документами для перевозки крупной партии наркотиков. Фёдору и Сашку остается одно: попасть на границу с Украиной раньше, чем «машине-призраку». Они принимают решение срезать путь по просёлочной трассе и всё-таки настигают «призрака» на таможне…

18 серия. Форс-мажор

Очередной заказчик уговаривает Фёдора подстроить аварию, чтобы получить страховку за груз. Фёдор отказывается, зато соглашаются его приятели — близнецы Петр и Павел.. Они пускают свою фуру накатом вниз по склону, оставив включенную трансмиссию, но подоспевшие Фёдор с Сашком «спасают» их машину. Две следующие попытки братьев выполнить «уговор» так же заканчиваются ничем. Заказчик решается привлечь «специалиста» по форс-мажорным обстоятельствам, который привык действовать весьма негуманно. Он решил подстроить взрыв, несмотря на то, что тем самым мог лишить жизни водителей. Но его план не сработал и жизни лишился он сам. А близнецов вновь спасли вовремя подоспевшие Фёдор и Сашок.

19 серия. Далеко от Москвы

Напарники получают ответственное задание от некоего Петровича (Всеволод Шиловский) — старого знакомого Фёдора Ивановича — со всеми предосторожностями доставить к месту назначения партию «виноматериала», предназначенного для французского бизнесмена. По пути они встречают мужчину с беременной женой, роды у которой начинаются прямо в дороге. Сашок самостоятельно принимает появившегося на свет малыша, но женщину срочно нужно доставить в город. Фельдшер провинциального города сделал все, что мог, но сказал, что не в силах остановить кровотечение, так как в больнице практически нет даже лекарств первой необходимости. Дальнобойщики принимают решение отвезти её в Москву на вертолёте с местной авиабазы. Выпросив под разными предлогами у жителей деревни необходимое количество керосина, они отправляют мать на вертолёте. Все эти события не могли не сказаться на качестве перевозимого груза, но француз всё-таки соглашается на сделку. Родившегося мальчика счастливые родители называют Александром в честь спасителя.

20 серия. Вероника

Сашок подозревает неладное в отношениях с Вероникой (племянницей Нины Ивановны). Сначала он думает, что она беременна, и ссорится с ней по этому поводу. Затем он узнаёт, что Вероника собралась замуж за своего научного руководителя. Узнав об этом, он пытается угрожать жениху Вероники монтировкой. Придя с цветами к квартире Вероники, Саша понимает, что она не одна, из-за чего в гневе ломает дверь и бьёт жениха, после чего попадает в милицию. Майор юстиции, арестовавшая Сашка, становится на сторону потерявшего надежду дальнобойщика и предлагает ему устроить побег, но в случае провала начать уголовное преследование (обвинить ещё и в вандализме памятников). Во время уборки территории Сашок залезает на гаражи и спрыгивает на фуру, которую своевременно подогнал Фёдор. В ЗАГСе Вероника, увидев Сашка, сбегает с возлюбленным Саней со своей свадьбы.

Герои

  • Фёдор Иванович Афанасьев (Владимир Гостюхин) — мудрый, опытный дальнобойщик. Возраст — 54 года. Много лет провёл за рулём, объездил на фуре всю страну. Его напарником до событий первой серии был Леха (Пётр Зайченко), но в результате автомобильной аварии он теряет ногу, и новым напарником Иваныча становится молодой Александр Коровин. Поначалу он не может сойтись с новым напарником, однако постепенно сближается с ним. Живёт и работает в Балашихе. Женился на Нине Ивановне 25 августа 1978 года. Она работает диспетчером на той же автобазе. Трое детей: две дочери (старшая — Алёна, младшая — Люда) и сын Иван. Начиная со второй части, у него рождается внучка. Известно, что служил в Пограничных войсках СССР, на границе с Китаем и участвовал в пограничном конфликте на острове Даманский.
  • Александр Николаевич Коровин (Владислав Галкин). Возраст — 28 лет. Родился и вырос в Нижнем Новгороде, в 17 лет переехал с родителями в Балашиху[1]. Служил в армии под Сургутом. Обаятельный, весёлый и неунывающий, но в то же время достаточно взрывной. Легко находит со всеми общий язык, особенно с девушками. В первой части повествования Сашок не женат, впоследствии женится на племяннице Нины Ивановны, Веронике.

В ролях

Фестивали и награды

  • 2002 — Премия «Золотой Орёл» — Владилен Арсеньев — За лучший телесериал, Владислав Галкин — За лучшую мужскую роль второго плана.
  • 2002 — Премия «ТЭФИ» — номинация в категории Телевизионный художественный/игровой сериал.

Музыка в фильме

Напишите отзыв о статье "Дальнобойщики (телесериал)"

Примечания

  1. ↑ 1 сезон, 17 серия

Ссылки

В Викицитатнике есть страница по теме
Дальнобойщики (сериал)
  • [www.aktora.net/Sovok/monstr3072.htm «Дальнобойщики» на сайте «Киноляпы»]
  • [www.vsetv.com/series_500.html «Дальнобойщики» на сайте «ВсёТВ»]
Дальнобойщики (телесериал)
Сезоны сериала
Первый сезон • Второй сезон • Третий сезон
Актёры
Съёмочная группа

Отрывок, характеризующий Дальнобойщики (телесериал)

– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.


От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.


О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.


22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Дальнобойщики_(телесериал)&oldid=81471836»