Дафф, Роберт
| Роберт Дафф | |
| Robert Duff | |
| Дата рождения |
1721 (?) |
|---|---|
| Дата смерти | |
| Место смерти |
Квинсферри (Шотландия) |
| Принадлежность | |
| Род войск | |
| Годы службы |
?−1780 |
| Звание | |
| Командовал |
HMS Terror |
| Сражения/войны |
Война за австрийское наследство |
Роберт Дафф (ок. 1721 − 6 июня 1787) — британский моряк, впоследствии адмирал и губернатор Ньюфаундленда.
Родился, вероятно, в Англии, двоюродный брат Уильяма Даффа, 1-го графа Файф. Когда поступил в Королевский флот точно неизвестно, но числился лейтенантом 9 марта 1739 года, а в 1744 году произведен в коммандеры и в 1746 году командовал бомбардирским кораблем HMS Terror у берегов Шотландии. 23 октября того же года он принял командование HMS Anglesea (44). Оставался у английских берегов до конца Войны за австрийское наследство в 1748 году.
В 1755 году назначен командовать HMS Rochester (50), на нём встретил Семилетнюю войну. Провел несколько лет в отдельном или совместном крейсерстве. В 1758 году в составе эскадры коммодора виконта Хау поддерживал экспедиции в Сен-Мало, Шербур и Сент-Каст. В 1759 командовал малой эскадрой (4 50-пушечных и 4 фрегата), стерегшей французов у залива Морбиан; одновременно флот адмирала Хока следил за Брестом.
20 ноября 1759 года разведчики Даффа доложили о приближении французского флота. Он скомандовал выбирать якоря, и французы погнались за ним. Но связал их боем основной флот, и столкновение вылилось в разгром французов в бухте Киберон.
Дафф получил в командование HMS Foudroyant; на нём с эскадрой Родни пошёл в Вест-Индию. В 1762 был при захвате Мартиники, но ссылаясь на старшинство отказался служить флаг-капитаном у Родни, и был отправлен домой. В 1764 году женился на Элен Дафф, дочери кузена Уильяма.
31 марта 1775 года был произведён в контр-адмиралы синей эскадры, в апреле назначен главнокомандующим и губернатором на Ньюфаундленд. На этом посту прослужил меньше года.
В 1775 году на Средиземном море держал флаг на HMS Panther. В 1777 году стал контр-адмиралом белой эскадры. 29 января 1778 года произведён в вице-адмиралы синей эскадры. В 1779 году на Panther возглавлял отряд кораблей в Гибралтаре во время испанской осады. В 1780 году поселился в Англии. После этого в море не служил.
С женой Элен имел несколько детей:
- Дочь Джин, в замужестве Клерк (р. 1765)
- Сыновья:
- ? (р. 1766, умер без наследников)
- Роберт Уильям (р. 1767)
- ? (р. 1775, умер в детстве)
- Адам (1775—1840)
- Джеймс Александр (1777—1800)
Умер в Квинсферри 6 июня 1787 года.
Напишите отзыв о статье "Дафф, Роберт"
Ссылки
- [www.heritage.nf.ca/govhouse/governors/g25.html Biography at Government House The Governorship of Newfoundland and Labrador]
- [www.oxforddnb.com/view/article/8172?docPos=18 Oxford Dictionary of National Biography]
|
Это заготовка статьи об адмирале. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Дафф, Роберт
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.
Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
